и прижимая к себе внука. Я села рядом и обняла их обоих… Они моя семья.
– Ох, негоже ж одном платье, да без валенок. – загудела рядом толпа, – замерзнут же. И Лолка, и дитенок ее. Что же мы как нелюди, прости Небо, какие. О погорельцах завсегда все деревней заботились. Да и Лола-то наша, амбары свои под огонь пустила, чтобы Аништов дом сберечь… Неужто мы без помощи их оставим? – реплики слышались отовсюду, и от этого у меня защипало в носу. – И скотину-то надо бы приютить… у меня в сарайке стойло пустует, как раз для коровки место найдется.... А птицу ко мне можно… А я коз да овец возьму, у меня и сена в этом году с избытком, прокормим до весны то…
Деревенские говорили и говорили, я из-за хлынувших слез ничего не видела. Только почувствовала как на мои плечи опустился теплый, нагретый чьим-то телом, тулуп. А мои ноги с недовольным ворчанием, что совсем холодные, чьи-то проворные руки освободили от заледеневших шерстяных носков и сунули в теплые валенки…
Глава 47
Сборы затянулись на несколько дней. Я, наверное, больше всех хотела уехать, но именно я оказалась причиной задержки. Корова собралась телиться, и я наотрез отказалась уезжать, пока она не разродится и не отлежится хотя бы пару дней.
Мы собирались уходить порталом, развернутым недалеко от столицы Безмирья – Шанимонда, что означало самый большой-главный город мира. И до дворцового коровника, в который клятвенно пообещали поселить на время мою Буренушку, нужно было пройти пешком несколько километров.
Счастливый Петька летал по деревне и палаточному городку, успевая залезть в каждую щель и узнать все новости, а мы с дедом все никак не могли прийти в себя.
Дед медленно ходил из угла в угол в выделенном ему закутке в шатре безмирников. Думаю, что именно выздоровление помогло ему не скатиться в бездну отчаяния от потери всего, что было дорого ему в прошлой жизни. Дом был последним напоминанием о когда-то большой и счастливой семье, и длинной жизни, в которой случалось и счастье, и горе.
Он никого не хотел видеть. Даже меня. Наверное, он так и не простил мне то, что новый дом я решила строить не в Выселках. Я решила уехать в Безмирье. И на это были причины…
Первая – деревенские… да, сейчас они как будто бы изменились… или может быть стали такими, какими были до действия моей магии, снявшей всю ненависть между расами. Но я уже не смогу забыть атмосферу пренебрежения и презрения, в которой жила последние месяцы. И не смогу простить. Они никогда не станут мне родными и сколько либо близкими.
Вторая – удаленность Выселок от города и больших трактов. Не слишком удобно тратить целый день каждую неделю на дорогу. А если я собираюсь варить веганские сыры для эльфяков, то мне нужен надежный и близкий канал сбыта. Можно было бы поселиться в Большой речке… Но это все равно будет чужая деревня.
Третья – где б я ни жила, я все равно останусь безмирницей. И уже сейчас, когда я все вспомнила, у меня появилось слишком много желаний, которые я не смогу воплотить нигде, кроме Безмирья… те же бурки, которые я хотела бы шить из войлока, канализация, водопровод… Да, в Безмирье все это было, но работало на магии. А мой унитаз можно поставить в любой крестьянской избушке, для его работы не нужно приглашать магов. И может быть люди захотят сделать свой быт немного удобнее.
А еще был Петька… мой маленький принц. Он ведь будет жить там, в Безмирье. И я не хочу быть далеко от него.
Умом я понимала, что была для мальчишки всего лишь объектом для слежки за Проклятой королевой. И вроде бы должна была обидеться и не чувствовать к нему то, что чувствую: бесконечную любовь, готовую простить все ради одного его слова – «мама». Наверное, это и есть материнство… Я никогда не хотела детей, и только сейчас задумалась о том, как много потеряла. И я впервые стала мечтать, что еще раз встречу того, кого полюблю всем сердцем… снова… И выйду замуж. Теперь я готова к этому шагу.
И был Лекс… все эти дни он не отходил от меня. Если бы не он, то мне было гораздо тяжелее пережить эти самые первые дни. Скорее всего он использовал свою магию, свой дар, успокаивая мое мечущееся сердце, и в его присутствии мне становилось легче. Проблемы казались уже не такими проблемными. Задачи простыми, а мысли легкими. Он всегда был готов подставить свое плечо и оказался очень хорошим другом… или даже больше… Я же знала, я всегда нравилась ему… и если бы не была связана с Проклятой королевой, то все могло сложиться иначе.
Иногда на меня накатывало и я начинала рыдать, оплакивая прошлое: то Андрея, которого я довела до самоубийства, то Вику, дружбу с которой разрушила своими руками, то себя бестолковую самовлюбленную дуру, которая из-за вбитых в голову желаний не видела ничего дальше своего носа. Не видела, какими хорошими были люди вокруг меня. А теперь у меня в кармане лежал проклятое Сердце… которое могло все исправить…
Да, я знала, этот артефакт может исправить все: прошлое, настоящее и будущее. Но не просто так. Чтобы что-то получить, нужно что-то отдать. Сначала ты платишь какой-то незначительной мелочью – например, воспоминанием о том, как Андрей сделал мне предложение, подарив кольцо бриллиантом… у меня до сих пор замирает сердце от счастья, потому что его глаза тогда сверкали точно так же, как и желанный камень на моем пальце…
А потом цена растет. И ты не замечаешь, как с каждым разом отдаешь все больше и больше. И в конце-концов становишься Проклятой королевой… такой, как Агата… бабка Ага…
Я так много думала все эти дни… и даже сейчас мысли теснились в моей голове, отталкивая друг друга…
– Мам, – Петька дернул меня за рукав тулупа, пожертвованного кем-то из сердобольных слуг в лагере наставников, – пойдем. Нас уже ждут.
