у врача заканчивается, и начинается работа. Понадобится — она в дерьмо по уши залезет... хотя это лучше после родов.
Лиля бросила в бутылку нитки и иголки, порадовалась, что Лофрейн обеспечил ее шелковыми нитями и тонкими иглами, и принялась обрабатывать операционное поле.
— Выстругайте мне две дощечки. Вот такого размера и формы. А лучше — четыре. И гладенькие, — попросила она, не отвлекаясь от раны. И потянулась за бутылкой.
А что делать, если лучше перегонки под рукой ничего нет? Водкой залить, авось и выживет...
Итак, промыть рану, очистить, где можно — ушить сосуды, где нельзя — иссекаем разлохмаченные, иначе и не скажешь, ткани и ушиваем... он что — крокодилу на зуб попался?
Надо будет потом поинтересоваться...
Но — да.
Такого здесь не делают. Это другая школа нужна, совсем другая.
Лиля уверенно собрала кость, понадеялась, что нервы еще живы, наложила лубок, как могла, ушила рану, вывела дренаж... и спустя три часа буквально растеклась по полу.
Кот уже давно над душой не стоял.
Сидел, жевал что-то...Его люди тоже... один стоял рядом и подавал, что надо, остальные поняли, что работает специалист, и не стали нарываться. Потому как посылала Лиля далеко и виртуозно.
458
458
459
459
В пациента еще два раза пришлось вливать крепкое вино, и то стонал — боль сквозь беспамятство ■ пробивалась. Но характерного запаха гнили Лиля не чувствовала. Видимо чем-то он рану залил, или не успел занести грязи... нет, пока не гнило.
А дальше?
Да кто ж его знает? Это теперь только к Альдонаю!
Увидев, что лекарка почти без сил отваливается от стола, Кот лично подхватил ее, усадил за стол и придвинул рюмку с настойкой.
— Нет. Воды и сладкого, — почти прохрипела Лиля.
Марион метнулась на кухню и водрузила перед подругой большую чашку горячего вишневого компота. О,счастье!
Лиля залпом выпила ее — и откинулась на спинку стула.
— Кто его покусал? Акула?
— Собака. Лично графская...
— Какого графа?
— Марена. Есть тут у нас такой... на золоте пьет-жрет, а поделиться не хочет.
— А вы просили, да? — съязвила Лиля. — Хорошо просили?
— Вот, попробовали, так он собаку спустил, — в тон ей ответил Кот.
— Собачка-то не отравилась?
— Еще отравим...
Прозвучало это так...
Лиле искренне стало жалко собаку. Она ж не виновата! И гадость всякую в рот по службе тянула! А ее — ядом! Но отговаривать сейчас сил у нее не было...
— Теперь следите за ним. А ко мне, если все нормально будет — дня через три.
— А если нет?
* — Руку ему отнимать не надо. Что могла я сделала, но если гниль пойдет...
— Может пойти?
— Я не волшебница.
— Это как сказать. Меня тоже, когда ранили, никто глаз спасти не брался...
Кот снял повязку, и Лиля с интересом исследовала пустую глазницу и шрам.
— Поперек полоснули?
— Кнутом выбили.
Лиля кивнула.
— Сталкивалась. Повезло еще...
— Повезло, — кивнул Кот. — Мог и вовсе не выжить. А ты правда училась...
Лиля кивнула еще раз.
— Училась.
— М-да... но лечить не хочешь?
— Окстись! Мне донашивать месяца три осталось, может, и меньше! Я уже через месяц не смогу ничего делать толком. А вот про травы рассказать, шить научить... видел, как я рану зашивала? Бинтовать, лубки накладывать, рассказать кое-что, может, показать, приглядеть...
— Это тоже немало. Ребят я подберу, тех, кто поумнее.
— Подбери, не сочти за труд. А заодно... пока учить буду — они в трактире помогут. Там подмести, здесь поднести...
— Наглая!
— Ага. Заодно и готовить научатся. Оно тоже не во вред.
Кот прищурился.
— А не боишься? Моих в дом пускать?
— Боюсь, — ответила Лиля, — но надеюсь, что они тебя сильнее боятся.
Кот ухмыльнулся.
— Это верно. Боятся. Видела такое?
Перед носом Лилиан мелькнула синеватой сталью кошачья лапа. Но если бандит надеялся удивить графиню Иртон, или шокировать...
Ага, как же!
Лили перехватила страшноватую игрушку, и принялась разглядывать.
Кошачья лапа, как есть. Только с очень длинными когтями. Такой ударишь — рана страшная будет.
— Хорошая игрушка. Считай, смертельная.
— Очень хорошая.
— Грамотный кузнец делал. Здесь сработано?
Кот едва не сплюнул, глядя, как женщина пробует остроту когтей. Нет бы испугаться! Вон, вторая служанка едва не в обмороке, а хозяйка и вообще стоит, за стену держится...
А эта так сноровисто осматривает его оружие, словно огород им рыхлить собралась.
— Здесь...
— Поговорите с ним. Я вам инструмент для докторуса нарисую, пусть откует. Лучше — из такой же стали. Вам же и пригодится.
— А пока вы попользуетесь?
— Куда мне сейчас пользоваться? Сами видите — Лиля коснулась живота и получила толчок в ответ.
Мама, сколько можно на ногах? Давай спать! Я устал! Я еще маленький... и ты устала! Я точно знаю...
— Закажу. Сколько тебе учеников отобрать?
— Давайте для начала троих, а там посмотрим. К этому делу, как и к вашему, не все годны.
Кот с пониманием кивнул.
— Оно верно. Не все... Ладно! Троих завтра пришлю.
— И скажите, чтобы слушались меня. Это их путевка в жизнь... кстати, можно не только парней, но и девчонок обучать. Если у вас есть кто на примете...
Кот задумался.
— Посмотрю.
— Смотрите. Для всех будут наемные рабочие, а уж что я там им рассказывать буду...
— Что ж. Спасибо за Ловкача...
Лиля кивнула.
— Не благодарите.
— Ну тогда так пойдем, без благодарности...
Лиля задумалась.
— Тогда я вам с собой печенье отдам.
— Печенье? — Кот был поражен. Какое печенье!?
Это она вообще о чем!?
— Лари, сложи печенье с того противня в короб, — попросила Лиля. — Я сейчас не смогу...
Девушка кивнула — и молча метнулась на кухню.
Как же она испугалась! Кто бы знал!
То есть, она знала, что Алия умеет лечить, но чтобы ТАКОЕ!?
Там же кость наружу торчала... девушку опять замутило. Марион сноровисто толкнула ее к поганому ведру, а сама принялась перекладывать печенье.
— Ох, как бы нам эта шуточка боком не вышла...
Не вышла.
Когда она поставила короб на стол, а Лиля подвинула его к Коту...
Когда тот открыл берестяную крышку и заглянул внутрь...
Сделанные из неудавшегося печенья, меда и сахарной пудры, в коробе сидели печенья в форме мышей. Смородинки-глазки,
