Аслэг сглотнул и нахмурился, потом его брови полезли вверх.
- Это что за лицо?! - с ужасом воскликнул он, глядя на прищур Камайи. - Женщина, ты только что связала себя со мной своей половиной клятвы, и теперь противишься моей воле?! Ты в своём уме? Что за дерзость?
- Я не клялась быть покорной. Досточтимый плохо расслышал, - сказала Камайя, хватая его за халат. - Ты сейчас же расскажешь мне, почему пытался прогнать меня, причиняя такую боль, или я сяду на свою клячу и поеду в город, выкрикивая, что досточтимый просил прощения у ничтожной женщины!
- Ты не посмеешь, - прошипел Аслэг, с силой сжимая её плечи. - Ты не посмеешь, Камайя… Я поступился гордостью! Ты не посмеешь топтать остатки моего самолюбия!
- Мне не нужна твоя гордость, - выдохнула она ему в губы. - Твоего извинения мне было достаточно… Но за то, что ты наговорил мне тут, и за то, как топал на меня, я не скоро тебя прощу. Почему ты вывозишь женщин из города? Что происходит?
- А-а-арр, нууш! - воскликнул он, ощупывая её лицо. - Будь проклят тот день, когда я увидел твой танец огня! Полгода я горю, и он обжигает всё сильнее!
Он целовал её яростно, потом отстранился и снова нахмурился.
- Камайя, что ты творишь со мной? Ты делаешь шаг мне навстречу, только чтобы укусить или обжечь, а потом оттолкнуть! Бакан пытался меня убить, а теперь устраивает смуту в войске… Соот обозлён на тебя, Вайшо обозлён, Бакану ты поперёк горла… Я не хочу ждать, пока всё запылает! Соот на грани восстания! Уезжай!
- Так объяви Йерин изменницей! - воскликнула Камайя, дёргая его за халат на груди. - Осади Соот, пусть они потеряют доступ во дворец!
- Я не могу! - мучительно скривился Аслэг. - Не могу, понимаешь? Нада не смирится. Он любил Йерин и отца, и он не потерпит, чтобы на Йерин легло клеймо изменницы…
- И что он сделает? - отчаянно проговорила Камайя. - Что?
- Он раскроет то, что бросит тень на весь род Артай, на него, на меня и отца… Он обелит имя матери ценой позора для всех нас, понимаешь? Бакан не знает, что эти сведения уже у меня, иначе…
- Да о чём ты говоришь? - допытывалась Камайя, силясь понять. - Бакан покушался на тебя, так накажи его как братоубийцу!
- До отъезда Вайшо я не могу трогать его… А то и после… - Аслэг запустил пальцы в её волосы. - Камайя… Уезжай! Я одержим тобой… Так нельзя! Я боюсь за тебя…
- Подожди… Подожди! - Камайя зажмурилась, сжимая его затылок, прижимаясь лбом к его лбу. - Ты боишься, что Вайшо… Погоди. Буква к букве… Вьётся верёвочка… Верёвочка вьётся… Обелит имя матери…
Она резко отстранилась от Аслэга и распахнула глаза.
- Не может быть, - в ужасе прошептала она, сжимая чёрную ткань ещё сильнее. - Вайшо будет мстить, потому что…
Аслэг внимательно посмотрел ей в глаза, потом кивнул.
- Если это всплывёт, это покроет позором весь род Артай. Я не знаю, что хлеще - восстание обиженных Соот или это. Прошу тебя, Камайя… Тан Дан, за что ты наказал меня этой женщиной?
- За твою гордыню! - воскликнула Камайя, впечатывая кулак в его плечо. - За чрезмерное самомнение!
- Тебе пора ехать, - сказал Аслэг, удерживая её запястья. - А мне - возвращаться. Пока я ехал сюда, всё стойбище успело рассказать, как мне повезло с Улхасум, и поинтересоваться, почему она ездит одна, без свиты. Поехали к парням. Или ты поедешь на восток?
- Поехали, - сказала Камайя, выдирая у него руки. - Духи этого места не обидятся за то, что мы делали тут? - спросила она, спускаясь по склону к саврасой.
Он молчал, старательно глядя в сторону. Камайя забралась на лошадку, покосилась на него и замерла: выражение его лица наводило на подозрения.
- Сюда ездят просить о наследниках, - сказал он, взлетая на Кезер. - К счастью, твой удар был не сильным, и, волею Тан Дан, это будет сын.
Он заметил взгляд Камайи, и ей показалось, что он при этом слегка вздрогнул.
- Ты по своей воле поклялась… Камайя! Опомнись! Как ты смотришь на мужа?! На Ул-хаса?!
