Мы спустились по лестнице, сливаясь с потоком направляющихся к бальной зале людей.
— Леди Луиза, вы очаровательны! — Неожиданный комплимент от одного из джентльменов заставил улыбнуться.
— Благодарю.
— Дорогая, у вас потрясающее платье! — Его спутница решила поддержать кавалера, и на ее голос обернулись все.
Дальше на меня посыпались комплименты от других гостей. Нас приветствовали, на нас смотрели, безоговорочно принимая в свой круг — похоже, горячая новость о воссоединении семейства Лефер потихоньку остывала, а ближе к ужину и вовсе превратится в ледышку: наверняка на балу случится немало любопытного, что будет забавно обсудить.
Холл, длинный коридор, и вот нас уже объявили. Мы с отцом шагнули в двери первыми.
Стемнело, над залой расплескался приглушенный свет роскошных люстр, блестки украшений переливались под потолком, в воздухе плавали запахи духов и мягкий ненавязчивый аромат хвои. Огромная ель — высотой в четыре человеческих роста не меньше — застыла в центре залы, от ее верхушки расходились тончайшие нити, протянутые под потолком с фресками и стекающие вдоль занавешенных портьерами окон.
Мужчины провожали меня взглядами — короткими, насколько позволяли приличия, но на этот раз никаких фривольностей я не замечала. Дамы оценивающе рассматривали платье, восхищенные вздохи чередовались с: «Ничего особенного. Вот у моей кузины на свадьбе…»
Большинство уже собрались, я заметила стоявших чуть поодаль Фрая и Терезу, мысленно пожелала ей удачи. Музыканты листали ноты и о чем‑то негромко спорили, лорд — канцлер переговаривался с каким‑то мужчиной внушительных размеров, дамы перешептывались, обмахивались веерами, совсем юные девушки восторженно оглядывались по сторонам — сразу понятно, что у них это самый первый бал.
— Леди Луиза, вы великолепны! Граф Солсбери!
Знакомый голос. Обернувшись, я увидела чету Уитмор: граф с улыбкой взирал на меня, а вот Камилла явно сожалела, что у нее в руках ничего нет, чтобы пролить на мой подол.
Дед поприветствовал их кивком, легко поцеловал руку леди Уитмор, затянутую в черную высокую перчатку. Перстнем, красовавшемся на ее пальце, можно было убить, если прицельно кинуть.
— Очень рада вас видеть, леди Луиза, — ее «рада» прозвучало таким тоном, каким обычно проклинают на долгую и мучительную смерть. — Граф Солсбери.
— Взаимно, леди Уитмор, — я вернула любезность с лихвой, холоднее только снеговики разговаривают.
Темно — синее бархатное платье Камиллы было расшито драгоценными камнями и казалось роскошно — непреподъемным. Равно как и бриллианты — тяжелые, сверкающие. Как она в этом танцевать собирается?
Дед разговорился с ее супругом, я же вернулась к созерцанию зала. Строгие цвета мужских костюмов искупало многообразие красочных платьев. Чего тут только не было — от нежных оттенков фисташкового, кремового, персикового до кричащих сочных — солнечных, яблочных, небесно — синих, гранатовых. Самые разные ткани, фасоны и прически. Девушки помладше завивали тугие локоны, оставляя их свободно ниспадать на плечи и спину, дамы предпочитали высокие — от сооружений, напоминающих модные башни, до достаточно простых.
— Ее Величество королева Брианна и принц — консорт Дамиан.
Зал замер, и я не стала исключением. Лишь когда королева ступила на начищенный до зеркального блеска паркет, все, словно придавленные невидимой рукой, склонились в поклонах и реверансах.
До этого я видела Ее Величество только на портретах в фойе театра — миловидную темноволосую особу с выразительными глазами и тонким ртом. Сейчас же не могла отвести от нее взгляда. Платье цвета шампанского переливалось, точно золотое облако в блеске солнечных лучей. Держалась она с царственной легкостью, а ее супруг — приятный блондин, смотрел только на жену.
— Его Светлость герцог де Мортен и Ее Светлость вдовствующая герцогиня де Мортен.
Казалось, мы не виделись целую вечность. Целую вечность, хотя прошел всего один день. Я смотрела на Винсента, руки горели от невозможности прикоснуться, обнять, чувствовать своего мужчину. Поймала ответный взгляд, уголки его губ едва уловимо дрогнули, а потом… Стены вспыхнули серебристо — голубыми узорами, люстры погасли, елка засияла огнями и по тянущимся от нее нитям побежали мерцающие искры, сначала под потолком, а затем водопадом стекая по портьерам.
— Какая красота!
— Невероятно!!!
Восхищенные возгласы доносились отовсюду, и тут искры посыпались вниз. На миг посетила сумасшедшая мысль: я стою под открытым небом, а на меня падают звезды. Значит, можно загадывать желание?
В тот же миг зазвучала музыка, Винсент и Ее Величество открывали первый танец, а следом за ними в вальсе закружились принц Дамиан и герцогиня. Дед предложил руку мне, отец — Глории, а Себастьян — какой‑то молоденькой девушке, и мы влились в поток кружащихся под сверкающим дождем пар. До меня доносились обрывки фраз:
— … После ужина на улице фейерверк…
— … моя брошь! Такая глупость!..
— … Просто не верится, что уже…
Я запрокинула голову, и искры падали мне на лицо — не обжигая и не холодя, растворяясь, едва касались кожи. «Хочу провести всю жизнь рядом с ним», — подумалось мне. Это считается за желание?
— Волшебное начало, — дед отлично двигался, идти с ним в паре — одно сплошное удовольствие. — Пусть весь следующий год будет таким.
— Пусть, — я слизнула упавшую на губы искорку до того, как она погасла. В зале струилось мерцание силы Винсента — это представление устроил он, и сейчас мне казалось, что так я хоть чуточку к нему ближе. Нет, Луиза, привыкай. Не первый и не последний раз, когда ты не сможешь появиться с ним на публике. Но как бы я хотела подарить ему первый танец! Сейчас касалась бы его руки, смотрела в глаза, и звезды падали на нас.
Я украдкой пыталась отыскать среди вальсирующих Винсента с Ее Величеством, но пока мне не везло.
— Кого‑то потеряли?
Я подняла на деда возмущенный взгляд, но он улыбался. Шаг вперед, ногу к ноге, шаг назад. Дедушка сбился, но быстро выровнял ритм.
— Устали?
— Не выдумывайте, леди!
Интересно, как там Тереза с Фраем? В полумраке их было не разглядеть, но я все же надеялась, что мои уроки не прошли даром. Музыка стихла, и мы остановились. Звездопад прекратился, узоры на стенах погасли, свет люстр снова медленно набирал силу. Последние искры опустились вниз, и зал взорвался аплодисментами.
Я покрутила головой и выяснила, что Тереза стоит у стены, а Фрай целует руку какой‑то светловолосой особе. Винсента нигде не было видно. Я мысленно вздохнула: сейчас он точно будет танцевать с матушкой.
