class="p1">Он встал:
— Пойду в душ первым. Нехорошо встречать медицинского работника с засохшей спермой на животе.
— Это когда? — задумалась она, вспоминая прошлую ночь. — А… Ловкость пальцев, и никакого мошенничества. Не зря я их на клавиатуре тренировала.
— Люсь, не возбуждай меня прям с утра, — взмолился Ветров и ушел в ванную, а Люся с охапкой вещей — в гардеробную. Накинув первый попавшийся халат, она вернулась в гостиную, чтобы убрать постельное белье на диване.
Пора Ветрова возвращать в спальню, очевидно, режим воздержания не задался.
Нина Петровна благочинно ждала их на кухне со стопкой оладушков. Она надела розовое воздушное платье в цветочек — видимо, так по ее представлению должны выглядеть ни в чем не повинные старушки.
Люся посмотрела на стол:
— Блины? Сгущенка? И никакой травы с постным творогом? Офигеть.
Ветров, который умел принимать душ со скоростью новобранца в армии, появился следом.
— Блины? Сгущенка? — обрадовался он и сел за стол.
— Как будто я вас голодом морю, — слабым голосом обиженной нимфы проговорила Нина Петровна.
— Просто мы очень голодные, — ответил Ветров.
Несмотря на то что Нина Петровна все еще оставалась старой мошенницей, Люся с энтузиазмом взялась за оладьи. Ночью она вытрахала из себя ощущение накренившегося мира и снова прочно стояла на земле обеими ногами.
— Ну, — произнес Ветров, когда смог говорить, — чистосердечное писать будем, дорогая бабуля?
— Не будем, — и старушка задрала нос, — почему я прикидывалась чокнутой, ни одного из вас не касается. Это мое частное дело, знаете ли.
— Ушла в глухую несознанку, — констатировал Ветров и потянулся за новым оладушком.
— В смысле не касается? — возмутилась Люся. — Вы же мне лапшу на уши вешали, ведь это я пострадавшая сторона.
— Если вешала, значит, так было надо, — надменно обронила Нина Петровна и без перехода спросила ласковым голосом доброй крестной феи: — Налить тебе еще кофе, Люсенька?
— Да у нас глухарь, — развеселился Ветров. — Бабушка, бабушка, а почему у тебя такой длинный нос? Потому что я очень много вру, внучек!
— Паша, ну что за манеры, — Нина Петровна посмотрела на него с неодобрением. — Впрочем, давайте оставим эту скучную тему и поговорим о важном. Я, дорогие мои внуки, весной перееду.
— Куда? — клацнула зубами Люся. Да старушка же дальше лестничной площадки много лет не выходила!
— К Олежке, за город, — легко сказала Нина Петровна. — Буду его внучку нянчить, раз родные внуки мне правнуков так и не подарили!
— К какому Олежке? — не врубился Ветров.
— К Китаеву, — пояснила Люся, глубоко напуганная. — Нина Петровна, вы понимаете, кого собираетесь нянчить?
— Кого? — тут же спросил Ветров. Он-то понятия не имел, что у Китаевых маленькая коркора, способная к обороту. Ему-то повезло без лишних знаний.
— Как-нибудь, любовью да лаской, — твердо сказала Нина Петровна.
Приплыли.
— Я правильно понимаю, — очень холодно, очень медленно проговорил Ветров, и у Люси дыхание перехватило от ползучей злости, которая ядовитым туманом начинала сочиться от него, — что ты, дорогая бабуля, агорафобию симулировала тоже?
— Это нет, — с простодушным огорчением ответила старушка, — но мы с моим доктором уже все обсудили. Я перееду под транквилизаторами и первое время буду их принимать, пока не привыкну к новому дому.
— Новому дому! — взорвался Ветров. — Чем тебе старый не угодил? Что за высокие отношения вас связывают с Китаевым, что он сначала спускает на нас Люсю, а потом ты подаешься к нему в прислуги?
Люся никак не отреагировала на выпад, потому что была сосредоточена на ровном и глубоком дыхании. Ей подумалось: а вдруг можно просто натренировать привычку к мареновскому яду, выработать иммунитет?
Тошнота подкрадывалась медленно, но верно, по мере того как все больше поддавался ярости Ветров.
— Это дела стариковские, — отмахнулась Нина Петровна, — вас, молодежь, они не касаются.
— Да ты издеваешься! Ты спала с ним?
Блямс! Нина Петровна с таким звоном поставила чашку, что блюдце треснуло.
— Я сделаю вид, — ледяным голосом королевы в изгнании проговорила она, — что не слышала этого. Хотя бы из уважения к памяти твоего деда веди себя как воспитанный человек.
Люся, несмотря на дурноту, уставилась на нее во все глаза.
Ее смешливая старушка-соседка, любительница форумов и интернета, выглядела сейчас очень внушительной и очень безжалостной.
Такая бестрепетно отправит коркору спать без ужина или поставит ее в угол.
Люся понимала Китаева: это пока у его внучки одиночный случай внезапного детского оборота, необъяснимого медицинского феномена, который нет-нет да и случался с архами. Природа милостива и разумна: обычно потребность в оборотах формируется в относительно осознанном возрасте, от одиннадцати до пятнадцати лет. Случайные же детские обороты крайне редки и непредсказуемы, никогда не знаешь, когда оно снова случится и как долго продлится. Может, и никогда. А может, на приеме у педиатра или в парке, например.
Поэтому Китаеву надо было срочно увозить внучку от чужих глаз подальше. А домовик — это и защита, и забота, и контроль территории.
Но почему Нина Петровна на это согласилась? Она казалась довольной своей жизнью, интернет-общением и бездельем. Неужели потребность кого-то оберегать настолько высока?
— Отец в курсе? — продолжал наседать на бабушку Ветров.
— Хоть я и не обязана перед ним отчитываться, но, в отличие от вас, лоботрясов, несу обязательства перед семьей. Поэтому — да, я его предупредила о скором переезде. Витя согласен с тем, что свежий воздух пойдет мне на пользу. А ты, Паша, не имеешь никакого права на меня орать. Где твои манеры?
Тут у Ветрова сделалось такое лицо, что Люся ясно поняла: сейчас-то он и пошлет бабулю к чертовой матери безо всяких манер.
Вскочив на ноги, она вылетела из кухни, успела добежать до ванной, и там ее вырвало.
Все вокруг кружилось, перед глазами мельтешили крохотные точки и искорки, от слабости подкашивались колени, и ей показалось, что вот-вот она упадет и расшибет лоб о кафель. Умывшись холодной водой, Люся сползла по стенке вниз, прислонившись спиной к плитке.
На кухне стояла гробовая тишина.
— Черт, — наконец сказал Ветров, — Люсь, прости.
Прошелестели легкие шаги, Нина Петровна присела на корточки рядом с Люсей, озабоченно прижала сухие ладони к ее щекам.
— Ты всегда так на него реагируешь, — спросила она встревоженно, — или мне начинать ждать правнуков?
Люся усмехнулась.
— А вот гадайте теперь, — сказала она злопамятно. — У вас свои секреты, у меня — свои.
Старушка вздохнула, выпрямилась.
— Что ж, — произнесла она с вымученной улыбкой, — пойду я, пожалуй, к себе.
— Вы до Нового года не могли подождать? — спросила Люся. — Для чего было устраивать все это именно сейчас?
— Да какая уж теперь
