была прохладной, жилка редко, но уверенно пульсировала. Он шевельнулся, словно чуя меня, и я обратилась в камень. Стало тихо — все следили за нами. Сейчас Феликс обернется, и… Ничего не произошло.
В тяжелой тишине подвала затрещал дверной звонок, и я чуть не заорала от неожиданности.
— Кто-то пришел, — сказал Шивонин. — Эй, девка. Вы кого-то ждали?
— Нет.
— Проверь, кто там, — сказал Шивонин и один из парней пошел наверх.
Кто-то пришел за кровавыми покупками? Шайка сбилась в углу, ощетинившись оружием, Шивонин напряженно смотрел на лестницу, ожидая новостей. О нас забыли.
Феликс дернул рукой, прохладные пальцы сжались на моем запястье, предупреждая. Мне давали знак пользоваться моментом. Он приоткрыл глаза, глядя сквозь ресницы. Он контролировал себя, хотя пульсирующая жилка на шее выдавала, что он на пороге массового жора. По звериным рефлексам видно.
Со стороны все выглядело по-прежнему — Феликс притворялся полумертвым, я сидела рядом, и только самый внимательный мог заметить, что он держит меня за руку.
Сверху не доносилось ни звука, словно человек бесследно исчез. Я затаила дыхание, вслушиваясь в тишину.
На лестнице раздались приглушенные шаги — спокойные, неторопливые. Значит, им не о чем беспокоиться — незваный гость выпровожен, можно продолжать экзекуцию.
Во мне угасла надежда.
— Эй! — крикнул Шивонин. — Наверху нормально?
Тусклая лампочка мигнула, как бывает из-за скачка напряжения, и погасла. Подвал погрузился в темноту.
— Что за черт?
Я оказалась в чернильном облаке. Мышцы напряглись, я скорее почувствовала, чем увидела или услышала, что Феликс поднялся. Ему свет не нужен, вампиры прекрасно видят в темноте.
Он оттер меня плечом, и я отпрянула. Прижалась к стене, таращась в темноту, и вдруг почувствовала ладонь на губах — Феликс зажал мне рот.
— Надо спрятаться, — прошептал он. — Идем.
Он вел меня за плечо, и я сразу перестала ориентироваться в пространстве. Феликс направил меня вперед, надавил ладонью на голову, и я пригнулась.
Он заставил меня сесть и попытался освободить руку. Я не отпустила. Он был единственным ориентиром в окружающем пространстве. Если отпущу — совсем потеряюсь.
Феликс резко встряхнул рукой и избавился от моей хватки. Я подалась назад, ударилась головой, и до меня дошло, что я под столом. Я вцепилась в ножку, как в спасательный круг, слепая и беспомощная, и прислушивалась, пытаясь понять, что происходит.
В общем шуме выделился голос: «Что там?», скрежет стекла, крик, грохот на лестнице — и первый выстрел. Темноту разорвали вспышки. Я упала на пол, закрывая голову руками.
Снова звуки борьбы и выстрелы.
Стол содрогнулся, похоже, я в эпицентре боя. Вдруг я поняла, что темнота перестала быть такой густой — перед лестницей метались черные тени. Все закончилось так же внезапно, как и началось — клубок перед лестницей распался. Я приподняла голову, щурясь в темноту.
На несколько секунд все застыло, и я услышала Феликса:
— Это ты?
— Кто еще. Где Яна? — голос Эмиля, шаги по лестнице — он спускался. Хорошая идея, я бы тоже заняла там позицию для стрельбы.
Вспыхнул свет. Как и предполагала, я лежала под столом. В нескольких метрах стоял Феликс — спиной ко мне, в правой руке пистолет, в захвате левого локтя — шея какого-то парня.
— Я здесь, — пробормотала я.
— Опять убежала. Это кто? — он кивнул на человека на полу и наступил на правую кисть, препятствуя попыткам добраться до пистолета. Эмиль держал его без усилий.
Феликс молчал, неуверенно покачиваясь, словно у него шок.
— Шивонин, — ответила я.
— Не высовывайся, — вдруг сказал Эмиль.
Я не видела, что его встревожило, но присела. В последние дни я научилась действовать быстрее, чем думать. Эмиль смотрел на брата совершенно безразлично, нашел меня взглядом, и я увидела, как раздуваются его ноздри — здесь вкусно пахло кровью.
Мне срочно потребовалось на свежий воздух — туда, где меня не будет мучить удушливая тошнота.
Жертва Феликса обмякла, сползая на пол. Он не стал удерживать груз и отпустил, парень в глубоком обмороке рухнул на пол, и Феликс подобрал оружие. Он рассматривал Шивонина.
— Отпусти, — сказал Феликс.
Эмиль убрал подошву ботинка с руки, и отступил.
— Проси все, что хочешь, — заявил Шивонин.
Вампир промолчал. Феликс обошел его по кругу. Человек растерял свой лоск, и остатки гордости — просто толстый пожилой мужик в костюме.
— Мы пойдем, — сказал Эмиль. — Разбирайся сам. Иди ко мне, Яна.
Он говорил негромко, размеренно, словно с диким зверем. Стараясь двигаться осторожно, я выползла из-под стола и по стенке начала пробирать к выходу.
— Не уходи, девочка! — вдруг попросил меня Шивонин, когда я была уже у лестницы.
Я остановилась. Он боялся оставаться наедине с вампиром. Люди всегда испытывают солидарность, сталкиваясь с ними — как эмигранты в чужой среде. Чувство сплоченности, поддержки — это очень важно, когда тебе могут разорвать горло. На кого еще положиться? Только на человека.
Как знакомо… Но иногда стороны легко тасуются.
А он бы что сделал, попроси я его о том же? Думаю, не остался бы. Я развернулась и начала подниматься. Я уходила не из-за этого — плохо, когда твое решение зависит от чужих поступков. Но я не хочу загораживать дорогу вампиру ради того, кто не считается с чужой жизнью.
Не знаю, остался ли жив Шивонин. И знать не хочу.
На кухне Феликса — мрачной и темной, я села за стол, стараясь не смотреть на Эмиля. Он взял меня за подбородок и повернул голову, рассматривая багровую скулу.
— Что-нибудь еще?
— На руку наступили, — буркнула я и показала красноватый оттиск подошвы с обратной стороны предплечья.
Он намочил полотенце, отжал и бросил мне. Теплая тряпка шлепнулась прямо в руки.
— Вытрись, — он вышел из кухни, а я послушно прижала полотенце к лицу и вздохнула.
На самом деле мне нужен душ, но сойдет и так. Я наслаждалась приятным теплом, куда-то уплывая, пока выстрелы в подвале не привели меня в чувство. Подняла глаза, рассматривая взбешенное лицо, и вновь уткнулась в полотенце.
— Зачем ты сюда приехала? — резко спросил Эмиль. — Зачем убежала, Яна? Все было хорошо или нет?
Мне не хотелось убирать теплое полотенце. Только не это, только не скандал.
— Как ты меня нашел? — пробормотала я.
Я промокнула раненую скулу и бросила остывшую тряпку на пол. Надо вернуться за оружием, но сил не было.
Я молчала, глядя в пол — говорить невыносимо: из-за боли и эмоциональной усталости. Я испытывала смутное желание начать оправдываться и мне жуть, как хотелось этого избежать. Под пристальным взглядом Эмиля я полезла
