резиновой лодки. Даже имелось электричество в розетках и привычная мне по дому бытовая техника… Не знаю уж, как она работала внутри, но снаружи выглядело так, словно я и не уезжала никуда. А ещё тут на входе сидел консьерж. И не престарелая вахтерша, способная разве что нерадивых опоздавших студентов треснуть слабенькой молнией из казённого амулета. Выглядел этот консьерж в кителе, золочёных эполетах и форменных брюках с лампасами как генерал в отставке. И был он пусть не самым сильным, но магом. Возможности, особенно усиленные индивидуальными амулетами, были впечатляющие — перед тем как оформить свободный вход в здание, меня предупредили не беспокоить постояльцев и заставили посмотреть «для ознакомления» соответствующий фильм. Но мы с месье Эрве дружили чуть ли не с первого дня. Ведь не так уж редко приходилось решать за Мишку не только учебные проблемы, но и сантехнические — вечно у него в канализацию что-то падало и постоянно не то смывалось, а потом намертво застревало, и месье Эрве тут был незаменим. Поэтому и сейчас он не просто проводил меня взглядом, а привстал, приподнял фуражку в честь приветствия и пожелал хороших занятий.
Ключ у меня давно был свой, поэтому я по-хозяйски отперла входную дверь и с тоской оглядела царивший во всех трех комнатах хаос. Вздохнула и потащилась в дальнюю комнату и по совместительству запасную спальню плюс кабинет. Переодеваться там было не очень удобно, но не в платье же полы мыть? А переодеваться в Мишкиной спальне мне было откровенно противно. Из ванной журчала вода, сквозь её плеск пробивался Мишкин голосок, фальшиво насвистывая мотивчик какого-то популярного местного шлягера. Я вздрогнула, но почти сразу успокоилась. Плохо, что Мишка ещё здесь. Хорошо — если он «чистит перышки», то вскоре упорхнет на очередную пьянку-гулянку в городе. Тогда никто не будет стоять над душой, приставая с расспросами, заданиями и пожеланиями.
Захлопнув дверь кабинета и на всякий случай щёлкнув задвижкой, я торопливо достала из рюкзака джинсовые шорты до колен и майку на бретельках. Тщательно собрала длинные волосы в пучок, закрепила его резинкой и мягкий ободок тоже надела. Причём и резинка, и ободок были зачарованы как несложный составной амулет из двух стандартных автономных блоков. — даром что ли мы на амулетчиков учимся? Во время работы пряди частенько выбивались из прически и противно лезли в глаза, вот и пришлось пару вечеров посидеть над справочниками амулетных кругов, разработав для себя такую вот штуку. закончив с причёской, я ещё раз осмотрела себя в небольшое зеркало на стене… И тут же честно себе призналась: я не красоту навожу, а просто очень надеюсь, что пока я переодеваюсь, Мишка успеет свалить. Даже специально пару секунд постояла, вслушиваясь сквозь дверь, но в квартире была слишком хорошая звукоизоляция. Загнав мандраж поглубже, достала из сумки свое единственное богатство. Плеер, экранированный и зачарованный работать в маго-мире, и такие же экранированные беспроводные наушники. Дорогая вещь, но в своё время перед отъездом я на ней настояла — мне хотелось из нашей сделки по оплате родительских долгов выжать хоть что-то для себя. Да и убираться под музыку намного веселей. Конечно, в квартире была замечательная встроенная аудиосистема, но я предпочитала слушать свою музыку на своём плеере.
Мишка вышел из ванной мне навстречу, свежевыбритый, благоухающий, напомаженная гелем челка зачесана наверх, а бедра обернуты куцым полотенцем. Я тактично опустила глаза и принялась собирать тут и там разбросанные по прихожей бутылки.
— Ты, это… — навис надо мной двухметровый почти голый детина, — не сердись на меня. Я чутка перегнул у Дюрана на паре.
«А после вообще чуть рёбра не сломал», — про себя хмыкнула я, а вслух вместо этого буркнула:
— Штаны надень для начала, а потом извиняться будешь! — и непроизвольно втянула голову, обругав себя дурой: лучше бы мне промолчать, а то как бы опять не начал руки распускать.
Но Мишка виновато уткнулся взглядом в пол, вздохнул и побрел в сторону спальни. Прямо картину можно писать: воплощённое раскаяние в образе обнажённого юноши. Как-то раз он мне признался, что его отец частенько лупил мать, а потом всегда на коленях разве что не ползал, выпрашивая прощение и возвращая расположение. Видимо сыночек усвоил эту модель поведения с пеленок и теперь отрабатывал её на мне. Ох, не завидую я его будущей жене. Мне-то необходимо вытерпеть его выходки «всего» четыре с половиной года, и можно будет в лицо высказать всё, что я о нём думаю, а его будущей жене так всю жизнь.
На пороге спальни Мишка вновь обернулся и виновато уставился на меня:
— Я это, белье в стирку поставил. Машинка уже отстирала.
Я не выдержала и тихонько обреченно выдохнула: «За что!» Сильно на этот раз расстроился видать, если бельишко своё сам удосужился засунуть в стиральную машину. Он-то думает, что мне этим помогает, но на самом деле создаёт ещё больше проблем. Ему и в голову не придёт сортировать белье по цвету, текстуре и температурному режиму стирки. В прошлый раз после его раскаяния и «помощи» я несколько дней держала посеревшие от темных вещей рубашки в магическом отбеливателе. А что и с чем он засунул в этот раз? Ничего не ответив, я поспешила в ванную и торопливо вытащила чистое бельё в таз. Заодно привычно ругнулась на местные обычаи: пластик тут, конечно же, знают и используют — но в богатом доме пластик выглядит можно сказать неприлично. Так что таз для белья обязательно будет стальной, хромированный… Спасибо хоть не золотой, я бы его тогда и пустым не уволокла. С облегчением обнаружила, что шмотки по цене автомобиля каждая на этот раз не пострадали, и понеслась с тазом на балкон — развешивать. Магической сушке я не доверяла. Был уже печальный опыт первых дней, когда на примере нескольких своих блузок я выяснила, что большинство синтетических волокон из моего Листа именно сушку чарами не переносят.
Мишка тем временем натягивал джинсы, даже не удосужившись прикрыть дверь спальни. Завидев меня с тяжестью, он тут же выбежал как был: босой и с голым торсом, лишь отчасти прикрытым влажным полотенцем, накинутым на плечи.
— Давай помогу! — отобрал он ношу. — Куда нести?
— На балкон, — хмыкнула я. — Там у вас сушители.
Ну конечно, откуда золотому мальчику знать, как и отчего на полках его шкафов заводится чистая выглаженная одежда? Она просто там появляется. И задумываться об этом незачем. На балкон с сушителями надо было идти через общий коридор, не знаю уж, с чего архитекторы
