— О, твоя жена многого тебе не говорила, как, впрочем, и ты ей. Не находишь?
— Не важно. Все останется так, как и есть. Я не нарушу своего слова и буду защищать ее.
— Как пожелаешь, — свернул со скользкой темы Вильгельм. — Кати…
— Можешь забыть о ней. Повелитель просил довести до тебя, что он против любых твоих попыток как навредить ей, так и вернуть расположение.
— Ты за этим пришел?
— Не только. Не мог отказать себе в удовольствии посмотреть на тебя такого. Весь двор шепчется о внезапном помутнении императора, вот я и убедился в этом воочию.
— Понравилось?
— Бесподобно, но я бы лучше порадовался на свадьбе. Жаль, что ты не смог переступить через предрассудки даже ради любимой. Жаль.
— Я все исправлю.
— Хотелось бы знать — как?
— С твоей помощью.
— С моей? — удивился младший принц, впервые за весь разговор взглянув на Вильгельма. Заметив, как загорелись глаза у собеседника, оборотень вдруг задумался, а чистокровный ли человек этот император?
Сколько времени миновало с момента ее перемещения в мир демонов, Сайлейн не знала. Первые дни прошли как в тумане. Она плакала, пугала служанку отказами от еды, могла удариться, не заметив угла. Но время шло, и боль уходила вместе с ним. А жизнь… жизнь продолжалась, как и говорил Ресьян, и она стала возвращаться к жизни.
Впрочем, не все было гладко в ее новой судьбе: от вынужденного безделья, свалившегося на нее на Роедене, Сайлейн заскучала. Первым исчезло желание пакостить — во-первых, все, кто хоть как-то имел возможность заслужить высокую честь неудовольствия принцессы, очень быстро выяснили все, что она любила и могла пожелать, и удовлетворяли любую ее прихоть еще до момента ее появления. Стоило захотеть вишневого пирога посреди ночи — и вот он, перед тобой. Понимая, что еще пара дней, и она просто начнет бросаться на демонов, Сайлейн отказалась от прислуги, оставив только одну горничную. Да и ту видела редко, специально согласовав ее график так, чтобы не встречаться с ней. Во-вторых, то, что всегда полагается за пакость — возмездие или хотя бы толика внимания, ради чего, собственно, многие и идут на эту скользкую дорожку. Ну какое может быть удовольствие от проделки, если все разрешено, о чем ей однажды поведал Реяр, заскочивший на часик, чтобы отчитаться перед Ресьяном.
Но не только это заставляло Сайлейн тосковать. Сестра так и не пришла, чтобы поговорить. Вместо этого доставили письмо, от которого девушка плакала еще несколько часов. Нет, не потому что так уж сильно осуждала Вильгельма, поддержавшего политику отца и убивавшего их род, хотя и осознание этой стороны своего бывшего жениха доставило ей много неприятных минут. Но стремление уничтожить врагов она понимала. И пусть это было неправильно, ей было сложно злиться за тех людей, которых она не знала.
А вот откровение сестры заставило ее плакать. Тяжело думать, что ты никому не нужен, но осознавать, что единственный близкий человек тебя ненавидит, что он хочет даже не твоей смерти, а твоих страданий — это тяжело. И еще тяжелее, если понимаешь, что у нее были к тому причины. Но надежда, глупая надежда, что сестра врет самой себе и ей, заставляла сердце ожидать лучшего. Ведь Лузаника давным-давно могла избавиться от нее, но почему-то не сделала этого. Почему? Сайлейн не знала. Ей оставалось только жить, и она жила.
Единственное, что скрашивало ее времяпрепровождение, — присутствие Астонии. В Роедене принцесса преобразилась. Чуточку загорела, поправилась, подобрела и, что удивляло больше всего, сдружилась с придворными демоницами, которых сама Сайлейн предпочитала огибать по широкой дуге. Нет, те были не против ее общества, скорее жаждали его, но каждый раз, стоило девушке увидеть их загорающиеся при виде ее адским пламенем глаза, как кровь приливала к ногам, и они, более не подвластные мозгу, стремительно несли ее далеко-далеко. В библиотеку. Это приятное, всегда освещенное помещение сделалось ее любимым местом отдыха во всем дворце. Стоило девушке увидеть придворных красавиц или навязчивых ухажеров, которых с каждым днем становилось все больше, Сайлейн скрывалась именно сюда. Попав в библиотеку впервые, она обустроила себе гнездо в лабиринтах ее стеллажей и каждый раз сбегала в обитель знаний, устраивалась на пледе и читала. Читала дни напролет, пока не засыпала и за ней не приходил Ресьян, аккуратно переносивший ее в спальню.
Вот и сегодня Сайлейн печальным привидением плыла по пустынному коридору, длинному и мрачному, с множеством ответвлений, как и полагается приличному подземелью, и грустно вздыхала. Здесь, на Роедене, у нее было все, о чем она только могла мечтать. А того, к чему привыкла, не было. Свободы. Да, она могла пойти куда хотела, но она никуда не хотела, потому что здесь все было для нее и, как ей говорили, ради нее. Любой ее выход из дворца превращался в шествие. Стекался народ посмотреть на принцессу, мигом появлялась охрана, и прогулка разом теряла всю свою привлекательность.
— Лейни! — Голос младшего принца, как-то оказавшегося в начале коридора, эхом отразился от стен, усилился, и девушка испуганно вздрогнула, с такой силой ее имя достигло ее же ушей. — Лейни, ты здесь?
— Да! — крикнула она в ответ и, сменив облик, со всех лап бросилась к принцу. Как ей его не хватало! Как, впрочем, и всех тех, к кому она привыкла и кого любила. Свернув в один из боковых проходов, Сайлейн выскользнула за спиной оборотня и подбежала к нему сзади. Что не помешало ей оказаться в его объятиях мгновением позже.
— Мы скучали, — сказал он, опуская ее на пол. После продолжительного кружения от ряби в глазах спасала разве что нечеловеческая природа говорившего. — Как ты здесь?
— Неплохо, — чуть погрустнев, ответила Сайлейн. — Только скучно. Кроме Астонии, никого нет. Папа занят, а Реяр у вас там.
— Думаю, скоро он вернется. Мы почти уладили все вопросы внутри Союза и начали налаживать отношения с людьми. Маги готовы попробовать мирно сосуществовать. Я привез повелителю их условия. И, малыш, спроси у Астонии, она ничего не хочет сказать Реяру? Может, узнаешь что-нибудь новое, — подмигнул Корвус. — А что касается скуки, я попытаюсь уговорить повелителя отпустить тебя к нам. К примеру, Альбравис очень звал тебя в гости, говорит, что лучшей няньки для его дочери он не найдет, а потому готов потерпеть тебя пару дней. — Заметив, как вытянулось лицо у Сайлейн, принц рассмеялся и заверил: — Шутка. Он приготовил твой любимый домик в горах, да и твой Кайли, рошаль, если помнишь, хотел бы тебя увидеть. Он обрел своего зверя и теперь может беспрепятственно оборачиваться.
