томвремени ты тоже не сможешь, — продолжал отговаривать его Инри. — Вернее сможешь, но
навечно. Потому что
в твоейреальности Соктава
мертва. Не кто-то один из жителей, а
весьмир, понимаешь?! И как только будущее изменится, отдача от перемен прикончит тебя!
— Всё я понимаю, — медленно, почти по слогам произнёс Розовский. Если бы не понимал, если бы была хоть малейшая надежда, решиться было бы несравнимо проще.
— Можно сделать по-другому, — донёсся до его слуха словно бы откуда-то издалека голос Адельвурта.
— Что ты имеешь в виду? — встрепенулся Мадо.
— Портал времени формируется не моментально, а драконы летают очень быстро, — улыбнулся вампир. — Всё ещё не просекаешь?
Розовский покачал головой:
— Признаться, не очень. Что толку со скорости полёта, если погибну я сразу на выходе?
— Вот именно поэтому тебе и не надо никуда ходить. Отправим в прошлое летописи. Уж коли Мадо не прислушаются к собственным хроникам – твои слова тем более пропустят мимо ушей. Тебе же нужно будет просто положить летописи на место портала, запустить его формирование... и со всех крыльев нестись на Землю! Успеешь перейти до того момента, как летописи провалятся в прошлое – всё с тобой будет в порядке.
— Адельвурт, ты гений! — воскликнул Розовский, вскакивая на ноги. Чувство у него было, будто бы вампир подарил ему вторую жизнь. А впрочем, именно так и есть.
— Я знаю, — «скромно» улыбнулся тот.
— Конечно, гений, — язвительно заметил Элестайл, не удержавшись от шпильки. — Кроме него ведь почти никто не имел представления, как именно действует портал.
— Но я-то знал, — «повинился» Розовский. — Однако до фишки с летописями не додумался.
— Твоя голова была забита мыслями о самопожертвовании, — встал Адельвурт на защиту его самолюбия. — Мне же ничто не мешало размышлять трезво. Кстати, полагаю, тебе нужно будет ещё написать Мадо письмо с просьбой о строжайшем запрете путешествий в иные миры для всех жителей Соктавы в период со дня закрытия порталов и вплоть до даты отсылки летописей. Не хотелось бы, чтобы они привнесли неизвестно какие перемены в судьбы соседей.
— Да, насчёт письма тоже дельная мысль, — согласился Розовский. — Жаль только, мы так и не узнаем, отказались они от закрытия порталов или нет. С момента отправки летописей путь на Соктаву будет заказан всем нам.
— Тем, кто побывал на мёртвой Соктаве – безусловно, — уточнил Инри. — Но что мешает наведаться туда кому-то другому?
— Действительно. Что-то я уже совсем перестал соображать, — нахмурился Розовский.
— Господа сведущие, расскажите всё-таки, что собой представляет временной портал, — попросил Рондвир. — Каким образом ключи отправляют путешественников в то или иное время?
— Да, очень жаль, что мы даже мельком не взглянули на Воолло вблизи, — запоздало сокрушился Элестайл.
— Я вам потом нарисую его во всех подробностях, — пообещал Адельвурт. — А пока объясню на словах. Шесть колонн вы, очевидно, видели и издали. Между каждой парой колонн, посередине, имеются выемки. В них и кладутся ключи. Для каждой пентаграммы предназначена лишь одна выемка – то есть если перепутать ключи местами, портал не заработает. Ещё возле выемок выдолблены риски. Время, в которое тебя отправит портал, определяется углами поворота пентаграмм относительно рисок. Вершиной пентаграммы при этом является оконечность звезды, расположенная возле дужки амулета.
Выставив все шесть ключей в требуемые положения, нужно соединить их энергетическими нитями таким образом, чтобы получилась шестиконечная звезда, вписанная в круг, и добиться полной стабилизации системы. Как только это произойдёт, энергетические нити станут видимы для обычного зрения и тогда же начнет формироваться портал – в виде вихря в центре беседки. Поначалу завихрение воздуха будет заметно лишь над полом. А вот когда вихревой столб поднимется до самого купола – всё, портал открыт.
Чтобы переместиться во времени, нужно войти в этот вихревой столб. Соответственно, если положить летописи в центре беседки – они сами собой уйдут в заданный ключами момент времени.
Ключи, кстати, пока открыт портал, находятся по обе его стороны – то есть одновременно в двух временных реальностях. Но после его закрытия останутся в точке входа. Если же хочешь забрать ключи с собой – необходимо сделать это, пока портал не свернулся. Обычно он закрывается через две-три минуты после последнего произведённого через него перемещения.
— Я открою портал в то время дня, когда его возникновение заметят с наибольшей вероятностью, — сказал Розовский. — Тогда больше шансов, что Мадо действительно получат послание. Никто ведь никогда, совершив переход, не оставался на месте в вихревом столбе. Вдруг в итоге портал выкинет летописи обратно? А если хоть кто-то увидит портал и что что-то появилось на полу, наверняка они быстренько заберут из Воолло ключи, чем деактивируют портал, и тогда уж точно получат возможность прочесть летописи.
Глава 43
Россия, Владимирская область, Судогодский район, посёлок Муромцево, бывшая усадьба графа Воронова
Спать в этот день легли даже раньше обычного. Все были изрядно утомлены впечатлениями, переживаниями, подробными рассказами – для кого-то по первому кругу, а для кого-то и по второму.
Розовский улёгся вместе со всеми. Однако к нему сон категорически не шёл. Мысли упорно вертелись вокруг одного и того же. И чем дольше он ворочался на кровати, тем сильнее ощущал необходимость действовать немедля.
Последние события заставили его пересмотреть свои взгляды на многое и многое же переосмыслить. Да, скорее всего, он уже вовсе опоздал, но хоть что-то ещё можно исправить. Наверное.
Тихонько, чтобы никого не разбудить, он выбрался из постели и направился в преподавательскую башню. Конкретно – в нынешние королевские покои. Конечно, Элестайл тоже имел право на сон, однако Розовский не считал правильным улизнуть, не предупредив его.
Постучав, он заглянул в дверь. По счастью, там ещё не спали. Да и присутствовали не только Элестайл с Лонгаронелем, а ещё Ворон и шестёрка предков.
— Не смог пропустить распитие моих запасов? — съязвил Ворон, едва увидев Розовского.
— Да нет, я вовсе не на посиделки, — ответил тот ему в тон. — Хотя от одного бокала, пожалуй, всё-таки не откажусь, — передумал он, взглянув на бутылки на столе. Вино в початой датировалось 1826-ым годом.
Улыбнувшись с едва, но всё же читаемым превосходством, Ворон наполнил для него бокал.
Розовский сделал неспешный глоток:
— Элестайл, мне нужно отлучиться до утра. Собственно, об этом я и пришёл сказать.
— Надеюсь, ты помнишь, что с завтрашней операцией