- Я будто одержима тобой, - тихо сказала она, опуская взгляд, когда поравнялась с ним. - Я теряю волю и не знаю, чего хочу больше. Убить тебя и с наслаждением вдыхать запах твоей крови, или чтобы ты впился в меня и стиснул моё тело, не давая мне вдохнуть или опомниться.
- Я не знаю, как переживу это расставание. - Аслэг махнул парням, которые направлялись к ним от края стойбища. - Я не хочу отпускать тебя, но я не могу рисковать твоей жизнью. Почему ты не уехала, Камайя? Почему?
- Я потеряла свой путь. Получила свободу, но она оказалась не нужна мне без тебя. Она душила меня. Мне не нужна твоя гордость. Я отдала тебе свою свободу, когда ты отпустил меня. Почему ты не сказал мне то, что написал в моей тетради? Почему не показал? Я могла уехать с ненавистью в сердце! Ты понимаешь это?!
Аслэг молчал. Он ехал, расправив плечи, потом хмыкнул.
- Я найду того, кто передал тебе её, и накажу. Ты слишком догадливая, Камайя. Слишком. Кудул, Улхасум направляется на запад, - сказал он парню. - Подождите её вон на том холме. Я хочу попрощаться.
- Я не еду на запад, - негромко сказала Камайя, глядя на спины парней.
- Ты хочешь уехать в Валдетомо? - Аслэг подъехал ближе и наклонил голову к плечу. - Рикад и Келим…
- Я никуда не еду, - спокойно произнесла Камайя, глядя ему в глаза. - Воля Улхасум - быть рядом с мужем.
Какой-то младенец громко и бодро плакал в одной из ближайших стоянок. Поджарый хэги выбежал из соседней ограды, окропил золотистой струйкой её угол и подбежал, виляя хвостом, к лошадям. Кезер наклонила голову и дружелюбно обнюхала кобеля, потом встряхнула гривой и фыркнула.
- Ты всегда и всё будешь делать наперекор моим словам? - спросил Аслэг, протягивая руку и сжимая пальцы Камайи. - Я отпустил тебя, потому что тебе опасно оставаться тут. Признал твою свободу. Наступил на свою мужскую гордость, на достоинство хасэга, написав то слово в твоей тетради. Ты не должна была увидеть его. Я написал его для себя, когда понял, что ты всё же ушла. На языке, который тут никто не знает, чтобы не стать ненароком предметом насмешек. Видят Тан Дан, Даыл и ваши непонятные Высокие небеса, я уже готов ради тебя на всё. Я бы хоть сейчас отвёл тебя во дворец и не искал бы больше никого, но я не могу принять твою жертву. Я мечтал о том, что ты признаешь меня своим мужчиной, а себя - моей женщиной, но я не могу платить твоей жизнью за свои мечты! Будь я ребёнком, я сказал бы - всемогущие духи, прошу, пусть здесь и сейчас случится чудо! Пусть все трудности, осложнения, все мои проблемы исчезнут сами собой, как после слов ворожбы в северных сказках… Но чудеса бывают лишь в сказках для детей! Если бы я знал чудесные слова!
- Аслэг… - Камайя схватила его руку второй рукой, и сердце оглушительно стучало в ушах. - Аслэг… - Её щёки горели, а его взгляд потемнел. - Ты сказал…
- Ты слышала, что я сказал! - в гневе воскликнул он. - Не заставляй меня повторять!
Она подалась к нему, ухватила его негнущимися пальцами за чёрный халат и притянула ближе к себе.
- Я останусь с тобой. Я останусь с тобой, Аслэг. - Губы немели от мучительного страха, слёзы обжигали глаза, а дыхание перехватывало. - Ты… мой, а я твоя, - прошептала она, зажмуриваясь.
Бубен эным гулко стукнул где-то за шатрами, потом ещё раз. «Вуф, вуф», - басовито взлаял какой-то волкодав из дальней ограды.
Молчание. Сердце замерло, сжавшись от боли.
- Ты моя, а я твой, - тихо сказал Аслэг, сжимая её запястья. - Камайя, я…
Грохот был страшным, оглушительным. Камайя сначала не услышала, а скорее почувствовала его. Кезер и саврасая метнулись в сторону и понесли, задняя лука седла оглушила болью, ударив в поясницу, и Камайя, ничего не видя перед собой, следуя памяти тренированного тела, отпустила поводья и вцепилась в переднюю луку, откидываясь назад.
- Хэйо! - крикнул Аслэг где-то сзади и сбоку. - Хэйо!
Шатры, прыгая, проносились мимо. Камайя сжала челюсти и медленно подобрала правый повод.
- Кэтас! - крикнула она. - Кэтас! Хэйо! Стамэ! Стой!
