Нет, он не боится. Чего ему бояться? Вероятно, его реакция схожа с той, что испытывает человек, завидев шелудивую собаку, из чьей пасти капает слюна. Лучше держаться подальше, а то проблем не оберешься.
Пожимаю плечами и еще немного отхожу от дракона.
Магистр, если сам того и не замечает, делает столько же шагов назад.
Глубоко вздыхаю.
Я думала, что балладу о Воспарившей Луне знаю наизусть, но это не так. Потому что одно четверостишие вспомнила только теперь.
И в пламя прыгнув с головою,
Не выжить в нем и не сберечь,
Она воскресла в жутком вое,
Драконом став, низринув смерть.
Слышу, как за спиной мой любимый дракон делает болезненный вздох. Вижу, как на лице Магистра отражается ярость, как он бросается в сторону.
Прикрываю глаза.
Шум раскаленного пламени накрывает меня немного раньше, чем ощущаю его жар, а потом мир наполняется такой адской болью, что мой крик поднимается до самых небес.
Глава семьдесят третья: Изабелла
Глава семьдесят третья: Изабелла
Я не знаю, что это было. Но в какой-то момент я, вероятно, действительно умерла. Просто потому, что иссякла боль. И иссяк мой крик.
Меня разносит на атомы, разбрасывает на многие километры вокруг, а потом вновь собирает невероятной силой, лепит из меня нечто совершенное иное.
И я бьюсь в пленившем меня пламени, ворочаюсь в нем, точно куколка в коконе, изменяюсь. Мир вокруг то полностью исчезает, то обретает невероятною четкость, оглушает звуками и переполняет запахами. Я вижу… я чувствую остов многострадального Драконьего гнезда и всех, что там находится. Я чувствую смятение мятежников, вижу их трепет и непонимание, обращенные к Магистру вопросы. И я чувствую это существо, что принесло в мою страну столько боли и ненависти.
А оно смотрит на меня.
Нет, на то, чем я становлюсь.
И бьет меня наотмашь – это все те же энергетические нити, которыми он поразил Анвиля. Но я даже не чувствую их воздействия, его магия ничто в сравнении с энергией кокона моего перерождения.
В мой разум что-то вклинивается, пытается погасить его, подавить, подменить собой. Борюсь, возвожу несуществующие стены, отбрасываю, но все равно терплю поражение. Там слишком много ярости, слишком много желания убивать, слишком много желания жить… вместо меня.
Я обратилась в пепел, в ничто, перестала существовать… чтобы переродиться во что-то злое, безумное, переполненное животной мощью.
Вырываюсь из сковывающих меня пут и издаю ликующий рев.
Свобода!
Мои крылья закрывают полнеба. Все это небо – мое. Оно зовет, манит…
Но сначала та жалкая букашка внизу.
Не человек, но куда более мерзкое создание – маг.
Я чувствую ее страх, чувствую, как создание пытается плести свои чары.
В моей груди – Пекло. И это Пекло я обрушиваю на создание.
Оно пытается защищаться, пытается ставить щит. Но моя сила куда больше.
Огонь выжигает землю, превращает ее в стекло. Но маг еще держится. Обгорелый, в дымящихся лохмотьях, что больше не назвать одеждой, он даже не в состоянии выбраться из той ловушки, куда сам себя и загнал.
Складываю крылья и с грохотом приземляюсь возле него – что-то кричит, закрывается руками. Мне все равно. Для меня это сосредоточение ненависти. И мне нет дела, что стоит за этой ненавистью. Мне не нужны причины, чтобы ненавидеть. Мне достаточно одного этого чувства – оно так прекрасно дополняет мою ярость, так ярко разжигает огонь в моей груди. В ненависти моя сила.
Маг машет руками – и меня охватывает каменным кольцом, которое начинает стремительно сжиматься. Достаточно легкой дрожи по бронированной чешуе, чтобы от глупого заклинания не осталось ничего. Он более ни на что не способен, слишком много сил потрачено на защиту.
На задворках памяти возникают слова «… он слишком ослаб, чтобы противостоять мне». Это его слова – слова мага. Что они значат?
Плевать. Мне все равно.
Только теперь и ты, человечишка, не способен ни на что.
