Я перебил короля:
– Вила пыталась провернуть это со мной по собственной инициативе или это был твой приказ?
– А какая разница?
– Я просто хочу знать, настолько ли я был отвратителен и жалок сам по себе, или это из‑за того, что ей пришлось бы лечь со мной по принуждению с твоей стороны, – язык заплетался, но я сумел оформить свою мысль.
Король молчал.
– Ну же, король Кай Фотен Первый, расскажи смертнику, что дважды прошел через ад: чья это была затея? Только скажи правду, не заставляй меня сомневаться и впервые лезть в твою голову за ответами.
Я сделал упор на том, что никогда намеренно не старался читать мысли короля и Кай заметил это.
– Ну ладно. Вот тебе правда: это было наше общее решение. Вила посчитала это разумным, я не стал ее отговаривать, даже поддержал.
– И ты не подумал, как я отреагирую, когда узнаю?
Кай пожал плечами. Видимо, мои нормы морали серьезно расходились с тем, что думали об использовании постели в своих целях при королевском дворе.
– Я, может, и пожалею об этих словах завтра, но вы оскорбили меня, король Кай Фотен Первый. Очень сильно оскорбили тем, что посчитали настолько примитивным, что будто бы женщина в моей постели приведет к большей лояльности трону. Я простой счетовод, но у нас с вами был уговор, не зачем это все было. Незачем. В приличном обществе мужчины должны верить друг другу на слово.
Дальнейшую беседу я помню смутно – от вина меня перекрыло наглухо. Единственное, что четко врезалось в память: я вернусь к активной работе и все же подпущу Вилу чуть ближе. Она была удивлена моей реакцией и последующим резким охлаждением наших взаимоотношений. Видимо, в этой истории пострадала не только моя гордость.
Следующее утро выдалось тяжелым. Разбудил меня посыльный из канцелярии: меня разыскивала некая бард по имени Энжи. Сказала – срочно. Это было очень удобно, потому что когда я узнал, что посох – оружие путников и бардов, я сразу же подумал о нашей рыжеволосой управляющей играми лото. Сама Энжи пользовалась длинным кинжалом, но я был уверен, что в ее кругах есть люди, которые смогут научить меня основным приемам боя на посохах.
В коридорах дворца я столкнулся с Вилой де Шонц.
– Ваше Сиятельство, – поклонился я женщине и, ожидая просто ответной дежурной вежливости, уже приготовился идти дальше.
– Господин Тинт, – кивнула в ответ графиня, – наслышана о вашей вчерашней вечерней беседе.
Я повел бровью:
– И что же говорят?
– Ничего такого. Просто хотела бы кое‑что прояснить.
– Внимательно слушаю.
– Антон, вы должны понять, что когда я работаю на благо престола, эмоциям нет места. Я холодна и сосредоточена. А ваши отношения с… вашим нанимателем мне пока не до конца понятны. Так что прошу не принимать на свой счет все произошедшее.
Это были практически официальные извинения от графини за собственные мысли в мою сторону. Я, не таясь, коснулся сознания де Шонц – она не король, неприкосновенности ее мыслей нет – и понял, что Вила не лжет. Она на самом деле сожалеет о том, что я узнал и почувствовал в самый неподходящий для этого момент. Конечно, графиня была немного рассержена тем, что ей приходится извиняться перед вольным менталистом, который сейчас читал ее, как раскрытую книгу, но при этом я почувствовал и толику интереса с ее стороны. Моя реакция была точно нетипична для местного мужчины, особенно, с учетом моего неблагородного происхождения. Так бы мог отреагировать глава рода или наследник трона, но уж точно не рядовой счетовод, пусть и обладающий редким магическим даром.
– Благодарю. Конечно, я не буду воспринимать все так серьезно, – выбор у меня был невелик. Оставалось согласиться и принять протянутую мне ветвь мира.
Раскланялись, после чего я поспешил к Энжи: бард ждала меня минимум полчаса и, думаю, у нее были какие‑то важные новости.
Глава 11. Вакуум
Для меня началась черная полоса.
Завертелось все тем утром, когда бард поставила меня перед фактом: она уходит из команды по организации игр лото и готова передать все дела либо мне и Лу, либо кому‑нибудь из королевской канцелярии.
