его пределами, оттого и самый сильный. И одинокий. Дар и проклятие — две стороны одной медали. Но я с детства стараюсь не обращать внимания на ее вторую сторону.
Софи и Уильям молча присоединились к зрителям, те в свою очередь сделали круг немного больше. Перед тем как встать напротив девушки в стойку, я успел словить на себе взгляд Кэт. В ярких глазах — совсем как у нашей бабушки — читалось явное неодобрение.
Неудивительно. Кэтрин никогда не воспринимала мою тягу к поединкам, в которые я увлекал отца и наставников, а после знакомства с Уиллом еще и его. Она и сама была не против потренироваться с настоящим оружием, а не на выкованных из дерева мечах, но я это делал настолько часто, что большую часть времени сестра видела меня на тренировочной площадке, нежели в родных стенах дворца.
Но я ничего не мог поделать с этой тягой. Постоянное движение, бьющий в венах адреналин, сердце, разрывающее грудную клетку, — все это помогало справляться с мощью крыльев и забывать, что мой огонь рано или поздно уничтожит меня.
Элин — иначе сияющая или светлая, что ей совершенно не подходит, — отошла на несколько шагов и, чуть расставив ноги, перенеся вес на правую, вынула из ножен меч. Такого я еще не видел. Узкий, тонкий, с длинной черной рукоятью, серебряной гардой и нанесенными на лезвие непонятными символами. Я бы назвал его изящным. Самым изящным из всех. Скорее всего, это ее собственный меч, а не взятый из Арсенала.
И он ей чертовски подходит.
Это ее оружие. Во всех смыслах. Часть ее, как крылья — часть меня. С черной душой и таким же безбожным холодом, какой таится в ее глазах.
И она показала это и невольно доказала, что отлично обращается с ним, когда задержала обе руки на уровне глаз и, склонив голову набок, решительно положила меч на плечо, так, что кончик начал смотреть на землю.
Любопытный выбор боевой стойки. Грудь закрыта руками, но открыт живот и ноги. Нужно быть невероятно быстрым, чтобы успеть выйти из этой позиции и нанести удар прежде, чем кто-то нанесет его первым.
Как ни погляди, она уязвима. Но… так уверена, сосредоточена и надменна, что не остается ни капли сомнения в ее победе. Странно, но я редко ощущаю жгучее волнение перед началом поединка. Некий трепет, что холодными пальцами сжимает шею. Тяжелые, крупные мурашки, незримые для остальных, но ясно ощущаемые для меня.
Такое бывает, когда я дерусь с отцом. Но то волнение отличается от того, которое сейчас холодом сковывает сердце и одновременно омывает жаром грудь. Не будь на мне одежды, можно было бы с легкостью убедиться, что моя кожа горит.
Проклятье. Это нормально — чувствовать подобное лишь при одном взгляде на принявшую боевое положение девушку? Она не пугает меня. Ничуть не страшит и уж тем более не симпатизирует.
Но она меня волнует.
Я отвел руки с мечом слегка назад. Все замерли в ожидании, наверняка мысленно отсчитывая пять секунд — то время, что требуется для начала тренировочного боя. Затем первый шаг делает самый смелый из сражающихся. Либо оба.
Обычно я всегда нападаю первым. Но в этот раз первый шаг оказался у меня нагло сворован.
Пять секунд миновали, и девушка рванула вперед с потрясающей скоростью. Вышла из стойки быстро и точно и выбросила меч так, что если бы я не крутанулся, он бы больно прошелся вдоль груди.
Секунда. Ей буквально потребовалась секунда, чтобы сделать такой маневр. Возможно, смертельный.
Толпа тут же загудела, разом поднялось женское аханье, но я не придал этому значения и обернулся. Вовремя. Короткий миг раздумья — и мне бы вспороли горло.
Еще один удар — я уклоняюсь. И снова. Я не успевал наносить ответные, только защищался и избегал лезвия, блестящего в опасной близости от лица и груди.
Это самая интересная схватка за всю мою жизнь. Однако меня не покидает чувство, что меня хотят убить. Стало быть, этот бой медленно, но неотвратимо теряет черты тренировочного…
Конечно, я могу предотвратить это в любой момент. Наблюдать за восхитительными подготовкой и навыками воительницы, несомненно, приятно. Правда, со стороны, а не тогда, когда ты начинаешь играть роль ее избегающего ударов манекена.
Только я размахнулся, чтобы задеть ее плечо — легко заживляемое магией место — и тем самым закончить сражение, как она отбила мой меч с такой силой, что слух неприятно резанул яростный звон.
Сколько прошло секунд?
Наверное, уже неважно. Потому что ей хватило одной, чтобы порывисто ухватить за ворот и рвануть меня на себя. Приблизилась вплотную, даже встала на носочки и обожгла дыханием лицо.
То, что она меня обескуражила, мягко сказано.
— Десять секунд, Высочество.
Улыбка тронула ее припухлые губы, а мне вдруг стало катастрофически не хватать воздуха. И не скажу, что из-за дикой схватки.
— Но ты не победила.
— Пока что, — выдыхает чуть слышно.
Еле держусь, чтобы окончательно не растеряться. Но нити терпения страшно хлипкие.
— Я разогревалась. И отвлекала. Не спеши радоваться, для тебя у меня есть особый прием.
Еще ближе. Скользящий по лицу взгляд. И резко — слишком резко для затуманенного неожиданностями разума — она припадает губами к моим губам.
В нос тотчас ударяет мягкий аромат персиков и запах какао. Это… безумно вкусно. И нечестно.
Элин.
Хаос, сожги меня, но кажется, эта девушка добилась своего: я запомню ее. Надолго, если не навсегда.
УильямНериус — наследник герцогства Хорндарк, сын советника короля (отца Рея), лучший друг Рейдана
София Прадес — староста первого курса факультета стихийников, бывшая подруга Рейдана
Что я творю?
Этот вопрос бился в голове со скоростью разрушительного смерча, пока принц — побери его всемогущий Хаос! — с пылом целовал меня. Он оторопел лишь на секунду, но за две другие успел ответить с жадностью, словно желая показать: его ничуть не сбил с толку мой ход. Словно он ожидал нечто подобного.
Но я знала, что это не так.
Слишком сладок был поцелуй, чтобы оказаться показушным. Слишком горячим. Лишающим дыхания.
Он просто не мог противиться, не мог оттолкнуть из-за крошечных чар соблазнения, которые я применила без зазрения совести. Бесчестно и низко? Возможно. Но мои слова
