привычку. Кстати, с твоей лёгкой руки меня потом весь посёлок стал называть Ангелом.
– Вот это я понимаю, кармическая связь,– присвистнул Сабин. – Да, Вер, я, наверное, должен тебя поблагодарить, что ты тогда избавил меня от участи убийцы. Видимо, ты, как самоубийца, потом долго не воплощался.
Напоминание про самоубийство заставило Вертера вздрогнуть, его взгляд сделался растерянным.
– А ведь ты прав, Санни,– удивлённо проговорил он,– я не помню ни одного полноценного воплощения между тем, что было в веннском посёлке, и тем, в котором я стал Охотником. Получается, во всех трёх своих воплощениях я пытался убить Тоху. Кошмар какой-то.
– Ага, а потом совершал самоубийство,– злорадно добавил Сабин,– кроме нынешнего, ясное дело, но тебе, возможно, ещё представится такой случай.
– Хочешь сказать, что в этом воплощении я также кончу? – Вертер угрожающе повысил голос.
– Во всяком случае на жизнь моего брата ты уже покушался,– безапелляционно заявил Сабин.
– Не без твоей помощи, Учитель,– брезгливо процедил Вертер сквозь зубы.
Слово «Учитель» в его устах прозвучало как грязное ругательство. Сабин с усилием втянул воздух побелевшими губами, но промолчал.
– Так, закончили этот экскурс в историю,– распорядился Антон. – Что вы цапаетесь, как бойцовые петушки? А ты, Вер, перестань дёргаться, всё не так уж плохо. Я вполне допускаю, что самоубийство является твоей расплатой за попытки меня убить, Игра действительно пропускает тебя через один и тот же сценарий, чтобы ты усвоил урок. И ты, судя по всему, его усвоил, в этом воплощении ты ведь сам, по доброй воле отказался меня убивать, так что самоубийство тебе не грозит. Расслабься.
– Прости, Тоха,– Вертер, как бычок, ткнулся лбом в плечо друга,– сам не понимаю, что на меня нашло.
– А всё-таки удивительно, что жизнь опять свела нас всех вместе,– как ни в чём не бывало заметил Сабин.
– Будь моя воля, я бы легко ещё пару жизней с тобой не встречался,– снова огрызнулся Вертер, тут же забыв про своё раскаяние.
– Вертер, я отлично понимаю твои чувства,– голос Сабина сделался масляным,– если хочешь, можешь меня убить, я даже сопротивляться не буду.
– Иди ты! – Вертер в сердцах выругался и отвернулся. – Поверить не могу, что мы когда-то были лучшими друзьями.
– Это просто цирк какой-то,– Антон наконец не выдержал этой перебранки через его голову,– выпустите меня, надоело слушать вашу грызню.
Он попытался выбраться из-под плаща, но Вертер его удержал.
– Постой, Тоха,– в его голосе всё ещё слышался вызов,– теперь у меня к тебе есть вопрос. Вот скажи, почему ты совсем не сопротивлялся?
– Это ты о чём сейчас? – уточнил Антон.
– Я понимаю, что пять лет назад ты не мог нас защитить,– пояснил Вертер,– и тебе пришлось пойти на условия своего папаши. Но потом ты ведь пять лет сидел в его мире, учился веннским премудростям. Неужели нельзя было его как-то обезвредить?
– Согласен,– проявил солидарность Сабин,– у тебя же был мой червь, ты вполне мог взять под контроль сознание отца, у вас же сейчас силы практически равны. А возможно, что ты и посильнее будешь, не уверен, что он смог бы удержать защитный купол над всем посёлком, да ещё когда на него сверху грохнулось целое озеро.
– Эх, непросто мне, человеку, в компании двух недоделанных веннов,– рассмеялся Антон,– так и тянет вас подраться. А если серьёзно, я никогда, ни при каких обстоятельствах не подниму руку на своего отца и Создателя. Мне такая карма ни к чему.
– А у него, между прочим, рука не дрогнула в очередной раз тебя приговорить,– горько заметил Сабин.
– Это его решение,– отрезал брат,– я за него не в ответе. Кстати, насчёт его сил ты, братишка, заблуждаешься, сознание отца уже частично находится в пятимерной Реальности, и достать его нашими трёхмерными методами не получится. Очень скоро он покинет наш мир навсегда, ему предстоит развоплотиться, слиться с сознанием нашего Создателя. И не только ему, а всей вашей расе, что ныне обитает в пятимерной Реальности. Понимаешь теперь, какую миссию ты обломал?
– Поверишь,– хмыкнул Сабин,– не жалею ни секунды.
– Я не очень разобрался, о какой миссии вы тут говорите,– встрял Вертер,– да мне и не особо интересно. Я вот другого не понял, Тоха, почему ты назвал своего отца Создателем? Он же вроде тебя усыновил.
– Потому что мы с Сабином являемся его творениями,– пояснил Антон,– он нас создал, Сабина малышом, а меня вообще сразу подростком. Усыновление – это была лишь легенда, чтобы объяснить появление в посёлке двенадцатилетнего мальчика.
– Ого, как у вас всё не в простоте,– присвистнул Вертер,– а я уж было подумал, что мы были сводными братьями по матери.
– Мы нет,– покачал головой Сабин,– а вот Анаре ты действительно был сводным братом, ведь речь идёт о Коре, правильно? Кстати, ваша мать до сих пор жива и здравствует. Антон, а что с ней станет, когда отец уйдёт?
– Будет как все,– вздохнул брат,– перевоплотится человеком.
– Может, оно и к лучшему,– задумчиво проговорил Сабин.
– Тебе перевоплощение точно пошло на пользу,– усмехнулся Вертер.
Антон перестал слушать, как Сабин с Вертером продолжали вяло переругиваться, он поймал себя на мысли, что было бы совсем неплохо, если б брат оказался прав насчёт неразрывности их кармической связи с Алисой. Тогда через день, два от силы, он уйдёт вслед за любимой из-за какой-нибудь нелепой случайности, а может быть, отец придумает очередной план по спасению расы веннов. В какой-то момент Антон понял, что думает о возможной скорой смерти не только без страха, но даже со своего рода вожделением. Ему было плохо без Алисы, и промежуток жизни до её возвращения представлялся бесконечной чередой тусклых никчёмных дней. Это было как минимум безответственно, слишком много народу зависело сейчас от него. В первую очередь Лика, да и Сабин тоже, а ещё Волк и гном. Только за Вертера с Даней можно было не переживать, и на том спасибо.
Существовала и ещё одна проблема: со смертью Творца созданные им миры начнут разрушаться. Придётся кому-то из Высших Творцов брать под своё управление мир Убежища, где располагалась Школа, а Дача и ангельский мир точно погибнут. В общем, свободным себя Антон не чувствовал от слова совсем. И стоило тогда стараться, развивать своё сознание, чтобы повесить на свою шею это ярмо ответственности за чужие жизни? А может быть, это и справедливо. Чем больше твои возможности, тем большую ответственность ты на себя берёшь, да и чужими эти жизни назвать было никак нельзя.
С этой оптимистичной мыслью Антон вылез из укрытия и
