- Это моя вина, что ты так страдаешь.
Она расстегивает пуговицу на моих джинсах и опускает молнию.
- Позволь мне помочь тебе получить некоторое облегчение. Ты почувствуешь себя намного лучше.
Я двигаю ее руками и засовываю свой член обратно в штаны, когда он выступает наружу.
- Нет ничего, что я хотел бы больше, но я не могу позволить тебе.
Она опускает голову.
- Мне очень жаль.
- Не надо извиняться. Мне нравится, что ты хочешь, чтобы мне было хорошо. Поверь мне. Я позволю тебе, как только смогу.
Руки. Рот. Киска. Задница. Я собираюсь все это использовать.
- Сорок девять дней, - шепчет она.
- Все будет так хорошо, когда это случится, потому что нам пришлось ждать.
Я буду знать, что это стоило каждой минуты сдерживания, когда я, наконец, смогу скользнуть в нее своим членом.
- Тебе никогда не приходилось ждать секса с кем-то еще. Ты хотел этого, и они давали тебе это прямо здесь и сейчас.
- Я не хочу об этом говорить.
Когда ты молод, пьян и трахаешь девушку, которая раздвигает для тебя ноги, ты никогда не задумываешься о том, чтобы спустя годы поговорить об этом с женщиной, которую любишь. Ты не думаешь о том, что однажды тебе придется объяснять, как ты использовал тело другой женщины для собственного эгоистичного удовольствия. И ты чертовски уверен, что не задумываешься о том, как оправдать поступок, предназначенный для настоящей любви, и превратить его в ничто иное, как способ снять с себя проблемы.
Я никогда не думал, что буду сожалеть о тех, кто был до нее.
- Я знаю, что ты крутился с другими девушками. Может я и молода, но не глупа.
- Я не считаю тебя глупой или наивной, но никогда не стоит говорить со своей девушкой о том, что ты делал с другими в прошлом. Ничего хорошего из этого не выйдет. Это только вызовет дурные предчувствия.
- Уф, - она вытирает лоб рукой. - Я рада, что ты так думаешь. Это значит, что нам не придется говорить о том, сколько парней меня трахнули.
Сколько парней меня трахнули. Какого черта?
- Подожди минутку.
- Как ты думаешь, нам стоит посмотреть фильм или сериал? В течение следующих сорока девяти дней мы должны заниматься чем-то другим, кроме секса и всего, что к нему ведет. Может быть, мы могли бы начать смотреть "Американскую историю ужасов". Я слышала это хороший сериал.
- Давай вернемся назад, голубка.
- Кино или сериал?
- Объясни, что ты имеешь в виду, говоря, сколько парней тебя трахнули.
- Тут нечего объяснять. Ты сказал, что мы не будем об этом говорить, потому что ничего хорошего из этого не выйдет. Не расстраивайся, ведь это ты положил конец этой дискуссии.
- Я не думал, что разговор примет такой поворот.
Я предположил, что у нее не было ни свиданий, ни секса. Наверное, это было глупое предположение.
- Значит, ты хочешь говорить обо мне, но мы не можем говорить о тебе? Со мной такое не пройдет.
- Я хочу знать, сколько их было.
- Нет. Ты сказал, что мы не будем об этом говорить. Так что я не буду отвечать.
Я не успокоюсь, пока не получу ответы на некоторые вопросы.
- Нет ты ответишь. Скажи мне сейчас же. Сколько парней тебя трахнули?
Она обхватывает рукой мой подбородок и сжимает так, что мои губы вытягиваются. Она быстро целует меня в губы и отпускает.
- Никто меня не трахал. Я берегла себя для тебя.
- Ты. Маленькая. Засранка. Иди сюда.
Я кладу её к себе на колени лицом вниз и трижды шлепаю по заднице.
- Я научу тебя не валять со мной дурака.
Я шлепаю ее по заднице еще раз, прежде чем позволить ей перевернуться, и она сворачивается у меня на руках, как ребенок.
- Тебе понравилось это ощущение, Герцог, не знать и представлять худшее?
Теперь я понял.
- Нет. Мне это совсем не понравилось.
- Вот как я себя чувствую, не зная. Я представляю себе зарубку за зарубкой на столбике твоей кровати.
