так — княгиня посмотрела на мужа с улыбкой — для тебя, моей дочери и моей Ливандии, я не способна на волнения. И совершенно бесстрашна.
— Так и есть — отец кивнул. — не беспокойся, Ариана. Мы с твоей матерью всегда тебя поддержим. И будем любить, даже если ты ошибёшься или не справишься.
— Но это не точно — княгиня пронзительно посмотрела на меня. Князь кашлянул. И матушка вздохнув добавила — князь прав конечно. Но ты обязана всё сделать как надо! — ах вот зачем папенька последнюю неделю постоянно разговаривал с матушкой за закрытыми дверьми — видно уговаривал быть помягче со мной. Не смотря на строгий и волевой характер княгини, отец имел над нею власть, данную лишь мужчине над своей женщиной. Мягкого упорства. Чем он и пользовался. Никогда не покидая тени своей жены, он очень часто добивался того, чего хотел сам. Или что считал правильным для меня. Мудрейший человек. Великий мужчина, истинный дворянин.
Единственное во что он не вмешивался никогда — в политику. В этом и было его главное отличие от Церы. Отец знал грань, у которой стоит остановиться. У цесаревича эта же грань отсутствовала в принципе.
Чем ближе мы были к дворцу, тем больше я волновалась. Аж поджилки тряслись. Мне настолько поплохело, что закружилась голова.
Вот уже показался укрытый фиолетовым ковром сирени холм, на котором располагался дворец. Сирень не росла в Лерне. Всю ее привезли из Ливандии, и засадили немалую такую площадь. Целый лес. Из ароматной, цветущей сирени.
— Прекрасный сезон и пейзаж. Идеальное время стать княгиней — мать залюбовалась видом. Я нервно закашлялась, в горле пересохло. Экипаж сбавил ход. И ворота приближались с неминуемостью ужасной и позорной гибели. Вот сейчас я очень жалела, что не заперлась в своей спальне на ближайшие лет двадцать.
И вот заскрипели рессоры и лошади перешли на шаг. А следом, вовсе остановились. Я выглянула в окошко. О ужас. Двенадцать герцогинь Ливандии караулили меня по дороге ко входу, что вел напрямую в тронный зал. Ух как я терпеть их не могла. Заносчивые старухи, что вечно смотрели на меня, как на глупого ребенка, которого по случайности занесло на собрание серьезных дам.
Именно их мне сегодня придется убеждать в том, что я достойна титула княгини. Невыполнимая задача.
Князь и княгиня вышли. Эсери тоже. Я осталась одна, вцепившись в мягкую обивку сиденья. И тут в дверь экипажа нырнула рыжая голова.
— Брисса! — Узнала я подругу — что ты тут делаешь?
— Пришла поддержать тебя конечно — улыбнулась подруга — считай меня маленьким подарочком твоей матушки на коронацию. — девушка забралась в карету.
— Узнаю этот взгляд! Ари, да ты струсила!
— Есть немного — я до крови закусила губу. Брисса подсела ко мне, немного примяв край подола и шепнула на ухо.
— А что, если я скажу — вот ты не справишься сейчас и Цера не станет князем. Знаешь что это значит? — я смотрела на рыжую с непониманием.
— Это означает, он всю жизнь будет по титулу выше тебя! Если ты конечно не станешь цесаревной, но княгиня этого никогда не позволит. Так что, дашь ему превзойти себя? — осознание того, что я останусь княжной а Цера — цесаревичем, встряхнула меня, словно удар молнии в чистом поле.
Брисса подмигнула мне и выбралась из экипажа.
Я последовала за ней и спустилась на землю уже другим человеком. Остановила Эсу жестом, не давая помочь и сама откинула подол, что раскрылся за моей спиной и лег на землю.
Княгиня благодарно кивнула Бриссе и пошла впереди. За ней князь, после я, и сбоку от меня рыжая подруга. А она подготовилась! Ливандийский национальной костюм, черный с фиолетовым. На поясе- шпага с серебряной рукоятью. Рыжие волосы уложены назад, в высокую гульку, в стиле нашей провинции. Только пара кудрявых прядок высвободились из прически на висках и затылке. Задорно пружиня, когда девушка делала шаг.
Конечно это немного нарушало традицию. Обычно к коронации допускались только ливандийцы. Но мне было приятно, что ради меня матушка сделала исключение. Это тоже придало сил. Впереди, двумя рядами стояли герцогини. У каждой на поясе — церемониальный меч.
Они поклонились матери. Я пошла мимо них, чувствуя на себе их пристальные, неодобрительные взгляды.
Это будет тяжело. Но желание не потерять лицо и женскую гордость перед цесаревичем было сильнее. Я задрала подбородок, и лёгким кивком поздоровалась с каждой. Не дождутся от меня поклонов!
Я вошла в тронный зал, слыша за спиной их одобрительные шепотки. Значит, я поступила правильно. Когда не стала кланятся им. На этот счёт не было четкой традиции. И решалось уже самой кандидаткой в княгини. В конце концов, матушка тоже была младше их всех. А ее герцогини уважали и боялись. Может я ещё и ребенок по их меркам — но при этом дочь своей матери. И должна вести себя соответственно.
Зал встретил меня монументальными размерами. Задрав голову, в свете свечей я не могла увидеть потолок, там сгущалась тьма, настолько высоким он был.
В огромной зале были лишь мы. Никаких лишних свидетелей. Если бы церемония была в Ливандии — весь народ вышел бы приветствовать меня.
Здесь же всё иначе.
Следом зашли герцогини и встали у стен, вынув мечи из ножен. Княгиня прошла к трону. Было это долго, из за размеров тронного зала. Но я подождала пока она сядет. Князь встал ща спинку царственного кресла, с правой стороны. Он тоже мог сесть — в отдалении стоял трон и для него. Но этот маленький жест, ничего не стоящий князю, подчеркнул власть его жены. Мудрый ход. Я понимала, что сейчас родители стремятся дать мне фору — хотя бы парочку дополнительных очков в глазах герцогинь. Пусть репутация у меня легкомысленной повесы, но авторитет моей семьи никто не отменял. Я прошла на середину пути и развернулась к своим экзаменаторам. Настал момент, к которому я так долго готовилась. На темно- фиолетовое полотно расстеленого на
