Зажмурившись от своей решимости, я шагнула к новой родне и от души пожала руку отцу моего синеглазика.
— Андрей Константиныч, мое почтение, Анатолий Константиныч, — потрясла я руку дяди и перешла к своей свекрови. — Ром, — зашипела я, — а второго дедушку?
— Коланиан, — подсказала Ромина мама.
— Антонина Николаевна, приятно познакомиться, — улыбнулась я и вернулась назад, чуть не вспотев от знакомства.
— Инна называет вас так, как ей привычней, — пояснил Рома.
— Мы поняли, — кивнул свекр.
Они приняли свои новые имена так же легко, как и все остальные до них, и я с облегчением вздохнула. Больше никто ничего не успел сказать, потому что позади раздались быстрые шаги, и в комнату влетела кареглазая блондинка.
— Ну и где она? Где та особа, что разбудила в моем мальчике рептилоида? — вопросила она.
— Мама, — Дима закатил глаза.
Блондинка остановила на мне пристальный взгляд, внимательно осмотрела с ног до головы и выдала:
— Мелкая, примитивная… миленькая, но не идеал.
— Чего это? — удивилась я. — Самый идеальный из всех идеалов. Дим, скажи.
— Да, любимая, — кивнул Ардэн.
Вторая свекровь сделала шаг ко мне, и Ардэн хотел закрыть меня собой, но я решительно отодвинула его и вышла вперед. Если перед семьей Грейн я заробела, то наезд терпеть не собиралась. Поулыбайся она мне, прояви доброжелательность, я бы смутилась и заволновалась. А так кровь потомственной революционерки во мне вскипела.
— Радость, — позвал меня Дима.
Я подняла руку, не глядя на него, призывая не вмешиваться. И произнеся про себя: «Я свекровей не боюсь, сама, может, засвекрюсь», елейно улыбнулась:
— Здравствуйте, мама.
Мадам Ардэн изломила бровь, став копией своего сына в то время, когда мы только познакомились. Она хмыкнула и обошла меня по кругу, демонстративно рассматривая. Я раскинула руки и покружилась. Смотрите, мама, оценивайте, мне скрывать нечего. Хороша со всех сторон. Затем прошлась по комнате походкой от бедра, и комнату огласил Симин глас:
— Говорят, царевна есть,
Что не можно глаз отвесть.
Днем свет божий затмевает,
Ночью землю освещает –
Месяц под косой блестит,
А во лбу звезда горит.
А сама-то величава,
Выступает, будто пава;
Сладку речь-то говорит,
Будто реченька журчит.
Мама Грейн хмыкнула и похлопала в ладоши. Я с достоинством поклонилась.
— М-да, прима, она и есть прима, — высокомерно заявила мама Ардэн.
— Мама, — подал голос Дима, но я вновь остановила его жестом.
— Сын, тобой управляет женщина? — вскинула брови его мать.
— Не проняло, — ответил Ардэн.
Мама Грейн подошла ближе, и теперь я оказалась между двух свекровей.
— А мне нравится, веселая девочка, — сказала она.
— Вы-то тут причем? — вопросила мама Ардэн. — Это наша прима.
— А вот и нет, — расплылась в ехидном оскале мама Грейн. — Она и наша тоже. Кстати, к избраннице сына стоит относиться с большим уважением. Идем, дорогая, — она взяла меня за руку и хотела увести прочь от мамы Ардэн, но та вцепилась мне во вторую руку.
— Прочь руки Туанар, это избранница моего мальчика!
— И постоянная пара моего, — мама Грейн прибывала в явной нирване.
И мне открылась страшная правда: мамы моих мальчиков не любили друг друга. Атас! В комнате воцарилось молчание. Свекрови испепеляли друг друга взглядами, я была все еще растянута между ними, а мужчины явно растерялись.
— Н-да-а, — меланхолично протянула Сима. — Встряла ты, Инусик, по самую маковку.
Это привело меня в себя, и я вырвала руки у обеих женщин.
— Так, оставить! — бодро провозгласила я. — Пельмени раскатать, мясо в корову, дым в трубу. Будем зарывать топор войны.
— Что раскатать? — поинтересовался дядя Грейн.
— Куда мясо? — удивилась мама Грейн.
— Что зарывать? — переспросил папа Грейн.
— Забейте, — отмахнулся Рома, подходя ко мне.
— Кого забить? — живо откликнулся Андрей Константинович и почему-то покосился на своячницу — маму Ардэн.
— Никого, — ответила я и пробормотала. — Тут без ста грамм не разберешься.
— Щас сообразим, Инусь, — откликнулась Сима. — Закусончик порубать?
Дядя Грейн возвел глаза к потолку, задумчиво почесал подбородок и посмотрел на племянника:
— Система давно вышла из строя?
Сима материализовалась посреди комнаты в своей ягодичной ипостаси.
— Поцелуй меня, — нахамило седалище с ушами и отбыло в неизвестном направлении.
— Я требую объяснений, сын, — снова активировалась мама Ардэн. — Что здесь происходит, и почему твоя женщина постоянная пара Грейна?
— У мальчиков всегда были общие интересы, — усмехнулась мама Грейн.
— Но не женщина же! — воскликнула мама Ардэн.
Пока спор разгорался с новой силой, вернулась Сима в сарафане и с кокошником на голове.
— Кушать подано, гости дорогие, — сообщила она, отвесив земной поклон.
— Прошу, — тут же отозвалась я и, подхватив своих мужчин под руки, последовала за Симой.
Наша умница Серафима, словно сообразив, что мне нужно время освоиться с создавшимся положением, накрыла стол в саду в белокаменной беседке, стоявшей рядом с бассейном, до которой пришлось идти минут пять. Когда я увидела эту красотень, примирение с наличием у меня мамы Ардэн наступило как-то само собой, и я мстительно подумала, что не за горами знакомство с тещенькой, моей мамулечкой. А для нее ни один из мужиков ее ягодки, меня то есть, не достоин априори. Потому что для мамы я тоже идеальный идеал. И вообще, моя мама — это я, только старше и опытней.
И вот тут я поняла, что сейчас у меня случится депрессия. Поясняю. Подумав, о маме, я бросила взгляд на родителей моих ненаглядных. Вы же помните сколько лет моим мальчишкам? Ага, пятьдесят три, а выглядят на пару лет старше меня, ну максимум, на пять, и то с натяжкой. Так вот их родители выглядели лет на тридцать пять — сорок. Меня неожиданно очень заинтересовал их истинный возраст.
— Ром, — зашептала я, — сколько лет твоим родителям?
— Папе девяносто, маме восемьдесят семь, — так же шепотом ответил он.
— Моей маме — сто три, — тут же шепнул Дима.
Ну все, держите меня семеро. И что у нас получается? Когда мне будет пятьдесят три, я точно не буду выглядеть, как мои мужики, а они останутся по-прежнему молодыми и красивыми? А потом я вообще помру, а эти самцы-вдовцы опять пойдут счастье свое искать? Не согласная я!
— Инночка, что случилось? — спросил Рома.
— Инусь, у тебя лицо такое, словно ты нас прямо сейчас прикопать под ближайшим кустом собралась, — поддержал Дима.
