Я всё перебирала эпитеты в голове, ускоряя свой бег. Пусть их!
За спиной услышала раскатистый смех. Кто из двоих смеялся не знаю, но бег ускорила и влетела за угол. До дома — рукой подать. Закроюсь там ото всех проблем, тьмы и мужчин разом!
В темноте переулка не заметила, как налетела на что-то и с диким визгом загремела… да я даже не поняла, куда загремела. Было очень больно, я падала и падала, ударялась всеми выступающими частями тела, стирала и раздирала в кровь руки и ноги. Сколько раз я уже кувыркнулась в темноте страшно и представить. Уже теряя сознание, ухватилась за случайно мелькнувший образ — перерытая улица, с глубокими траншеями под теплотрассу; сваленные кучами блоки, трубы… и как венец творения — я, лежащая на дне траншеи, поломанной куклой.
— Лилия! Капелька! Лилия! Лучик! — слышала я громкие крики где-то далеко, где-то не здесь. Меня звали на разные голоса. Но я не могла ответить. Я даже стонать не могла.
— Детка, подай хоть голос! Живая?
— Я тебе сейчас покажу детку, Ортайл! Капелька, я сейчас спущусь!
— Сдурел, придурок, сам себе шею свернёшь!
— Иди к демонам, мальчишка!
— Старый хрыч!
— Лучик, только держись, я уже спускаюсь.
Все эти переругивания вперемешку с обращениями ко мне я оставляла без внимания и ответов. Я тихо умирала на дне траншеи…
— Чернов, тут без спасателей не справиться!
— Ну, так звони им, пусть нас обоих достают. Я пока её там соберу по кусочкам, чтоб легче было в больничку транспортировать.
— Ты меньше говори! Сейчас сорвёшься. А мне за тебя перед Контролем отвечать?!
Я не знаю, сколько длилась тишина. Сознание меня еще не покинуло, но и переругиваний мужчин я больше не слышала. По глазам резанул яркий свет а по ушам ударил крик:
— Нашел!
— Живая? — послышалось сверху, но тот кто за мной пришел не ответил.
Я с трудом приоткрыла один глаз. В темноте не понятно, кто это надо мной Кирилл или Алекс. Никого из них не хочу видеть. Оставьте меня здесь! Я тут тихонечко умру и больше не буду одна. Моя семья меня ждёт. Уже год, как ждёт…
— Капелька… — закончив осматривать моё изломанное тело под фонариком от телефона, мужчина попытался взять меня на руки, но я лишь застонала от его прикосновений — Потерпи маленькая… мы тебя вытащим…
— Чернов, твою мать! Она дышит там?
— Алекс, звони Контролю!
— Может, человеческими спасателями обойдёмся?
— Не обойдёмся Ортайл. Они смогут вытащить только из ямы.
— Она в сознание?
— Ненадолго. В заключение напишут, что травмы были не совместимы с жизнью. Ей не врачи нужны. А магия!
Сверху раздался красочный мат. Я всё еще цеплялась за обрывки сознания. Разговор двух мужчин наводил меня на мысль, что сознания я давно уже лишилась и это всё бред моего воспалённого или ударенного мозга.
— Потерпи крошка, помощь скоро будет. Только не теряй сознание.
Я так и лежала, не в силах пошевелиться или ответить, только изредка постанывала, подавай признаки слабой жизни. И чувствовала на своей голове тяжесть горячей руки.
Я не знаю, кто был рядом со мной. Но этот кто-то носил в себе Тьму. И эта Тьма сейчас глухо поскуливала, я даже в таком неадекватном состояние чувствовала отчаяние, злость и страх какой-то тёмной сущности поблизости.
Я опять застонала, неосторожно дёрнув ногой, от чего у меня всё тело прошибло резкой болью. Тьма рядом со мной скукожилась в маленький комочек и… кажется молилась. Не поручусь кому именно, но… Боги, я схожу с ума! В этом всё дело! Я просто лишаюсь разума.
— Лучик мой. Куколка. Капелька… — шептал надо мной мужской голос, — держись малышка, держись.
В ответ я могла только всхлипнуть и снова застонать. Тяжесть руки на моей голове усилилась и немного прояснилось в голове. Я опять смогла приоткрыть, судя по ощущениям заплывший глаз.
— Тебе нельзя отключаться, Лилия, — настойчиво твердил мне голос. — Ну что ж они так долго?!
— Чернов, они здесь! — раздалось радостно сверху. Почувствовала дуновение лёгкого ветерка. Тьма словно выдохнула с облегчением.