Я не хочу, чтобы у Клаудии возникло то же самое болезненное чувство, которое я только что испытал.
- Я не веду счет.
- Мне не нужно точное число.
Это хорошо, потому что у меня его нет. Несколько лиц, но в основном обстоятельства, сценарии и места мелькают в моей голове.
- По меньшей мере дюжина. Вероятно, ближе к пятнадцати или шестнадцати.
- Ты любил кого-нибудь из них?
Черт, я даже сомневаюсь, что смогу вспомнить имена хотя бы троих из них.
- Нет. Это был просто секс. В основном на одну ночь после вечеринок.
- Хорошо. Это все, что я хотела - знать правду.
- И тебя это устраивает?
- Ну, я бы предпочла, чтобы ты не был со всеми этими девушками, но это в прошлом. Теперь с этим ничего не поделаешь.
Жаль, что я с ними был.
- Знай, Клаудия: ты единственная, кого я когда-либо ждал. Единственная, у кого когда-либо было место в моем сердце. Единственная...кого я когда-либо любил.
- И ты единственный, кого я когда-либо любила.
Признаться в любви к Клаудии - это ужасно. Я столько всего ставлю под угрозу. Моя дружба на всю жизнь с двумя лучшими друзьями. Мои отношения со Стейси и Шейном Блисс. Мнение моей семьи обо мне. Уважение моих коллег. Я могу потерять все, признавшись в своей любви к этой девушке. И все же я готов рискнуть всем ради нее.
Глава 7
Клаудия Блисс
Две недели спустя
Моя мама использует зубочистку, чтобы надавить на ленту для ресниц, которую она только что приклеила к моей веку.
- Не надо тыкать мне этим в глаза.
- Молчи. Я знаю, что делаю.
Моя мама точно знает, что делает. У нее настоящий талант, когда речь заходит о косметике. Мне повезло, что она помогла мне подготовиться к выпускному балу.
- Открывай.
Я поднимаю веки, и она оценивает свою работу.
- Слава Богу, выглядит неплохо. Я бы заплакала, если бы мне пришлось снять и сделать это снова.
Я тоже. Это никогда не выглядит правильно, когда ты снимаешь и делаешь это снова. В конечном итоге выглядит как запекшееся месиво. Мама двигается, чтобы больше не загораживать мое отражение в зеркале.
- Посмотри и скажи, что ты думаешь.
Я наклоняюсь над туалетным столиком, чтобы рассмотреть поближе. Дымчатый глаз в мерцающих персиковых и коричневых тонах. Черные стрелки. Блики и контуры. Губы матово-персикового телесного цвета.
- Это прекрасно, мама. Выглядит точно так же, как на картинке, которую я тебе показывала.
- В котором часу приедет Оскар?
- Он будет здесь минут через тридцать.
- Тебе лучше одеться. Я хочу сделать побольше твоих фотографий до того, как он приедет.
Я вся горю после долгого сидения под лампами в ванной.
- Мне нужно остыть, чтобы не вспотеть, когда я надену платье. Позволь мне сначала выпить чего-нибудь холодного.
Я стою на кухне, потягивая воду из бутылки, на мне только трусики и рубашка, когда входят Оуэн и Брэм.
- Черт возьми, Клаудия. Ты можешь одеться и перестать бегать по дому голышом?
Моя рубашка не очень длинная, но подол едва ли прикрывает трусики.
- Простите. Не знала, что здесь кто-то есть.
- Ну, мы здесь, и Брэм не хочет видеть, как ты бегаешь без одежды.
Почти невозможно не расхохотаться, но мне удается сдерживать смех.
Оуэн похлопывает себя по заднему карману.
- Давай я возьму свой бумажник, а потом пойдем.
От того, как Брэм разглядывает меня с головы до ног, у меня покалывает между ног.
- Ты выглядишь потрясающе.
- Спасибо.
Он смеется.
- Я надеялся увидеть тебя в твоем платье, но это даже лучше.
Мы целовались, но при этом не снимали одежду. Это самое близкое к тому, чтобы Брэм увидел меня голой.
- Тебе нравится, как я выгляжу в одной рубашке и трусиках?
Он улыбается и кивает.
- О да. Мне это очень нравится.
Интересно, захочет ли он увидеть больше? Я знаю, что не должна этого делать. Но я не могу устоять.
