class="p1">– Ваше величество, позвольте представить вам мою новообретенную дочь! Я оставила ее на попечение доброй женщины, надеясь забрать после того, как устроюсь в Ригонии, но женщина исчезла. Мне сказали, она вышла замуж и уехала. Все эти годы я не переставала искать, на- деяться…
Ее прервал растерянный вопрос Альрика:
– Эмелона – ваша дочь, баронесса?..
Колокольчиком зазвенел шаловливый смех Свяны.
Свен прищурился на короля, как довольный кот:
– Ты просил о помолвке!
Эмелона вскрикнула испуганно и радостно. Я оглянулась и увидела, как она, по-детски вертя ладошкой, рассматривает золотисто-алый узор. Знак обручения. Он исчезнет сам, когда сверху будет надет венчальный браслет. Но обычно узор наносят ули, а не боги…
– Это невозможно! – Альрик уставился на собственную руку, украшенную тем же рисунком, затем вскинул дикие глаза на Гелеону. – Баронесса, кто отец?!
Наш король – образец такта.
Но баронесса не обиделась. Она наклонилась к королевскому уху и что-то прошептала. Глаза Альрика совершенно вылезли из орбит.
– А-а, к темным богам!
Он привлек к себе Эмелону и поцеловал со страстью, неприличной для помолвки.
Но этим дело не кончилось.
Лабиринт распался на несколько спиралей, и в центре каждой оказалась поймана пара. Камелия и Фьюго. Кайса и фендрик Лорн Ойсин. Ему, должно быть, сказали, что Кайсу выдают замуж, и он примчался вызвать на дуэль Белого Графа.
В Ойсине ощущалась какая-то странность. Но этой ночью все было странно! Разве не удивительно, что рядом с нами рассматривали узоры на своих руках и изумленно смеялись Гелеона Хендевик и Вильфред Клогг-Скрапп?
Гости церемонии спешили оказаться подальше от нового Лабиринта, боясь, как видно, что обезумевшие боги переженят или обручат всех, кто еще одинок. Но две пары сами вбежали в переплетение янтарных дорожек, и были тут же окольцованы.
Обрученные поздравляли друг друга и принимали поздравления от других. К Кайсе и Ойсину подошел владыка речных вод и пожал фендрику руку.
– А вы не промах, молодой человек, дважды не промах. Ваш жених – новый владыка дождя, барышня, – пояснил он ошеломленной Кайсе.
– Надеюсь, эта сила немного остудит его горячую голову, – со смехом сказал герцог Клогг-Скрапп.
– Ваше величество обещали дать за барышней приданое, – сладким голосом напомнила королю Гелеона.
Королева-бабушка, разбуженная шумом, села на своем диване:
– Что? Мой внук женится на коробейнице? Что ж, может, это и к лучшему.
В зале стоял гомон. Приглашенные, не успев оправиться от одного невероятного происшествия, тут же становились свидетелями нового и принимались его обсуждать.
Но когда от входа потянуло сквозняком, разговоры разом стихли.
Петли были хорошо смазаны, скрипа никто не слышал, да и вошел незваный гость не через огромную двухцветную дверь, а через калитку, прорезанную в черной створке. Сквозь арку, соединяющую зал с просторной сумрачной передней, было видно, как мелькнула и исчезла полоса серого предутреннего света – калитка закрылась.
Вошедший, не трудясь завернуть в раздевальню, проследовал в зал как был – в коротком полушубке, черной барашковой шапочке и высоких валяных сапогах с кожаными подметками. Точно такой, каким я его помнила.
Секач Дакха.
Он нашел меня. И сейчас безошибочно шагал в мою сторону, оставляя на полу снежные следы, которые тут же улетучивались.
Впрочем, узнать меня было немудрено. Среди знати, одетой в шелка и бархат, я одна щеголяла в крестьянском наряде.
– Как он вошел? – удивился кто-то.
– Это Храм Всех Богов, – ответил ули в черно-белом балахоне. – И Дакха в том числе. А для слуг богов храм открыт всегда.
Кажется, он сам был этому не рад, однако храм впустил секача, и возражать не имело смысла.
Но я не видела Дакха на параде богов! Если бы Многоликий явил его лицо, я умерла бы от страха…
– Узнайте, что ему нужно, – велел Альрик.
– Я пришел задержать убийцу-оборотня, – заявил секач уверенным баритоном. На красивом ланнском лице не было и тени смущения. Словно он каждый день врывался на священный праздник к королю. – Я выслеживал ее от самого Свеянска. Вон она!
Он сдернул с руки овчинную рукавицу и указал паль- цем.
У меня отнялись ноги. Даже глядя в черно-ледяные глаза Нежи, я не испытывала такого страха.
К секачу подошел гоф-командор Вактик.
– Захват тела или простое убийство? – деловито осведомился он.
– Убийство, – ответил секач, чуть замявшись.
– Покажите предписание.
Рауд сжал мою руку.
– Я никого не убивала, – голос куда-то пропал.
Даже мышей. Хотя в детстве гоняла, признаю́.
– Подожди, – сказал Рауд. – Что-то тут не так.
Секач извлек из-под полушубка сильно мятую бумагу. Вактик развернул ее, стал читать, и его брови взлетели к линии волос.
– Зарезала трех кур и одну индейку? Это что за чушь?
– От убийства птицы недалеко до убийства человека, – невозмутимо изрек секач. – Храм получил заявление. Именем Дакха мне поручено изловить преступницу и отсечь ее от Небыли.
– За щедрую мзду, я полагаю? – хмыкнул Вактик.
Первой засмеялась Камелия, ее поддержал герцог, а за ними все вайнорцы. Альрик издал короткий смешок, и это стало командой для остальных. Через мгновение своды храма дрожали от общего хохота, в котором изливались все переживания сегодняшней ночи.
Внезапно смех оборвался, словно его отсекли ножом.
Статую Дакха-правдовидца на площади перед храмом в Снее я видела не раз и мгновенно узнала фигуру, так непохожую на ригонских богов. Длинное складчатое одеяние, чеканный нагрудник; черные кудри до пояса перехвачены золотым обручем, густая тяжелая борода заплетена в мелкие косички.
Но у статуи не было таких ослепительных глаз, лилово-карих, с золотыми искрами.
Эти глаза пронзили меня насквозь, одним взглядом охватив всю мою жизнь вплоть до первых детских воспоминаний.
– Невиновна! – провозгласил бог суда и кары.
От облегчения мне захотелось сесть прямо на пол. Я прислонилась к плечу Рауда, и он обнял меня.
А Дакх уже стоял перед секачом. Глаза у того стали пустыми и тусклыми, словно разум в нем погас.
– Ты пришел сюда с моим именем на устах, чтобы опозорить меня? – прогремел низкий голос. – Тот, кто прислал тебя, пристрастен и лжив. Отступник, ищущий мелкой выгоды, правит моим храмом, но не служит истине. Он обещал тебе ее звериное тело. По какому праву?
– Мое тело? Разве такое бывает? – я посмотрела на Рауда и отвела взгляд, наткнувшись на сапфировое сияние его глаз.
– Я не слышал, – настороженно ответил мой муж. – Мы многого не знаем о секачах. Честно говоря, впервые вижу Дакха в этом храме.
Кажется, сегодня многое происходило впервые. Неужели Дакх стал ригонским богом?
– Иди к своим, – велел он секачу, – и скажи, что отныне все будет по-другому.
Секач направился к выходу, как заводная кукла. Взгляд его оставался