— Сейчас всё будет хорошо, капелька…
Не сразу поняла, что дышать стало тяжелее от прямо таки сгустившейся надо мною Тьмы. Разной, колючей, злой, равнодушной, заинтересованной… очень разной. А потом почувствовала, как забрезжил рядом Свет. Никогда не встречала носителей Света. Но сейчас явно ощущала его. Ко мне прикоснулись тёплые руки.
— Сознание теряла? — Прозвучал совсем рядом приятный и мягкий голос, обволакивающий добротой, как тёплым пледом.
— Нет, я поддерживал её в сознание, — этот голос оказался еще ближе.
— Да уж вижу… Кирилл Аполлонович, вам придётся тяжело, после такой растраты энергии…
— Ты о ней думай, а не обо мне, — прорычал рядом Кирилл. — С собой сам разберусь.
Тёплые руки неизвестного мужчины прикоснулись к моему лицу даря, как нестранно прохладу (?!) Сползли мне на грудь и замерли, обжигая то огнём, то холодом. Я приоткрыла свой несчастный, но судя по всему единственный оставшийся глаз, и увидела льющийся из-под рук неизвестного свет. Повернуть или поднять голову, что бы увидеть необычного такого врача, мне не представлялось возможным. Малейшая попытка привела к ужасающей по своей силе и дикости боли.
— Тише, капелька, шшш, сейчас полегчает… — услышала я знакомый голос Кирилла сквозь собственный то ли вой, то ли стон. — Потерпи…
«Лучше бы мне отключили сознание, — угрюмо думала я, — хоть бы боли не чувствовала»
— Она отключается! — Взволнованный голос Кирилла…, и больше я ничего не слышала. И боли больше не было.
***
Мне не хотелось жить. Мне хотелось, наплевав на все правила и условности, разорвать Ортайла голыми руками. Я не сделал это лишь потому, что был слишком занят спасением своей капельки.
Одному Создателю известно, что я успел прокрутить в своей голове, пока бежал на крик Лилии. Даже предположил, что ей повстречался еще один из наших. Но реальность оказалась куда прозаичнее и куда страшнее.
Еще не видя её изломанного тела, еще во время спуска вниз, я знал, что ничего утешающего не увижу. Ну, нельзя свалиться в такую пропасть и выжить. Капельку спасло то, что она, судя по всему, скатывалась, а не просто улетела. А то бы расшиблась насмерть и сразу.
Темень была настолько кромешная, что даже хвалённое звериное зрение не помогало оценить всю степень жопы, в которой мы все оказались. Пришлось подсвечивать себе фонариком с телефона, ведь в абсолютной темноте не видит никто, даже вампиры, к которым я слава Создателю не отношусь.
Яркие куски света выхватывали из темноты разорванные и окровавленные части тела, изломанные конечности, рванные раны. Лицо было больше похоже на маску из грязи вперемешку с кровавым месивом. Одна бровь рассечена, на скуле скальпированная рана. Первым порывом моим было поднять крошку и бежать с ней на руках в больницу. Но от моего малейшего прикосновения, Лилия застонала, как под пыткой. Этот стон… он больно резанул мне по сердцу, даже моя Тьма заскулила, почувствовав беду. Я не решился больше трогать капельку, чтоб не сделать хуже. Всё, что было в моих силах — это позвать на помощь и поддерживать в ней жизнь, а её — в сознание до подхода тех, что умел возвращать с порога смерти. Уповать на человеческих врачей не приходилось ни в коем случае. Они не в состояние ей помочь. Как и я. Ну, не могу я лечить, не моё это призвание. Убить могу. Растерзать голыми руками могу. А вот вылечить… Разве что себя. И то — это не заслуга моего таланта врачевания, а просто прирожденная регенерация, подаренная Тьмой. Но и оставлять свой Лучик умирать я не мог, поэтому принял единственно правильное решение — я поддерживал в ней жизнь за счёт своей, надеясь не свалиться рядом без сознания, и продержаться до подхода помощи.
Я слышал, как Ортайл наверху бесновался и орал в трубку, нагнетая обстановку и поторапливая наших спасателей. Но это всё, что было в наших возможностях. Я никогда не чувствовал себя таким беспомощным, и уверен, что и у Алекса схожие ощущения. Ну, не привыкли мы быть беспомощными. Наши демоны даруют нам многие возможности, превышающие человеческие в разы. А потому такие внештатные ситуации больно бьют по демонической самооценке. И тем не менее… мой Лучик сейчас умирает у моих ног, а я ничего не могу сделать… только ждать… и молиться, чтоб помощь успела…
