жизни. Я так счастлив…
Они были настолько увлечены друг другом, что не замечали ничего вокруг…
Как только Буршан подхватил Таню и посадил на стол, Яга увидела на пороге ещё двух женщин. Она жестом и кивком головы дала им понять, что бы они прошли к столу на середину комнаты. Марина приняла приглашение, а Ольга слегка замешкалась.
— Узнала меня, тётушка? — робко спросила она у Яги.
— Узнала, — усмехнулась та. — Не слишком ты и изменилась. Как была красавица, так и осталась. Годы тебя не испортили. Только соку добавили. Насовсем вернулась или так, в гости заглянула?
— Насовсем. Даже если Карушат не примет меня в дом, всё равно в Горушанде останусь.
— Вот и славненько. Я сейчас отвар приготовлю. Травы у меня уже в кувшине. Присаживайся.
Яга отошла за печь и вернулась с несколькими керамическими кружками:
— А это что за молодайка с тобой?
— Это Марина. Подруга Тани.
— Здравствуйте. — Марина с удивлением рассматривала Ягу. Милая такая старушка в просторном сарафане, с венком из голубых цветов на голове… Ну и где же та самая Баба Яга — костяная нога, которой детей пугали? Напутали, выходит, что-то сказочники…
— Тут все на «ты» разговаривают, — шепнула Оля на ухо Марине.
Таня принюхалась:
— О, Яга отвар с мизоллой сделала. Если бы ты знал, как я по нашим отварам соскучилась… — покачала она головой.
— Пойдём к столу, — Буршан помог ей встать. Повернулся и тут увидел Ольгу. — Ты не одна пришла? — не сводя глаз с женщины, спросил он Таню.
— Как видишь… Узнаёшь?
Ольга встала из-за стола и сделала несколько неуверенных шагов в сторону сына. Когда она лихорадочно собиралась с Таней в Горушанд, то мечтала поскорей увидеть его и Карушата, а теперь растерялась: что сказать? Какие слова подобрать, что бы объяснить свой уход? Как они примут её? Простят ли? Все эти вопросы роились в голове у Романенко, поэтому она и замерла, не дойдя нескольких шагов до Буршана.
Буршан сделал шаг ей на встречу и тоже замер. В памяти мелькнуло несколько картинок из детства: вот улыбающаяся женщина идёт с ним по лугу и ловит сачком бабочек, вот она вынимает косточку из таруны и подаёт ему сочную ягоду, а он послушно открывает ротик…
— Мама?
Ольга только кивнула головой. Горло сжал спазм. Она не могла сказать ни слова, так переполняли её эмоции. На глазах навернулись слёзы. Глядя в его зелёные глаза, она думала об одном: только бы он не отвернулся от неё, не отказался. Только бы простил…
И в это время распахнулась дверь:
— Какого Гнесса здесь происходит!? — раздался голос Карушата. — Тётка, ты зачем вну… — и тут его взгляд упал на Ольгу. Он поперхнулся на полуслове. Так же, как и его сын, совсем недавно, потряс головой. — Оля?.. Оля‼
Минуя Буршана и Таню, не глядя ни на кого кроме той, кого он ждал столько лет, Карушат подошёл к ней. Заглянул в глаза.
— Оленька… Ты как?.. Ты давно?.. О, Артак, откуда ты здесь?
Таня потянула Буршана за руку в сторону открытой двери. Она кивала головой в её сторону головой и показывала на неё глазами Яге и Марише, давая понять, что надо оставить наедине Ольгу и Карушата.
Когда они вышли на крыльцо и закрыли за собой дверь, Яга приступила к расспросу:
— Как ты Ольгу нашла? Рассказывай быстрее, — бесцеремонно теребила она Таню за рукав.
— Это долгая история…
— Так и мы не торопимся. Давай, давай, говори. Эти двое надолго там задержаться…
Часть 12 гл 3
… Ольга смотрела в глаза Карушату:
— Ты простишь меня?
— Мне не за что тебя прощать. Только я один виноват в том, что произошло…
Он замолчал, не зная, что сказать ей, как себя вести. Вот ведь какая история… Он столько раз представлял себе их встречу, столько слов заготовил, а тут вдруг словно онемел. Растерялся. Если Буршан и Таня ворковали без умолку, выражая свою радость от встречи, то и Карушат, и Ольга, молча, смотрели друг на друга, боясь начать разговор.
— Могу ли я надеяться, что ты… что ты вернулась насовсем? — собравшись с духом, спросил он.
— А ты бы хотел этого?
— Хотел бы я этого!? Да я ждал этого все годы! Я жил только одной мыслью — снова увидеть тебя, голубка моя.
— Я тоже хотела увидеть тебя…
— Значит, ты не держись в своём сердце зла на меня?
— Нет, Карушат. Я, так же, как и ты, только себя виню во всём! Если бы не мой характер, мы бы всё это время прожили с тобой в счастье, как и прежде и не было бы этой разлуки, длинной в полжизни…
— Значит ли это, что ты останешься хозяйкой в моём доме?
— Да… — чуть слышно ответила женщина.
— Ты всё ещё любишь меня? — он взял в ладони лицо Ольги.
— Разве бы я стремилась сюда, если бы не любила?
— Зачем отвечаешь на вопрос вопросом? Скажи — любишь? Я хочу услышать это…
— Люблю. — Оля потёрлась щекой о его ладонь. — И всё время, что жила в своём мире любила и мечтала вернуться к тебе. Много раз я приезжала к Вратам, но временные пояса наших миров не совпадали, поэтому я не могла попасть в Горушанд. А сейчас… — она замолчала.
— Что — сейчас?
— Я счастлива, Карушат… Я очень счастлива…
В уголках её глаз блеснули слёзы.
— Что случилось, милая? — Карушат коснулся губами её глаз. — Почему плачешь?
— От счастья. Оно так переполняет меня, что выходит слезами…
Она хотела ещё многое сказать ему, но он, крепко обняв её, припал губам к её губам. Ольге показалось, что пол под ней качнулся, таким сладким и таким страстным был его поцелуй. Отвечая на его поцелуй, Оля прижалась к нему все телом.
— Как же я скучал по тебе, голубка моя… — покрывая поцелуями её лицо и шею, шептал Карушат. — Как же я тосковал…
Руки его скользнули ей под свитер.
— Я тоже тосковала по твоим поцелуям, по твоим рукам… — горячо шептала Оля между поцелуями.
Она почувствовала, как его возбуждённая плоть упёрлась ей в бедро.
— Карушат! — не то удивлённо, не то восхищённо воскликнула Романенко.
— Что — Карушат? Думаешь, только я тосковал по тебе?
Он подхватил Ольгу под ягодицы и сильнее прижал к своему бедру.
— Карушат… нам надо остановиться…
— Почему? Разве ты не хочешь меня? — он отстранился от женщины. В глазах тревога.
…Странно, но Ольге казалось, что не было этих двадцати лет расставания. Чувство было такое, словно он отъезжал на несколько дней по делам в другие Дали,
