Всякие, любого возраста, красивые и не очень. Влиятельные и властные. Неопытные и зеленые.
Я цеплял всех. Как наркотик.
Я был богат, хорош собой, имел склонности к порокам и вовсю пользовался своей популярностью.
Женщины мне врали.
Постоянно врали, чтобы притереться ко мне поближе и урвать от меня кусок пожирнее.
От души урвать или от тела урвать.
Чтобы я заласкал их до полнейшего безумия, когда теряешь себя.
Женщины такое любят.
А другие пытались выслужиться. Задобрить меня.
Завоевать. Купить меня своими тайнами и хитростями.
Я ел их всех и выбрасывал, как пустые конфетные фантики.
Я научился играть. Имел их всех и никого не любил.
Постигал тайны тела, сделал секс ясным, как рассвет.
Как кровь в моих венах.
Я сам стал сексом, вынеся столько, что другим и не снилось.
Однажды это кончилось.
Мне встретились женщины классом выше.
Такие, как весеннее обманчивое небо.
Одна. Затем вторая.
Душу мне перетряхнули. Разбили.
Заставили самому выметать осколки.
Я собрался заново. Стал еще крепче. Еще злее. Еще сильнее. Еще выносливее.
Сантос мне верить сказал. И я как одержимый верю.
Армела.
Она идиотка какая-то.
Какого хрена она приперлась в храм?
И какого хрена меня потянуло к воротам как раз тогда, когда она туда явилась?
Ощущение, что меня сам Сантос туда вытащил и шваркнул мордой об землю.
Вот тебе девка. Играйся.
Сантос, я уже не мальчик, чтобы вестись на какую-то странную девку.
Слушай, ты как всегда смеешься?! На девку-лодочницу?!
Лодочники абсолютно бесполезная херня, поскольку страна не имеет торговых связей с другой ближайшей страной.
Такая политика, тут свои нюансы.
Между странами магическая война.
Так что эти лодочники мало того, что никакие маги, так они просто обычные бездельники.
Они сидят на пляже или где они там сидят и проектируют прогулочные катерки, чтобы какие-то другие бездельники, которым не хочется плавать рыбкой, сели в лодку и чуток покатались у берега.
Эльфы вообще не слишком утруждаются работой, особенно простые.
Чем статус эльфа выше, тем обязательств у него больше.
Конечно, проблемы все себе вешают сами и добровольно.
Тут вообще свобода воли во главе каждого угла.
Я долго к этому привыкал, но в конце концов привык.
Потому и не нагнул Армелу прямо там, в подворотне.
А хотелось.
Ооочень хотелось.
Просто до безумия хотелось поддать ей по упругой заднице и отжарить так, чтобы она ходить не смогла. Только ползать.
Ничего изощренно-искушенного.
Просто смять ее, подмять под себя и до боли втискиваться в ее рот.
Губами. Языком. Членом.
Болезненно, как одержимый. Как живой.
«Эй, жрец» было мне кипятком по нервам. Под кожу. Иглой в мозг.
Так не смели говорить даже те, кто приходили меня убивать.
Армела такая дерзкая или просто поехавшая?
Ну, растерялась, испугалась меня?
Да ни хрена подобного.
Она меня не любит. Может, даже ненавидит.
Как я от этого отвык. Меня никто уже из женщин не ненавидит лет... не считал, сколько.
А у этой пухлые губы. И она пахнет земляникой.
Орет, беснуется, прямо в лицо мне говорит такое, что хочется зажать ей рот ладонью.
Пусть кусается, как дикое неразумное животное.
Горячее. Непокорное.
Иначе я ее укушу. Так укушу, что на ней места живого не останется от укусов и поцелуев.
Она, как родник. И вода в нем чистейшая ключевая.
Эта ее ненависть — она же тоже боль. Только ее боль.
Ее сумасшедшие искренность и доверие.
Потому ломать ее грубо нельзя.
Нужно тихо и аккуратно окружить ее. Сплести паутину. Чтобы жертва залипла.
Пусть Армела думает, что игру она ведет.
Армела ведь какую-то хрень непонятную ведет.
Думает, что гордая, подарки отвергает.
Хотя какой там подарок.
Меня слова ее не задели даже. Что она понимает?
