- Какого хре… - сжал кулаки мужик, но в тот же миг я вышел из тени, и пыла в нем поубавилось. – Гуляй-шоу? Ну, ни хрена себе, брат. А я не признал тэбя…
Что я ненавидел практически в той же мере, что и глупость? Фамильярность. К несчастью, чем известнее я становился, тем чаще сталкивался и с тем, и с другим. Но тут уж было не до политеса. Ситуацию следовало замять. И желательно – отделаться при этом малой кровью. Что представлялось не так-то легко, учитывая темперамент кавказцев и ситуацию в целом.
У меня ушло почти четверть часа, чтобы все уладить. Сфотографироваться с друзьями недоделанного Донжуана и выпить с ними же. Когда я всеми правдами и неправдами освободился от их компании, думал, что Настюхи уже и след простыл. Но она, бледная, как мел, стояла чуть в стороне от выхода, нервно теребя бахрому на сумке.
- Маме не звонила?
- Нет, - прошептала она, облизав губы.
- Позвони… - велел я, пропуская ее в широко распахнутые двери. Настя запнулась и отчаянно затрясла головой.
- Нет! Не надо… Не хочу портить ей вечер.
Серьезно? Портить вечер?! Что-то мне подсказывало, что Ника хотела бы знать, куда угораздило вляпаться её несовершеннолетнюю дочку.
- Ты хоть понимаешь, что с тобой чуть не произошло? Как ты вообще очутилась в компании этих… этих…
Я не мог подобрать цензурных слов. Вот серьезно. И почему-то только сейчас, оказавшись в безопасности, я до конца осознал, чем для Настьки могло закончиться дело, не окажись я поблизости.
- Насть! Ну, что ты молчишь? Ты сюда, что, с подружками забурилась? Нервишки захотелось пощекотать, или дохрена взрослая стала?
Девчонка переступила с ноги на ногу. Пожевала губу, а потом закинула на плечо ремешок сумочки и бросила мне короткое:
- Да пошел ты. Тоже мне, полиция нравов…
- Постой! Я не хотел тебя обидеть. Но Ника должна знать…
- А я ничего и не собиралась скрывать! Расскажу. Только не сегодня. Не хочу ей свидание портить.
Настька вызывающе вздернула подбородок, но весь эффект портился тем, что ее до сих пор легонько потряхивало. Надо бы полегче с ней, и так девчонке досталось. Но ведь сама же и виновата! Или… нет? А куда Ника смотрит? Вся в тумане любви, или что?
- Пойдем, - бросил зло, - отвезу тебя домой.
- Я и сама могу добраться.
- Видел я уже, как сама. Подружки твои там остались? Их хоть не надо выручать?
- Нет никаких подружек.
- А с кем же ты пришла? С парнем? – запнулся, широко распахнув двери Бэхи.
- С отцом, – прошептала Настя, но тут же ощетинилась снова: - Впрочем, тебя это не касается.
Наверное, так и есть. Но я не мог пройти мимо этой девочки. Мы здорово сблизились в свое время. Настька для меня стала настоящей семьей. А потом я все испортил… Так! Стоп… как это с отцом? С этим обдолбанным ублюдком?
Я велел Настьке пристегнуться и захлопнул дверь. Слишком резко. Она даже вздрогнула. А я… Черт, не знаю… Меня разрывало от злости.
- И кому пришла в голову эта гениальная идея? Судя по виду – точно не тебе.
Настька провела ладонями по тощим, обтянутым джинсой бедрам и, ничего не ответив, закусила губы. А мне и не нужен был её ответ. Девчонки, если в клуб собираются, надевают все лучшее сразу. Тут же было видно, что ничего такого она и близко не планировала. Джинсы, кеды. Самая обычная майка. И никакой косметики. Хотя обычно малолетки, желая выглядеть старше, размалевываются только так…
- Папа позвал меня к себе. Мы планировали поехать за город, но потом ему кто-то позвонил. И вот… Ой, погоди… Его же нужно предупредить, что я уехала.
Я покосился в зеркало заднего вида, перестроился в крайний правый ряд и включил поворотник.
- Поверь, он твоего отсутствия даже не заметит.