Бью его лапой. Просто сверху вниз впечатываю в застывающее стекло. Впечатываю глубже и глубже, чтобы навсегда, чтобы безвозвратно. Чтобы как древняя букашка, по глупости упавшая в смолу и оставшаяся в ней на тысячелетия.
Моя первая победа.
Но сколько их еще будет.
Вокруг еще столько маленьких аппетитных людишек.
Зачем они все тут собрались? Что им надо?
Какая разница, если все они – добыча. Охота, отличная добрая охота.
Взвиваюсь вверх, с наслаждение распахиваю крылья, а затем камнем падаю обратно…
Это еще что?
Огромная бездыханная туша в целом озере крови. Кто-то, кто был менее силен, чем я? Неудачник! Под небом не место для…
Живой. Еще живой.
Его взгляд будто пронзает меня насквозь. Едва-едва опираюсь крыльями о воздух, но все равно приземление выходит жестким. Разворачиваюсь и смотрю на него.
Память – не моя, чужая… человеческая…
Образы-образы, много образов, много боли.
Мотаю головой, пытаясь вытравить из себя эту слабость.
Нет-нет!
Это мое тело, моя мощь, мое небо!
Вспышка.
Я поднимаю голову и тупо смотрю на собственные руки – обычные человеческие руки.
Кажется, получилось.
Я была драконом. У меня была такая мощь, что не описать словами.
Но…
Это были не мои мысли. Не мой разум.
Анвиль!
Вскакиваю на ноги и понимаю, что абсолютно голая. Огонь моего дракона, ожидаемо, лишил меня одежды. Плевать! Бегом к нему.
Что-то не так. Что-то снова не так.
Успеваю сделать всего несколько шагов, когда чувствую в затылке острую боль. Вскрикиваю и чуть не падаю носом вперед…
Я стою на выжженой бесконечно равнине, испещренной глубокими расщелинами.
Что? Я же не спала! Как он мог?
— Здравствуй, маленькая королева, - слышу голос Пожирателя. – Мне нравится, что ты пришла ко мне без одежды. Это так доверительно, так соблазнительно…
Резко оборачиваюсь на голос.
— Не помню, чтобы хоть раз приходила сама к тебе. Не обольщайся.
— Дерзкая, - в старческом голосе слышна насмешка. – Мне стоит опасаться новорожденного дракона?
— Уйди из моей головы. Неужели так не терпится? Приходи ночью. У меня еще есть дела.
— Твои дела ничего не значат, маленькая королева, как и дела всех в этом мире.
— Лаэрт тоже так думает?
Образ Пожирателя вздрагивает, точно под порывом сильно ветра.
— Думаешь, ты что-то поняла обо мне? Лаэрт – один из многих.
— Ты слаб, Пожиратель. Настолько слаб, что даже не способен контролировать тех, кого поглотил.
— Действительно?
— Думаю, да. Ты бы давно убил и меня, и всех обитателей Драконьего гнезда, и, возможно всех в Артании. Но не можешь.
— Лорд Фарфурд с тобой бы поспорил.
Я могу ошибаться, но сейчас считаю, что уничтожение лорда Фарвурда могло быть чем-то вроде показательной казни – для запугивания. А вот кого именно собирался запугать Пожиратель – вопрос другой. И на него у меня тоже есть ответ, но пока попридержу его при себе.
— Не вижу смысла в пустых разговорах, маленькая королева. Ты изменилась – и не в лучшую сторону. Еще недавно ты была наивной и верила в правду. А что теперь? Ты сама стала убийцей. Я расстроен.
— Так может просто оставишь меня?
— Конечно. Именно так я и собираюсь поступить, - вокруг фигуры Пожирателя начинает собираться чернильное мерцание. – Что передать твоей дочери от старого Влозо?
— Прочь руки от Амелии! – это не мой голос, это какое-то едва различимое шипение. – Не смей трогать ее.
— Поздно, маленькая упрямая королева, - меняется и голос Пожирателя, из старческого дребезжащего он опускается до низкого рыка – уверенного, сильного, опасного. – Они уже сдружились. И даже кое о чем договорились. Кстати, твой муж настолько глуп, что даже не понял, с кем говорит. Там, ночью у костра, мы неплохо с ним поболтали. Он не рассказывал? Знаешь, Лаэрт был амбициознее, сильнее, настырнее. Он бы мог избежать этой войны. Твой же любовник… напрасно ты его выбрала.
