Но мама говорила, что он красивый был и высокий. На тот момент ему лет тридцать по-цваргски примерно было.
— Хм-хм, это, конечно, сократит круг, — хмыкнул сотрудник канцелярии. — Ещё что-нибудь?
— Если у компании сохранились какие-то записи или чуть более детальная информация, то можно проверить расположение кают на палубах. Меня отключение системы вентиляции застало в саду с тропическими бабочками, на том этаже очень мало жилых кают располагалось. Полагаю, что выбор должен быть небольшим. В любом случае, если вы предоставите мне списки цваргов с номерами коммуникаторов, я готова их всех обзвонить и опросить, кто помнит десятилетнюю девочку с малиновыми волосами. Полагаю, таких не много.
— Пф-ф-ф, ещё и номера вам давать! Разглашение персональных данных, на минуточку, — фыркнул старик. — Сами обзвоним всех. Так, тут и тут ещё с вас отпечаток ладони, и можете идти.
Так, провозившись полдня с делом, ради которого затеяла всю эту авантюру, взмокшая и уставшая, я вышла из Серебряного Дома. Дальше мне сказали, что надо только ждать и больше ничего. Со мной свяжутся, как только найдут того самого цварга. Отлично!
Теперь можно пробежаться по магазинам, набрать сувениров для дома, ну и зайти в турфирму, чтобы определиться, что есть интересненького на Цварге. Когда ещё тут доведётся побывать?
Вейлор де Бьён
— Вейлор, не уходи от меня! Вейлор, ты убегаешь!
— Да не убегаю! Совещание у меня было, прикинь?! Одного понять не могу, почему ты не работаешь?
Давид носился за мной ведь день, приехав в офис к самому открытию, и нудел-зудел-ныл-спрашивал-тряс-приставал-и-доставал изо всех сил. Порой даже складывалось впечатление, что другу детства кто-то платит за то, чтобы задавал мне массу крайне неуместных вопросов и выводил из себя.
От Персиваля по ментальному фону пришло лёгкое сочувствие, и я мысленно простил секретарю то, что он рассказал Давиду про женитьбу. О напористость и бестактность Давида даже бурелом бы сломался, куда уж там обычному, пускай и очень хорошему секретарю.
— Да, я женился. Да, на эльтонийке. Нет, это не шутка! — не выдержал я и вспылил под конец дня. — Что тебя не устраивает?!
— Меня? Меня-я-я? — оскорблённо протянул друг. — Да то, что я узнаю обо всём последним от твоего секретаря! Нельзя было рассказать мне?
— Я бы обязательно тебе всё рассказал.
— Угу, конечно! Лет через сто, — фыркнул друг.
Мы как раз зашли в мой рабочий кабинет, и, судя по звукам, этот наглец устроился на моём рабочем столе. Сейчас разговор стал приватным, хотя по тому, как сильно меня донимал Давид весь день, уже, кажется, весь офис был в курсе моего нового статуса.
— Я ещё даже родителям не рассказывал. — Я потёр лоб. — Просто всё произошло очень внезапно, вот и всё.
— Вот! Внезапно! А ты не думал, что эта фифа хотела тебя специально заарканить ради денег?
— Нет, у нас стандартный брачный контракт, что на случай развода каждый остаётся при своём.
— А во время брака? Вдруг она сейчас тайно переводит деньги с твоих счетов на свои?
— Давид!
— Да что Давид-то? Я уже сорок с лишним лет как Давид! Я о тебе, между прочим, забочусь! Ты слепой! Это не фигура речи! Эта крошка может с лёгкостью тебя обвести вокруг пальца, заставив расписаться на каком-нибудь документе, который ты даже прочесть не сможешь! Скажет — распишись за доставку пиццы — хоба! — а у тебя минус квартира и минус флаер! Вот скажи, ты об этом думал?
Голова раскалывалась от возмущённых и праведных криков друга. Мало того что надо было срочно решать проблемы клиентов, заниматься анализом рынка микропроцессоров, выслушивать доклад от аналитиков и делать уйму важных дел, так ещё и Давид никак не хотел слезать с моих ушей.
— Тебе совсем делать нечего? — не без раздражения спросил я.
— Я жизнь другу спасаю! — пафосно заявил этот недоклоун. — Что может быть важнее?
Я переложил планшеты с договорами в левую стопку, понимая, что сегодня мне не дадут спокойно прослушать документы, и с силой потёр виски. Боль в голове была такой пульсирующей, что перетекла даже в глазницы. Я снял очки, помассировал глаза через веки и надел стёкла обратно. К счастью, хоть на этот короткий момент Давид замолчал.
— Не жалеешь? — вдруг тихо спросил он.
— О чём?
Я даже не сразу понял, что мысли приятеля скакнули с моей женитьбы на зрение. Благодаря Давиду собственные мозги сегодня работали со скрипом.
— Ну… о том, что потерял… глаза.
— А у меня был выбор?
— У всех есть выбор! — Я не видел, но почувствовал, как друг пожал плечами.
— Поганые тогда были опции. Подачу кислорода отключили очень резко, о чём сообщили в динамики на корабле, да ещё и из половины секторов началась резкая откачка воздуха из-за подозрений нарушения целостности корабля. Силовой щит сломался. Экипаж творил какую-то дичь, всех согнали на нижние палубы, и вот представь: я захватил единственный полагающийся мне как одинокому путешественнику кислородный шлем из каюты, рванул коротким путём через тропический сад туда, куда просили всех пройти, и наткнулся на корчащуюся в муках гипоксии девочку. Выбор был невелик: или дать ей задохнуться, или попробовать спасти. Я рассчитывал на природную регенерацию и устойчивость организмов цваргов к стрессовым ситуациям. Надел на неё шлем и попросил бежать к маме.
— Ну отлично рассчитал, сразу видно. На хирурга же учился! — не смог не съязвить Давид так, будто это он потерял зрение, а не я.
— Да, плохо рассчитал. Ни сам не смог дойти, ни сил организма не хватило, чтобы потом восстановиться. Доки в клинике сказали, что это очень редкий случай. Из-за длительного кислородного голодания какие-то клетки в мозгу разрушились необратимо. Так случается очень редко, но даже мы, цварги, далеко не неуязвимы. Я — тому пример. — Я развёл руками.
Давид шумно фыркнул.
— Вселенная, если бы я оказался на твоём месте, то потом мамочке той спасённой детки выдвинул бы такой ценник…
— Страховая компания перевела на счёт круглую сумму, которая и стала стартовым капиталом текущего бизнеса.
— Да не-е-ет, ты не понял. — От приятеля полыхнуло странной эмоцией, которую я не смог разобрать. — Дело же не в деньгах, точнее, не только в них. Если бы я потерял способность