Настька сдулась. Может быть, даже догадываясь, на что я намекаю. А я не то чтобы это пытался скрыть. Понимал ведь прекрасно, что молодежь сейчас продвинутая. Просто не хотел, чтобы ее эта грязь хотя бы вскользь коснулась. Желание вернуться в тот клуб и как следует ввалить Настькиному горе-папаше душило. Дальше ехали молча. Думая каждый о своем. Лишь у дома Настя встрепенулась.
- Свет почему-то горит…
- А что, не должен?
- Не-а. Мама у Олега ночует. Это ее бойфренд.
И снова этот вызывающий взгляд из-под ресниц. Неужели и впрямь не догадывалась, что я в два счета просек ее желание заставить меня ревновать? Как будто это было возможно…
- Если боишься – могу подняться с тобой.
Настька бы и под пытками не созналась в том, что чего-то боится. Тут я маху дал. Думал, пошлет меня куда подальше. Но страх оказался сильней. Девчонка надменно кивнула. Своим согласием одаривая меня, будто царской милостью. Я усмехнулся тайком и вышел вслед за ней из машины.
За то время, что меня здесь не было, ничего практически не изменилось. Даже замок открылся с тем же знакомым до боли звуком. А вот музыка, что гремела в колонках, была чем-то новеньким.
- Оксимирон, – закатила глаза Настюха, - Отбой. Мама дома…
7
Олег выругался. Хотя обычного он этого себе при мне не позволял. Даже своих друзей одергивал, когда мы собирались одной большой компанией. Не то чтобы в этом была хоть какая-то необходимость...
- Извини, мне нужно ответить. У нас двойное убийство на участке и…
Я взмахнула рукой, не дав ему договорить. Мол, конечно-конечно… Я все понимаю.
Олег резко выдохнул, опять матюгнулся. Погладил меня по щеке, опалив напоследок голодным взглядом, и вернул на место болтающиеся на щиколотках брюки. Ситуация была – глупее не придумаешь. Я вся взлохмаченная, с расстегнутым на груди платье и со сбившейся на талии юбкой. Он – суетливо натягивающий штаны… Как будто, ответь он в трусах, это бы уронило его достоинство. Застегнув ширинку, Вавилов выудил из кармана пиликающий телефон и скрылся за дверями спальни. Я попыталась встать, но в квартире стояла такая адская жара, что выступившая на коже испарина приклеила меня к полированной поверхности тумбочки, как суперклей. Я насилу смогла отлепиться и слезть, чтобы привести себя в порядок. Не дожидаться же мне его вот так… с призывно раздвинутыми ногами. И подолом, задранным едва ли не на голову. Я одернула юбку. Непослушными пальцами застегнула пуговички… Уставилась на себя в отражении небольшого зеркала, висящего над той самой злополучной тумбой, и захохотала, вцепившись обеими руками в край.
- Все хорошо? – раздался голос за спиной. С трудом нацепив на лицо маску серьезности, я кивнула. Вавилов выглядел ужасно раздраженным и… виноватым. А мне уже как-то пофигу было. Я сразу поняла, что никакого продолжения не будет. У меня даже мысль закралась, что, может, кто-то меня специально останавливал от этого последнего шага.
- Абсолютно. А у тебя? – я кивнула на телефон, который Олег так и не вернул обратно в карман.
- А я, мать его все дери, должен уехать.
- Ох… Ладно. Что-то на работе?
- На ней, родимой. Будь она неладна!
- Ну, что ж теперь. Сейчас… Я только сумочку найду. Не помнишь, где я ее бросила?
Вавилов осмотрелся. Провел широкой ладонью по ежику на голове, и неуверенно поинтересовался:
- Может, все же останешься?
- Здесь? – широко распахнула глаза. - У тебя? Не-е-ет… Нет, пожалуй. Ты ведь, наверное, даже не знаешь, когда освободишься?
- Не знаю, но постараюсь побыстрей.
- А если не выйдет? Нет, Олеж… Лучше отвези меня домой. А если быстро справишься – приезжай ко мне. Настька-то у отца сегодня.
Мой наполненный сомнением голос к концу речи приобрел совсем другие нотки и стал таким, знаете, сладким-сладким, которым даже самая неприступная женщина, сама того не замечая, начинает разговаривать с мужчиной, который ей симпатичен.
- Эм… ладно, – он снова провел по волосам, - только… - замялся.
- Что?
- Я очень спешу. Правда. Ты не обидишься, если я тебе такси вызову?
- Нет-нет, что ты! Пойдем. Я и сама не без рук…
