груди в области сердца. Я задерживаю дыхание, слушая его быстро бьющееся сердце. Оно такое мощное. А сколько же там боли? Каждый, кто живёт больше ста лет знаком с болью и разочарованием, с предательством и жестокостью. Это закономерность, факт.
— Я клянусь твоей душой, что никто не узнает то, о чём ты мне расскажешь. Никогда, — выдыхаю я.
Томáс улыбается мне и кивает. Ему, оказывается, было это очень важно. И он поставил на кон самое ценное, что у меня есть — себя.
Глава 28
Вампиры любят болтать о себе, нам просто хочется покрасоваться в первые сто лет, насколько мы крутые. Мы рассказываем всё, в том числе и о том, кто мы есть. Но чем старше мы становимся, тем меньше нам хочется разговаривать, тем больше информации сохраняем втайне и тем сильнее опасаемся открывать свои души, которые предпочитаем считать тёмными. Мы любим быть драматичными. У нас ведь все эмоции и чувства обострены, поэтому если мы страдаем, то делаем это похлеще, чем ты, мой друг, видел в фильмах. Поэтому, когда приходит время, чтобы рассказать о себе, то мы все испытываем трудности. Нам нужны подсказки.
— Ты жил в деревне? Но ты явно не с рождения жил на Аляске.
— Мы перебрались туда в пятнадцатом веке, в самом начале. А до этого жили на территории современной Венгрии, в лесах, в очень дремучих лесах.
— Так близко к нам? Почему же мы о вас не знали? — хмурюсь я.
— Твой отец знал.
— Что? — Я шокировано привстаю, но Томáс одним лишь взглядом заставляет меня погрузиться обратно в воду.
— Да, я видел его. Я вспомнил об этом, когда увидел его портрет. Раньше я не знал, как его зовут. К нему обращались обезличено, но я запомнил его лицо. Он приезжал к нам несколько раз, мой отец принимал его, и я был удивлён, что он улыбался ему. Мой отец был жестокой мразью. Он прятал все улики процветающего у нас рабства, как и меня тоже прятал. Но я подсматривал. Я был ещё мал, чтобы понимать, кто это. Когда я немного повзрослел, то отец поведал мне, что нас окружают плохие вампиры. Те, кто хочет нашего подчинения и смерти. Они не принимают нас, и мы платим им золотом за свою возможность жить. Они собирали с нас дань и не трогали нас, поэтому мы нападали на деревни и воровали людей. Мы продавали их другим вампирам. Сначала обучали быть рабами и продавали. Зачастую это были дети. Он говорил, что если я уйду дальше деревни, то меня убьют за нарушение нашей договорённости.
— Это же ложь. Да, мой отец собирал дань, но иначе было нельзя. Мы жили среди людей и войн, да и дань была мизерной, — шепчу я.
— Я ничего не знал о вас. Это тщательно скрывалось от меня. Но меня научили воспринимать вас врагами. Теми, кто убил мою мать. Мама не успела выйти из деревни, из-за сильного стресса она кричала на отца и сказала, что не хочет воспитывать убийцу. Потом убежала, и… через несколько часов отец сообщил мне, что её убили вампиры. Я ненавидел их. Они забрали у меня мать. И я хотел отомстить. Я подумал, что будет здорово познакомиться с главным вампиром. Он приехал снова и улыбался мне, там же был и твой дядя. Я узнал его на картине. Они были вместе там, как и ещё несколько мужчин с картин. Отец отослал меня и приказал не высовываться, но я всё же подслушивал. Я слышал, как твой отец предложил моему войти в их клан и жить среди своих, в их замке. Он был другим. Не таким, каким я его себе представлял. Я мог ощутить его искренность и ни капли жестокости. Я даже мог увидеть, что он хотел помочь нам. Но мой отец отказался, сказав, что мы никогда не сможем быть одной семьёй. Он выгнал его, но я догнал твоего отца.
— И… что? Почему он не помог тебе? Не забрал тебя?
— Он предложил мне уехать с ним. Он был готов забрать меня, но вмешался отец и не дал мне уйти. Он наказал меня за предательство. Лишь один я из всей деревни постоянно получал наказания за любую провинность, даже если это было и чепухой, вроде пролитого на землю молока или чего-то в этом духе.
— Но ты же мог сбежать?
— Не мог. Каждое наказание состояло из нескольких этапов. В меня втыкали ножи, чтобы обескровить и сделать слабым. Я засыпал, чтобы выжить, и тогда меня помещали в темницу. Не кормили и требовали признать свою вину. Мне ничего не оставалось, как сделать это. Но в тот раз я очнулся в новом месте. Отец перевёз меня и всех жителей деревни на Аляску. Там не было никого в то время. Были только мы. Нам приходилось питаться племенами, живущими там. Мы полностью вырезали деревни и делали снова людей рабами. И тогда там появились вы. Ты и Стан. Я помог Стану и испугался, что меня снова накажут. Я был диким и практически не мог изъясняться, плохо говорил, потому что меня специально не обучали ни языкам, ни грамоте, ничему, кроме как убивать и охотиться. Зачастую меня держали в кандалах и на привязи, как животное.
— Боже мой, — от ужаса я прикрываю ладонью рот. — Это же ужасно.
— Да, и когда я увидел Стана, затем услышал твой голос, то понял, что здесь есть вампиры. Здесь есть рядом лагерь и помощь. Я решил сбежать и готовился к побегу много столетий. И мне практически это удалось бы сделать, если бы не видения, которые начались внезапно. Они сковывали моё тело, вынуждая испытывать физическую боль. Вот таким скрюченным и в лихорадке меня поймал отец. Для него это было жутким предательством. Меня снова наказали, бросили в высушенный колодец и замуровали там. Он обещал, что я сдохну за своё предательство. И я умирал. Не считая горячки, которая забирала много сил, у меня не было ни еды, ни воды. Я не мог разбить стены. Меня похоронили под землёй.
— Тебя кто-то спас? Кто-то помог тебе? — шёпотом спрашиваю я.
— Да, меня спасли, — кивает Томáс.
— И кто это был?
— Ты.
Я приподнимаю брови.
— Это невозможно. Меня не было там.
— Ты была. Да-да, это была ты, Флорина.
