я успела подумать: когда мы вылетели на середину озера, водяной дотянулся и ухватил меня обеими лапами за плечи. Я неловко взмахнула ногой, теряя равновесие, а в следующее мгновение водяной, я и меч уже погружались в зеленовато-бурую вонючую воду.
Не знаю, что было бы хуже: тонуть или глотать загаженную воду. К счастью, узнать на своей шкуре мне не пришлось: едва надо мной сомкнулась вонючая жижа, я применила заклинание, создавшее вокруг моей головы воздушный пузырь. Это было изобретение моего отца уже от последних лет: заклинание использовало тончайший слой махары, который даже почти не тратился, просто выходил из тела и уходил обратно, а воздух просачивался внутрь прямо из воды, ведь он там тоже есть, только растворённый.
Водяной хозяин волок меня на дно, прижав к своему бочкообразному пузу. На ощупь он был прохладный и осклизлый, как затонувшая коряга. Удивительно, как мне удалось его за патлы оттащить так далеко – подсох, что ли, на солнце… Или сам что-то сделал, чтобы не оторваться от меня. И зачем я ему сдалась на дне? Он ведь не пытался меня топить. Я знала, как бывает, когда топят: обволакивают водорослями, опутывают, иногда ещё бьют или душат, а этот только немного меня придерживал, почти бережно, если учесть, какая в его лапах силища.
Зелёная муть и зависшее над ней солнце всё больше удалялись, а вода вокруг становилась холоднее и… чище? Я огляделась, насколько могла, под лапами хозяина. Вода вокруг была не мутная, хоть и тёмная. Включив третий глаз, я рассмотрела в толще серебристые косяки рыб, а внизу вырастающий из дна каменный пик, изрезанный входами и выходами до такой степени, что он напоминал храм Саинкаеу. Да озеро намного глубже, чем казалось наверху! И вот в этот подводный замок водяной меня и тащил. На корм детишкам? Я понятия не имела, могут ли у хозяина озера быть детишки, и если да, то насколько опасно их обижать.
Наконец наш полёт вниз головой кончился. У одного из верхних ярусов дворца водяной замедлился, повернул параллельно ко дну и вплыл в просторный зал через большое отверстие в скале – то ли окно, то ли арку между колоннами. Внутри лежал небольшой слой ила, который всколыхнулся, когда водяной встал на пол лапами. Стены были улеплены трепещущими в небольшом течении куртинами водорослей. Водяной неожиданно меня отпустил.
Я огляделась: никаких детишек или помощников. Если они не прячутся в иле или водорослях, то мы с ним тут одни. Он сам преспокойно отвернулся от меня и, толкнувшись от пола пару раз, подгрёб к выступу стены, из которого извлёк кусок коряги.
Хозяев вод я в жизни видала пять штук, но не сказать чтобы близко. Из сетей одного освободила до того, а прочих только мельком или издали. Уж точно никто из них не притаскивал меня к себе домой. В книгах же об этом виде тварей писали крайне мало – только запугивали годами несчастий, но даже как отличить хозяина от простого демона, мне рассказывал отец из личного опыта. Отличие было не какое-то одно и явное, а скорее по сочетанию черт: рост, вид шерсти, белёсые глаза и губы, неторопливость. Всё это встречалось в демонах по-отдельности, но только у хозяина вод все признаки сходились.
Теперь я пыталась припомнить хоть что-то ещё из рассказов отца, но вспоминалось только, что вроде как моему деду хозяин какой-то реки указал на Жёлтую гору, когда тот искал пристанище с амардом. Или не указал, а подвёз на спине?.. Вот чем я слушала?! Мне бы выспросить, как дед этому хозяину объяснял, что ищет…
Удирать из подводного дворца я не спешила: пока я выберусь с этой глубины, хозяин меня в два счёта догонит, а там наверху вообще неизвестно, что меня ждёт. Вачиравит небось уже всех рыбаков на озеро выгнал меня выслеживать. Хозяин же не спешил меня убивать, а значит, у меня был шанс хоть немного исправить ситуацию. Поэтому я сосредоточилась на залечивании раненого плеча, благо оно хорошо промылось в чистой воде.
Хозяин вернулся из своего угла с корягой, но прежде чем он успел что-нибудь сделать, я выставила вперёд кошель с серебром, выданный мне Чалермом на карманные расходы во время охоты. Себе я денег заработаю, это несложно, а вот подносить дары хозяевам надо, не скупясь. Оставалось только надеяться, что для него это заметная сумма – деревушка-то нищая.
– Добрый дядюшка-водяной, – завела я свою любимую песню, – прими этот скромный дар и будь милостив ко мне и моим соплеменникам!
Не знаю уж, насколько хорошо он меня слышал их пузыря махары, но корягу от изумления выронил, да так и застыл, не зная, за что хвататься – за дрова свои или подношение. Наконец жадность победила, кошель он принял. Коряга тем временем, продрейфовав по течению, распалась на два горбыля. Но внутри не было ни трухи, ни выдолбленной полости. Вместо этого вся сердцевина оказалась как будто залита чёрной смолой.
Сообразив, что коряга уплывает, хозяин поспешно сунул горловину кошеля себе в рот, который раскрылся до середины головы, явив мне четыре ряда мелких зубов, завёрнутых внутрь, а сам отловил странную деревяшку. Из другой половинки он выковырнул сучок, оказавшийся длинным и заострённым на конце. Зажав полкоряги подмышкой, он взял сучок и принялся царапать им по чёрной смоле. Вид у него при этом был весьма курьёзный: с кошелём в зубах и струящимися по течению патлами. Белые глаза слегка светились в темноте, а на белых губах я разглядела голубоватые жилки, не добавлявшие хозяину ни человекоподобия, ни привлекательности.
Наконец справившись со своей задачей, он повернул коряжину нутром ко мне, и к своему изумлению я увидела, что на смоле проступили светящиеся письмена – корявые, но читаемые:
«Твои соплеменники осквернили воду»
– Они не по злому умыслу! – выпалила я. – Их обманул корыстолюбец! Дядюшка-водяной, они не ведают, что творят! Будь милостив и помоги мне их образумить!
С этими словами я на всякий случай отвесила ещё один земной поклон. Водяной издал гулкое бульканье, а когда я рискнула подглядеть исподлобья, он поглаживал шерсть у себя на груди, как некоторые пожилые чиновники любят поглаживать бороды. Сучок