Срок на раздумья – неделя, после чего Энжи планировала перебраться вглубь страны, где будет поспокойнее: по городу активно ходили разговоры о том, что уже этим летом начнется полномасштабная война с Паринией, так что Пите окажется под ударом. Все кто мог уехать – уезжали. Пустели постоялые дворы и съемные комнаты, жизнь в огромном портовом городе стихала. Купцы взвинтили цены на продукты, крайне подорожало оружие и вообще любой металл, и это при условии того, что поставки из баронства Тиббот шли непрерывно, да и торговые суда из Республики Бренн – союзника Клерии – прибывали постоянно. Везли с востока готовое оружие, простые заготовки под мечи, щиты, копья, наконечники стрел и так далее.
На фоне всеобщего упадка и дороговизны пошла вниз и популярность моей игры. Совсем недавно был разыгран очередной джек‑пот на четыреста золотых монет, после чего Энжи столкнулась с эффектом, с которым познакомился и я на старте моей затеи: люди затаились в ожидании следующего большого куша. Так что теперь на игры собиралось хорошо если два полных зала, почти все нанятые артистки остались без работы.
Энжи сообщила, что выделит из своего кармана подъемные для бардов, которых ждут тяжелые времена – во время боевых действий людям не до веселья в кабаках – я к этой инициативе присоединился.
По большому счету, деньги мне уже были и не так чтобы нужны. Молва о Лу пошла, причем вылилась за границы Пите благодаря тому, что нашими игроками было и множество купцов, которые, будто ворона на хвосте, разнесли рассказы о новой забаве и богах, в ней упомянутых, не только по всей Клерии, но и далеко за ее пределы.
Храмы в рамках нашего договора уже начал строить король Кай, так что мне оставалось только найти для Лу нового жреца, и я буду свободен.
Эту мысль я и высказал Лу, на что богиня отреагировала не слишком, как мне кажется, адекватно. Меня обвинили в том, что я отклонился от нашей миссии и, будто мальчишка, нырнул в дворцовые интриги, службу монарху и вообще, все мои силы – заемные. А мое задание еще далеко от завершения.
– Так ты скажи нормально, что тебе нужно! – я уже срывался на крик, игнорируя удушающую тяжесть магического ошейника, который Лу пустила в ход, потеряв над собой контроль. – Я гнию тут уже год! И только разговоров про «храм, паства, жрец». Что тебе еще от меня надо?!
– Чтобы ты выполнил договор с Матерью! – шипела в ответ богиня.
– Так не я заключил этот договор – а ты! Я даже толком не знаю, о чем вы там договаривались! Год спрашиваю, а ты все отмалчиваешься!
– Ничего я не отмалчиваюсь!
– Отмалчиваешься! Или считаешь, что это не моего ума дело? А, ну да, я же простой смертный, бесполезный счетовод, которого выдернули в этот мир служить самому неуравновешенному и бездушному божеству второго круга! Куда уже мне понять!
Моя реакция была понятна. Я на самом деле постоянно пытался получить от Лу детали, но в ответ нарывался только на молчаливую стену. Видимо, накопилось, так что меня прорвало, и сейчас я ругался с богиней как в последний раз.
Мои слова о бездушности зацепили Лу, я это видел. Ошейник сжался еще крепче, после чего ослаб.
– Дело не в том, что не твоего ума дело, а в условиях, что поставила Матерь! – я довел богиню своей руганью, которая длилась уже добрых минут двадцать, так что сейчас она тоже орала на меня.
– Так просвети! Видишь, у меня целых два уха есть для того, чтобы выслушать эти самые загадочные условия!
Лу сжала кулаки и почти с ненавистью посмотрела на меня. Такой богиню я никогда не видел. Будто бы я пытаюсь выведать у нее что‑то постыдное.
– Мне нужен Истинный Жрец! Вот в чем проблема! Вот что я не заметила, когда заключала договор с Пантеоном!
Я ничего не понимал. Ну, жрец и жрец, пусть и истинный. Вон, Илий был когда‑то ее жрецом, пока стоял последний не оскверненный храм, и ничего. Я озвучил свои мысли.
