– Нет, – ответил он. – Я хочу больше.
Ловко извернувшись в крепких объятьях, я повернулась к Яну и запустила руки под его рубаху. Пальцы подрагивали, ладони саднили, через бинт проступили алые пятна, а злосчастные пуговицы никак не хотели расстегиваться. Словно прочитав мое желание, Ян отстранился, и через миг рубашка полетела в камин, где вспыхнула, послав в воздух сноп искр.
Я хихикнула.
– Кто-то решил устроить пожар?
– Пожар мелочь, по сравнению с тем, что у меня внутри, – честно прошептал он.
Словив затуманенный страстью взгляд, я подалась всем телом к Яну, обвила его талию ногами и попыталась оседлать. Он улыбнулся, уступил и через мгновенье мы ухнули на пол. Непонятная возня продолжалась недолго, пока остатки одежды не были сорваны. Мышцы его пресса напряглись под моими пальцами. Ян коротко выдохнул и этот звук показался мне слаще всего, что я раньше слышала. Выгнувшись, я отдалась его желанию повелевать, позволив делать с собой все, что он желает.
Ян целовал шею, грудь, спускаясь ниже и ниже… Его крепкие ладони стиснули соски, язык скользнул по внутренней стороне бедра.
– О Боже! – я облизала пересохшие губы, пытаясь сохранить остатки рассудка.
– Не совсем, – хмыкнул Ян, сжав пальцами мои ягодицы, – это всего лишь я.
Я пылала под его умелыми ласками, он сжигал меня изнутри, заставляя стонать, выгибаться и молить о пощаде. Мягкие ворсинки ковра щекотали спину. Опьяненная то ли выпитым, то ли мужчиной, которого желала ощутить полностью, я вцепилась руками в плечи Яна и застонала. Оторвавшись от чувствительных точек, Ян подтянулся на руках и завис надо мной. Я чувствовала как сильно его желание и готовность быть моим. Он нежно скользил по коже, но не спешил прерывать сладкую пытку.
– Как же я тебя ненавижу! – застонала я, пытаясь прижаться сильнее.
– Да-а, – выдохнул Ян, одним толчком заставив меня задохнуться от счастья.
Его движения были медленными, глубокими, плавными. Ян сводил меня с ума. С каждой секундой дышать становилось тяжелее.
– Ян…
– Сладкая моя девочка, – приговаривал он, – потерпи еще немного.
Под тихие ласковые слова, я утонула в ритме нашего совместного танца, словно мир растворился в этом мгновенье, подхватив нас на волны наслаждения.
Глава 33
Горечь
Тихие отголоски истомы продолжали бродить по телу даже тогда, когда я открыла глаза, окончательно осознав случившееся. Ночь закончилась, уступив место отрезвляющей прохладе утра. Волшебство сменилось неловкостью и стыдом. Что я натворила?
Мучительно прикрыв глаза ладонью, прячась от острого света, я старалась найти себе хоть каплю оправдания. Что на меня нашло? В памяти некстати промелькнули картинки прошлой ночи: поцелуи, ласки, слова, стоны… Внизу живота предательски затрепыхалось. О Боже! Я вела себя как шлюха!
– Почему как? – внутренний голос презрительно хихикнул. – Ты и была шлюхой. Личной утехой Яна Кенгерлинского.
Стиснув зубы, я застонала. Идиотка! Замерла, прислушиваясь, широко распахнула глаза и рывком села на кровати. Комната подпрыгнула, потемнела и вернулась на прежнее место. Пуховое одеяло сползло, приоткрыв грудь. По коже запрыгали острые мурашки, посылая напряжение в каждую клеточку тела. Где Ян?
Кусок одеяла с его стороны подоткнут под меня – какая забота! Боялся, что я замерзну? Через распахнутое окно, всколыхнув серые шторы, залетел ветер. Он принес на руках свежий запах осени, пряных листьев и можжевельника. Ветер лизнул прохладой грудь, дотронулся шеи, запустил пальцы в волосы.
Я поежилась и завернулась в одеяло, опустившись обратно на подушку. Перевернувшись на бок, подперла рукой щеку и уставилась туда, где всего ничего лежал мужчина, чье имя выкрикивала с неподдельной страстью. Сколько наслаждения подарил мне Ян этой ночью, с какой нежностью вел по саду забвения…
– Сладкая моя девочка… – его шепот до сих пор стоял в ушах.
Обезумевшая от удовольствия, я позволила ему вытворять с собой такое, на что никогда ранее не была способна, как мне казалось.
Как многое, оказывается, я не знаю о себе. Задумчивая улыбка растянула губы и тут же погасла. Самым страшным было осознание того, что я ни о чем по-настоящему не жалела! И если мир перевернется, а вчерашняя ночь повторится заново – я поступлю точно также. Отдамся на распятие мужчине, которому на меня плевать.
Я медленно пригладила примятую ткань наволочки – теплая. Ян ушел совсем недавно. Как он будет себя вести после случившегося? Скорее всего, как всегда – нагло, самоуверенно и словно ничего такого и не произошло. Конечно, я ведь всего лишь одна из…
А как мне себя вести? Тоже сделать вид, что ничего не произошло? Уйти к себе по-английски? Остаться и выяснить отношения?
Терзаемая сложными мыслями я совсем не заметила, как начала рассматривать комнату, где находилась. Его спальня. Никогда ранее не бывав здесь, меня интересовала каждая мелочь, что могла рассказать о хозяине больше.
Всюду царил лаконичный минимализм. От чистоты сводило скулы. Ни тебе разбросанных носков, штанов или галстуков по всей комнате. Чисто до пустоты. Стены, кроме той, что за кроватью, выкрашены в темно-серый цвет – насыщенный, благородный оттенок молчания. Потолок девственно белый, припорошенный легкой дымкой, матовый и до безобразия гладкий. Не то что в моей однушке, где ямка горбик догоняет, а слои штукатурки сыплются на голову от каждого хлопка двери.
Стена же за кроватью и пол были покрыты тонкими деревянными досками. Стойкий запах ели кружил голову, пробуждая старые болезненные воспоминания. Я решила не поддаваться им. Строгие, грубые линии мебели, сделанной из темного дерева, возбуждали фантазию. Хотелось ощутить гладкость поверхности шкафов с книгами, втянуть запах бумаги, пергаментов, услышать шепот знаний, находящихся в них.
По бокам низкой кровати на платформе стояли бежевые светильники. Они напоминали маленькие ящички по форме и даже не верилось, что их выбирала мужская рука. Практичные, простые, но в тоже время притягивающие взгляд. Наверняка дизайном интерьера занималась женщина.
Любовница Яна? Острая игла ревности пронзила грудь.
Это не мое дело. Надо было думать о возможной любовнице до того, как прыгать в объятья к Яну. Глубоко вздохнув пропитавшийся запахом ели воздух, я соскользнула за грань памяти.
Ель портила все. Она была нескладной, высокой, угловатой и занимала центральное место на опушке леса. И что самое главное, она была до безобразия… зеленой! Среди золотых соседок берез и осин, ель смотрелась нелепым пятном. Ошибкой. Кляксой на холсте неумелого художника. Раскинув мохнатые ветви, ель пыталась дотянуться до берез и хоть вскользь дотронуться осени. Соседки шуршали листьями и брезгливо отодвигали ветки.
