Убивать монстров – это одно. Но убивать живых людей – совсем другое. Я застыла. Мои конечности отказывались меня слушаться. В моей памяти пронеслись лица всех умерших учеников. Я видела их глаза, их страх, их смерть. Я не могу поступать так же.
– Остановись! – закричала я демону, вновь изворачиваясь. – Еще все можно исправить!
Но он не собирался стопориться. И в последний раз я не отлетела, а выставила перед собой длинный нож, на который напоролся демон. Его лицо исказила боль, но он не закричал. Он не издал ни звука, а смотрел в мои глаза, он пронзал меня насквозь своим взглядом, перед тем как рассыпаться в кучку пепла.
[11] Я затрясла головой, откидывая все, что сейчас может затуманить мой трезвый разум. И стала искать отца. Мой взор первым делом врезался за сто метров в его огромные крылья, которые уже вряд ли когда-нибудь он сможет отмыть от пунцовой жидкости. А затем я увидела его противника.
Над ним нависало огромное, в два раза больше папы, существо в доспехах. Но это был не аббадон, не ангел, не демон, не любой известный мне монстр.
Он был одет в черную мантию, которая прикрывала его ноги и развивалась от ветра, проходящего под ним и исходящего от него же. На открытых частях его рук виднелись черные толстые пульсирующие вены. На голову был накинут капюшон плаща, такого же глубокого черного цвета, как и его четыре крыла. Четыре! А его лицо… Его не было… Под капюшоном виднелся железный сверкающий шлем, но под шлемом не было ни глаз, ни рта, ни носа. Там кружился другой мир. Будто в нем зарождалась новая вселенная, переливающаяся синим, фиолетовым, черным, блестящими маленькими звездами. Его лицо походило на портал, который вел в Небытие. А его тело окружало мерцающее багровое свечение.
Это был он.
Ялдаваоф.
Одной рукой он схватил отца за горло и поднял голову на меня. Он смотрел точно на меня. Это был шанс папы нанести удар, но он не двигался. По моей спине пронеслась колющая дрожь. Я двинулась вперед, чтоб помочь ему, но какой-то ангел врезался в меня, и я утратила равновесие, теряя из виду Архангела с Создателем.
И когда мои глаза вновь нашли Небро, он медленно вытащил свою руку кверху, держа в ней окровавленное зазубренное длинное лезвие, похожее на какой-то древний меч.
Время остановилось. Но вернуться вспять уже не могло. Моя грудь пропустила удар, когда я выпустила из себя весь воздух. Мой рот открылся, но замер, не зная, что ему кричать в этот момент.
Небро отпустил шею папы, и его бездыханное тело рухнуло к земле. Я бросилась в их сторону, но меня придавила одна из мертвых птиц и я с грохотом свалилась на пол, образуя под собой вмятину. Сбросив с себя арабу, я вскочила на ноги, не обращая внимания на боль в теле, от падения. Мне приходилось уворачиваться от налетающих на меня аббадонов, пока я бежала в направлении своего отца. Крики и шум отошли, на их место пришла звенящая тишина, когда я заметила тело папы.
Он лежал на спине. Его глаза были закрыты, а одежда перепачкана кровью. Я приземлилась на колени, разбивая их, проехавшись ними по кальке. Но эта боль ни шла, ни в какое сравнение с той, которую я еще должна была испытать.
– Пап, – слезы хлынули с моих глаз, когда я дотронулась до его еще теплого лица. – Пап, пожалуйста.
Эмоции накрывали меня горящей лавой, сжигая все мои внутренности. Только не так. Только не сейчас. Я молила его открыть глаза, проснуться. Я молила, чтоб это был сон, видение, чтоб это все мне только показалось.
Но он не двигался. Когда я трясла его – он не двигался. Когда я сжимала его ладонь в своих трясущихся руках – он не двигался. Когда я прижалась к его телу, опаляя его своими солеными слезами – он не двигался.
Мое тело затрясло. Судороги сводили мышцы, а в легкие попадал лишь горящий воздух. Моя грудь импульсивно вздымалась, но это не помогало мне дышать. Я захлебывалась своими же слезами и слюнями.
– Пожалуйста, вернись ко мне… – сквозь истерику я услышала свой же голос со стороны.
Больше ничего не существовало вокруг. Мой мир разлетелся на частицы, разрывая мое тело на крошечные ошметки.
Из недр моего нутра вырвался хриплый то ли стон, то ли рев, когда я отодвинулась от его тела. Я схватилась в области желудка, в котором органы завязывались в тугой болезненный узел, сгибаясь еще сильнее. Вокруг продолжалась битва. Я видела, как мечи разрезают плоть, как кровь обрамляет человеческие лица и крылья. Но я ничего не слышала больше. Больше не было криков боли и плача. Я слышала только свое сопение.
Мои кулаки сжались с такой силой, что ладошки начали пульсировать. Я схватилась за голову, которая готова была расколоться надвое.
– Ал! – в сознание каким-то чудом попал голос Люцифера.
Он сражался с двумя аббадонами в нескольких метрах от меня. Его руки полоскали огнем прыгающих в меня чудовищ. Он защищал меня, пока я справлялась со своей истерикой.
Но она не хотела меня отпускать, я не могла больше справляться с пожирающей меня болью.
Он мертв.
Моя голова опустилась, прижавшись к груди, и мой рот раскрылся так сильно, испуская мощный душераздирающий крик, больше напоминающий вереск. Всех, кто стоял около меня, включая нападавших монстров и даже Люцифера, откинуло на десятки метров, возводя вокруг меня невидимое поле. Воздух накалился, земля затрещала, треснула, и по кругу образовалась десятиметровая яма.
[12] Голоса затихли. Не в моем сознании. Они действительно затихли. Люцифер, медленно приходя в себя, пытался подняться с места. А над собой я услышала его…
– Он был сильным воином, но недостаточно… – Ялдаваоф, собственной персоной возвышался над останками моего отца.
Вблизи его туловище выглядело еще больше, а четыре крыла за спиной еще величественней.
При виде самого дьявола, во мне начала нарастать агрессия, злость, отчаяние, все те вещи, которые скапливались внутри долгие месяца, и я пыталась с ними совладать. Но больше я не могла держать их в
