- Вон твое чудо прогресса стоит, - парень махнул рукой с увесистой киркой в сторону погрузчика, - я выбиваю руду из породы, а ты тащишь её на погрузчике к конвейеру. Понятно?
- Понятно, - вздохнул я и направился к «станку», который выглядел, как орк без мозговой начинки. Ну, в смысле, руки-ноги есть, а вместо башки и торса - кабина.
Первый трудовой день прошел без ЧП: мы с Клайвом быстро сработались, он ловко орудовал своей гномьей киркой, а я шустро таскал в погрузчике руду к конвейеру, который доставлял её наверх. Мутило, правда, все время, но постепенно я привык к постоянной тошноте.
Уже сидя в поезде между Клайвом и еще одним заключенным, изнывая от жары и истекая потом, щурясь от яркого первого солнца и с содроганием ожидая, когда взойдет второе, я понял, откуда у моего сокамерника такие развитые мышцы. У меня болело все, даже кости. Не было сомнений, что еще месяц таких изнуряющих тренировок - и моему телу позавидуют бодибилдеры. Я всегда считал, что к моей андрогинной внешности не подходят избыточные мышцы, но сейчас они просто необходимы, может, сравнявшись в физических показателях с остальными мужчинами, я буду вызывать меньший интерес как сексуальный объект… Сомнительно что-то. Морду мышцами не накачаешь, изуродовать если только… Нет, это - экстремальный вариант.
Мы уже въезжали в подземный туннель колонии, когда взошло второе солнце. Кварц в логианской породе ослепительно сверкнул кровавыми гранатами, и металлические жалюзи опустились с лязгом, отделяя нас от адского жара второго восхода, ознаменовав конец моего первого рабочего дня.
Прежде чем пойти в душ, мы сначала попали в обдувной шлюз, где сильными потоками воздуха была удалена пыль с наших комбезов.
В раздевалке душевой заключенные шелестели одеждой, приглушенно и вяло переговариваясь после тяжелой работы в шахтах. Пара логианцев медленно прохаживалась среди нас, блюдя порядок. Никто из заключенных не лез ко мне в открытую, но я ощущал всем своим телом жалящие изучающие взгляды. Я силой заставлял себя держать голову прямо, смотреть вперед, нацепив нейтральную маску. Эта уверенность давалась мне с трудом, но я очень-очень надеялся, что выгляжу убедительно.
Заключенные по одному заходили в АМ-кабинки и благополучно из них возвращались. Я вздохнул и сунул руку в приемник ДНК, ощутил укол стерильной иглы. Загорелся зеленным «индикатор согласия» над входом, отошла тонкая белая панель, и я вошел внутрь.
Принцип работы антимолекулярного душа состоял в удалении с тела всех веществ, отличных по составу от чистого ДНК хозяина. У первых экспериментальных моделей была слишком высокая погрешность, вместе с грязью и потом с подопытных зверюшек удалялись шерсть и верхний эпидермис. Выживших не было. Впоследствии разработчики смогли снизить погрешность, но загвоздка состояла в том, что у подобной системы очистки погрешностей быть в принципе не должно. Кому захочется очиститься так, что в итоге не останется ни единого волоска на теле? Ни ресниц, ни бровей, ни волос на голове – и это самое безобидное, что могло случиться, бывали случаи, когда с уже сниженной погрешностью пропадали когти и зубы. Слава Богу, не было человеческих жертв… Хотя, кто знает?..
В общем, мой страх, когда я заходил в кабину, был обоснован.
Я расставил руки - и очищающее зеленое поле прошло колючим холодом от пяток до самой макушки, поставив дыбом все волоски на теле. Чтобы удалить грязь со ступней, я поочередно приподнял ноги. Поле кольнуло сначала одну ступню, потом вторую, и я, наконец-то, был избавлен от страха за собственные части тела.
Меня не трогали и в столовой, но от навязчивых взглядов уже гудела голова. Клайв добровольно вызвался быть моим ангелом-хранителем и не спускал с меня глаз, везде следуя со мной, и, как ни странно, это действовало. Зеки косились, скалили зубы в усмешках, но ни один не осмеливался к нам подойти. Я, признаться, не понимал, почему так. Везнер, бесспорно, физически силен, но он был далеко не самым страшным зверем на этой территории.
- Почему меня еще не обступили толпы желающих познакомиться? – спросил я у него тихо, ковыряя в миске какую-то сопливо-белковую массу желтоватого оттенка.
- За новенькими ведется строгое наблюдение в течение месяца, - ответил Клайв и отпил из стакана бурду, которая здесь заменяет чай. Ладони у него были натруженные и загрубевшие.
- Даже если так, - нажимал я, - но просто подойти, поиграть мышцами? Здесь столько самцов социально альтернативных, а я - новое мясо… Как-то непонятно.
И тут понимание само снизошло ко мне. Оно буквально подсело к нам за стол в компании своих «фрейлин».
- Здравствуй, мышонок. Что это за птичка с тобой?
Прости Господи, «птичка», потеряла дар речи, наблюдая как, прости Господи еще раз, «мышонка» лапает хнурт. Теперь все стало кристально ясно, потому что самым страшным зверем в абсолюте среди заключенных был именно он. Этот хнурт тискал сейчас свою вещь. Да, Клайв был его вещью, а я не видел еще смельчаков, позарившихся на собственность хнуртов, если их впоследствии гарантированно не разделит пара-тройка десятков парсеков. Мощные, жестокие, агрессивные – они рвали неугодных им голыми руками.
Везнер был смущен моим присутствием, но безропотно позволял сдавливать свои бока огромными ручищами с черными короткими когтями и кокетливо заглядывать в страшные глаза на грубой морде серо-металлического цвета. Хнурты, так же как и логианцы, эволюционировали от хищников, у них также остались рудиментарные пары клыков наравне с набором острых зубов и вдобавок пара костяных наростов от лысых бровей до такого же лысого затылка. Волос на теле не было в принципе.
Клайв поймал мой взгляд, и краснота его перешла в бардовый. Боюсь, я не смог скрыть отвращения к происходящему.
- Торият, - сказал он тихо, уворачиваясь от поцелуя. Если облизывание губ фиолетовым языком можно считать поцелуем.
- Что? – с оттенком раздражения спросил Торият. Не любит мужик, когда ему отказывают.
- Дален - новенький, он…
- А-а. Птичка, - хнурт пригвоздил меня взглядом к стулу (оранжевые радужки на черном фоне белка), - ты откуда к нам залетела?
Я проглотил ком и хрипло сказал:
- С Земли.
- Землянин, значит, - ухмыльнулся Торият, показав набор острых клыков. – Что же, Птичка, у вас там, на Земле, мужики не трахаются между собой?
- Да трахаются, даю руку на отсечение, - я отшатнулся от усевшейся рядом со мной «фрейлины», чем немало позабавил второго хнурта. – Смотри, какой сладкий, такому просто необходимо, чтобы ему кто-то засаживал между половинками, правда?
Оранжево-черный глаз подмигнул мне, но руки хнурт оставил при себе. Две других «фрейлины» заржали громко и похабно. Я стиснул зубы, бросил гневный взгляд на потерянного Клайва и повернулся к соседу, скалившему зубы.
- Не тебе трахать меня, хнурт, - огрызнулся я, чувствуя, как меня начинает потряхивать от злости и унижения.