А задело ее земляничное тело под кружевом.
Она приходит без трусиков. Все эльфийки без них.
Когда этого много, доступность раздражает.
Но как выглядит у нее там, мне дико хочется узнать.
Я нарисовал ей платья.
В древнем прошлом я работал художником.
Могу что угодно нарисовать, а теперь и магически воплотить.
Я рисовал и думал, какой Армела будет в этих нарядах.
Изящной. Холодной. Светской.
Не той, которую хочется повалить на пол. Которой хочется накрыть груди ладонями и свести их вместе, лаская круговыми движениями. Чтобы соски проступили сквозь ткань.
Землянички, мать их, как и она сама земляничная.
Вся неправильная, не такая, какой должна быть девушка ее уровня.
Не почтительная, злая и...
Я могу создавать магические копии кого угодно. Ее я тоже создал. Она стала моделью.
Смеющаяся, довольная. Просто мне позировала.
Я не сдернул ее с пьедестала за руку. Не порвал платья.
Толку трахать куклу, когда вся страсть в живых.
Моя страсть.
Самой этой девке на меня похрен.
Сколько я ее ни трогал, меня в ее фантазиях нет.
Ее фантазии наивные и непорочно смешные.
Там вообще ничего такого нет, что для меня — обыденность.
Чистая, мать ее. Во всем чистая. Родник.
Наиииивнаяяяя.
Но во что-то нелепое со мной играет.
Не понимает что ли, что одно неосторожное движение, и я ее раздавлю?
Ты обречена, Армела.
Отношений со жрицами у меня нет.
Но ты не жрица. Ты вообще знаешь, кто такие жрицы и что они делают?
У нас с тобой будет только секс.
Зато такой, который накормит всех демонов моей души.
Темный. Честный. Яростный. Горький. Настоящий.
Ты играешь, ну и я сыграю.
Играю я намнооого лучше.
И рабынь с темным голодом в глазах у меня уже было много.
Можешь бежать, можешь не бежать.
Я все равно тебя настигну.
А чувства... Армела-лодочница... Ты не заслуживаешь моих чувств.
Игра на игру.
Давай посмотрим, кто кого?
Глава 6. Особенный подарок
На меня смотрят. Обо мне явно говорят.
Некоторые жрицы протыкают меня недобрыми взглядами, но молча.
Чувствую себя ужасно.
Наставницы скажут всем об уроках. А мне где наставницу взять?
Неро же не выдал.
Остается идти домой и признать, что я проиграла.
Кругом проиграла. Даже наряды вернуть не смогла. И как от них избавляться, ума не приложу.
Я понуро разворачиваюсь к выходу из зала.
Прямо на меня смотрит девушка, которую я бы отнесла к Троюродным.
Яркая, эффектная, в изумрудном бархатном платье. А еще — ярко-рыжая.
И глаза у нее необычные: миндалевидные, зелено-голубые, с длиннющими ресницами.
Мне бы такие, эх...
— По кому скучаешь, подруга?
Неопределенно пожимаю плечами. Терпеть нападки от Троюродной и ругаться — сил никаких.
А если она и впрямь Троюродная, потом мне весь их клан ссору припомнит. Маловероятно, но кто знает, как раздуют скандал... По слухам, артисты способны на все.
Я не понимаю, что со мной происходит.
Властные прикосновения мерзавца и то, как он со мной играл...
Это было отвратительно. Но не только.
Это было волнующе странно. Будто свободный полет, когда тело совсем легкое и невесомое.
Ответ бьется тонкой жилкой почти на поверхности, но я никак не могу его ухватить.
Мне что ли понравилось быть игрушкой Неро?
Не понравилось. Тут что-то другое.
Глубокое. Темное. Тайное.
Словно что-то роковое.
Я подумаю об этом, когда я останусь одна. Сейчас у меня кружится голова.
— Подруга, не зависай. Я Арлена, твоя наставница. Слышишь? Армела?
Смотрю на нее во все глаза.
Арлена улыбается. Кудрявая, но локоны красивые, не как дурацкие завитки Донато.
— Троюродная? А тебе зачем... я? — не хочу говорить «несуразная».
Откуда мне было знать, что все жрицы сделаны из другого теста?!
