подумаю.
– А что выбрали остальные ангелочки? – Вертеру всё-таки не терпелось добраться до сути.
– Ничего,– Создатель грустно улыбнулся,– их уже нет в живых, ни одного, осталась только Лика.
– Вот чёрт,– выругался Вертер,– прости, я не знал. Даже не представляю, каково тебе, дружище, а теперь ещё и Лиса. Эх, ну чего ей вздумалось открывать ставни?
– Ты правда решил, что Алиса стала случайной жертвой? – Антон недоверчиво покачал головой.
– Но там ведь больше никого не было,– удивился Вертер. – Кто же тогда открыл ставни?
Вместо ответа, Антон откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. Все окна в доме одновременно распахнулись, рамы немного потрепыхались, как будто в причудливом танце, и снова аккуратно встали на место. Меч Вертера, словно хищная птица, выпорхнул из дверей и со всей дури понёсся к своему хозяину остриём вперёд. Секунда, и остриё замерло в каких-то миллиметрах от его сонной артерии, потом меч спокойно развернулся и вернулся обратно в дом.
– Убедительно,– прокомментировал Вертер это показательное выступление, невольно потирая шею,– выходит, Алису убил твой отец. Но зачем?
– Это просто месть,– вздохнул Антон. – Сабин отказался меня убивать, я, вопреки приказу отца, вернул память брату, расе веннов пришёл конец, отец провалил миссию всей своей жизни и теперь должен развоплотиться. Ему просто необходимо было на ком-то отыграться.
– Значит, ты знал, что он убьёт Алису,– у Вертера просто отпала челюсть от удивления,– и всё-таки вернул память Сабину. Тоха, ты уверен, что у тебя с головой всё в порядке?
– Вер, Сабин – мой брат,– Антон посмотрел другу в глаза,– я просто не мог его снова предать. А опасность угрожала всем вам: и тебе, и Лике, и Алисе. Просто я в своей самонадеянности решил, что сумею вас защитить, но ошибся.
– Да, папаша тебя переиграл,– невесело усмехнулся Вертер. – А почему ты сказал «снова»? Разве ты уже предавал Сабина?
– Эх, дружище,– Антон обречённо покачал головой,– я ведь знал, что отец собирается снова подменить память брату, чтобы тот воспылал ко мне лютой ненавистью и захотел отомстить. Да, я дал слово, что позволю Сабину меня убить, но я не клялся, что позволю отцу снова искалечить психику брата, и всё-таки я не вмешался, сам не пойму, почему. Возможно, такое вмешательство представлялось мне чем-то вроде нечестной игры, да и отвык я видеть в Сабине родное существо, он давно уже стал для меня только врагом. Но думаю, что главное было всё-таки не в этом. Отец ведь честно меня предупредил, что кто-то обязательно умрёт: либо я, либо кто-то из вас. Я выбрал вашу безопасность и оставил брата без помощи. Вот только судьбу не обманешь, любой наш выбор имеет свою цену.
– Высшая, мать её, справедливость,– процедил Вертер сквозь зубы.
– Она самая,– горько усмехнулся Создатель.
– Спасибо, что пришёл меня проводить,– в голосе Венна невольно прорезались нотки недоверия. – После того, что здесь произошло, я думал, ты не решишься.
– Никто не должен умирать в одиночестве,– Антон грустно улыбнулся и уселся рядом с отцом.
Они с комфортом расположились на берегу озера в кальдере вулкана. После недавнего катаклизма уровень воды стал ниже, чем раньше, острые камни, покрытые высохшими водорослями, торчали на мелководье, словно клыки в пасти чудовища. Кое-где на ярко-зелёном травяном ковре проступали разрывы свежих камнепадов, сухие кроны вывороченных с корнем деревьев напоминали скелеты каких-то экзотических монстров. И всё же природа уже принялась залечивать раны, вызванные прорывом озера. Подземный источник постепенно заполнял кальдеру прозрачной водой удивительного изумрудного цвета, птицы вернулись в родную долину, и их гомон заглушал даже свист ветра в обломках скал.
– На твоём месте я бы поостерегся сюда возвращаться,– усмехнулся Венн. – Это смелость или безрассудство?
– Ты не причинишь мне вреда, я знаю,– уверенно произнёс Антон,– потому что ты меня любишь.
Венн бросил удивлённый взгляд на своё самоуверенное творение и расхохотался. Его сын, не обращая внимания на странную реакцию отца, продолжал сидеть в расслабленной позе, на его губах блуждала отрешённая улыбка.
– Не обманывайся, сынок,– отец перестал смеяться,– венны не умеют любить, по крайней мере, мужчины.
– Значит ты – исключение, как и мой брат,– в голосе Антона была такая непоколебимая уверенность, что отец невольно развернулся к нему всем телом, чтобы взглянуть в его лицо.
– С чего ты это взял? – недоверчиво спросил он.
– Я ведь не был твоим преемником,– спокойно пояснил сын. – Значит, когда я стал помехой твоей миссии, ты мог безболезненно со мной расправиться, причём без всяких ритуалов и публичных казней. Я бы просто исчез, и никто бы даже не вякнул. Но ты этого не сделал, ты терпел мои выходки, пока я из помехи ни превратился в смертельную угрозу. Но и тогда ты не смог довести дело до конца, ты отпустил меня вместе с Анарой, дал нам время прожить вместе одну человеческую жизнь. Это было неразумно и весьма рискованно для твоей миссии, но ты рискнул только для того, чтобы сделать меня счастливым. И проиграл.
Венн молчал. До сих пор он даже сам себе не мог признаться, что это именно любовь к сыну в конечном счёте погубила и его самого, и всю его расу. И ладно бы он питал нежные чувства к старшему, который был настоящим венном и его преемником. Так ведь нет, Сабина он откровенно использовал, тот был просто инструментом для сохранения жизней нескольких сотен его соотечественников и его самого. А вот Гор был ему по-настоящему дорог, хотя именно его Венну не раз приходилось приносить в жертву своей миссии. Он прислушался к своим ощущениям и с удивлением понял, что не испытывает ни досады, ни злости. Напротив, ему стало легко, словно с души свалился непосильный груз.
– Думаю, ты даже рад, что тебе больше не нужно меня убивать,– Антон словно подслушал его мысли. – Прости, отец, мне жаль, что я невольно послужил причиной твоей гибели, я этого не хотел.
– Не вини себя,– отмахнулся Венн,– мы заслужили свой конец. Знаешь, сынок, а ведь ты прав, чем медленная деградация, лучше уж полное небытие. Создатель действительно проявлял милосердие к веннам, растворяя их сознания в своём, зря мы сопротивлялись столько лет,– он немного помолчал, как бы собираясь с силами, чтобы высказать далеко запрятанные крамольные мысли. – Да, я рад, что мне больше не нужно бороться за жизнь своей расы,– наконец произнёс Венн с расстановкой,– а ещё, что мне больше не нужно приносить в жертву любимого
