— Ура! Я рада, что вам нравиться, но… переодеваемся и ко мне в кабинет — разбор ошибок. Ясно. — А меня никто не слышит, все делятся впечатлениями и гудят как пчелы, — тогда все завтра.
Выхожу из гримерной и ползу к себе в кабинет. Я устала. И сил нет. Села в кресло за столом и провалилась в сон.
Чувствую, что лечу. Приятный запах проникает через нос прямо в голову, я и понимаю, что это — Его запах. Запах Ангела, с привкусом смерти. Начинаю бурчать и слышу сквозь сон: «Спи, мышка». И я сплю…
Глава 10
Прохожу по коридору и слышу восторженный галдёж танцоров. Да. Такого они не ожидали от мышки… А куда ж она сбежала… Подхожу к ее кабинету и открываю дверь. Ева, как маленький ребенок умостилась в рабочем кресле, подтянула к себе ноги, а ручки сложила под головой, еще и рот приоткрыт. Стою и пялюсь на нее. Кто б дал мне ответ, почему меня так тянет к ней? В моей жизни только одна женщина, к которой я испытываю глубокую благодарность и любовь, и никакого сексуального подтекста, потому что это — мать. Остальные — пустышки, резиновые куклы для удовлетворения моих желаний и потребностей. Нет чувств, нет обязательств, нет… ни-че-го. А здесь, рядом с Евой, меня просто разрывает на части.
Достал в диване спрятанную подушку и плед. Аккуратно поднял Еву и перенес на диван. Во сне она что-то начала бурчать, вот неугомонная, даже там активна. Прошептал ей: «Спи, мышка». Укрыл пледом и ушел от греха подальше.
Решил не ехать домой и тоже устроился у себя в кабинете. Я только закрыл глаза, а такое чувство, что провалился в прошлое.
Мне исполнилось десять. Я помню перепуганное лицо матери, когда она ночью пробралась к нам в детскую и закрыв мне ладонью рот, быстро начала шептать на ухо, чтобы я быстро, а главное тихо, собирался. Я одел свои поношенные вещи, отец сильно нас не баловал, он был очень строг и деспотичен, за небольшую провинность мог всыпать так, что некоторые писались кровью. Выбравшись из барака, мы с матерью пошли в лес. Наша община жила в пару десятках километров от города, поэтому выезжали оттуда редко, и то избранные, которые не раз доказывали отцу свою преданность.
Была глубокая ночь. Мы отошли на приличное расстояние от общины, прежде чем я смог заговорить и спросить у матери причину нашего побега. Я не хочу сказать, что мне там страшно нравилось, но я знал, что, если нас поймают, нам не жить. На мои вопросы мать долго не отвечала, а потом, когда мы вышли на опушку леса и луна осветила ее лицо, я увидел, что она плачет. Мать — единственный человек, который искренне любит меня и всегда защищала меня от отца и других детей. Родился я раньше срока, поэтому был слаб и долгое время отставал в развитии от сверстников.
Она погладила меня по щеке и сказала, что все расскажет, как только мы будем в безопасности.
Наверное, в ту ночь, высшие силы были на нашей стороне, так как стоило нам выйти на трассу, как мы увидели движущуюся фуру. Водитель остановился и пожалел нас. Мать рассказала ему, что сбежала от мужа тирана, а он оказался сердобольным мужиком лет за пятьдесят, пожалел молодую девушку, мать родила меня в семнадцать, и решил помочь. Как оказалось позже, он ехал с грузом из Польши в Украину. Перед границей мы перебрались в кузов и спрятались среди коробок с товаром. Либо пограничникам было лень проверять машину, либо этот водитель, так часто здесь проезжал, и ранее у него все было хорошо, поэтому пропустили нас без досмотра. Так, уже утром, мы были за территорией Польши. Там осталось все: документы на имя Самаэля Ковальского, отец — Тадеуш Ковальский и сводные братья и сестры по секте, которую возглавлял мой отец.
Водитель оказался порядочным, отзывчивым и сочувствующим мужичком родом из села на Западной Украине. Не знаю, чего ему это стоило, но, именно в том селе, родилась новая семья — мать взяла фамилию своей матери и отчество мне дала своего отца. Но, по сей день, мое паспортное имя знают единицы.
Как только мы получили документы на руки, поехали дальше. И конечной точкой стал Сочи.
Мать работала круглосуточно, чтоб иметь возможность меня содержать, а я из забитого парнишки превратился в дворового хулигана. Мы воровали, дрались, наплевательски относились к учебе, да и к взрослым тоже. Пока в один, из таких бесполезно прожитых дней, меня не подрезала шпана с другого района. Помню слезы матери, они были наказанием, страшнее шва на боку и допросов в полиции… Вышел я из больницы с четкой установкой, что-то изменить… И тут мне попался на глаза плакат о приеме на бокс. И это стал мой шанс, что-то доказать себе… Что я лучше, что я могу… И я смог, стал непобедимым чемпионом ММА, заработал кучу бабла, заслужил авторитет… Моя мать больше не работает по двадцать часов в сутки… Но для всех я так и остался Самаэлем — Ангел Смерти.
Уже на много позже, мать рассказала мне о том, почему мы сбежали из общины. Мне тогда уже было лет двадцать пять…, я не торопил ее, я помнил ее обещание в лесу, что как только мы будем в безопасности, она все расскажет. И она рассказала. А причиной стала публикация в польской газете об аресте лидера сатанистской секты… Я не знаю, каким образом она оказалась у нее, но это был для нее знак, что нам больше ничего не угрожает.
Мой отец оказался чокнутым сектантом-сатанистом. Он собирал вокруг себя людей слабых, незащищенных, обиженных жизнью. Как туда попала моя мать — это отдельная история. Хотя, говорит, что поначалу любила, а потом, когда забеременела и все узнала о его религиозных предпочтениях, было поздно. Если б не подслушала разговор моего отца с его помощником, может и дальше б молчала, и мы б продолжали жить в этом сраче.
Приближалась какая-то важная дата для сатанистов и необходимо было принести жертву… Так вот, этой жертвой должен был стать я. И, как оказалось, родился я не случайно недоношенным, матери вызывали роды, чтоб родился я шестого июня в шесть утра, да-да, 06.06 и в 6 утра… И имя — Самаэль, тоже многое значит… Как и сказала Ева, одно из его значений — Отец и предводитель Демонов, уже позже, я это изменил, сделав себе тату Ангела на спине, и так изменив то значение, на новое — Ангел смерти.
Больше двадцати лет, кроме того дня, когда рассказала все это мне мать, я не вспоминал свою прошлую жизнь, а сейчас — что? Что изменилось? У меня никогда не было светлых чувств, кроме как к матери… Так почему внутри меня в данный момент все переворачивается, печет, как будто кровь стала лавой и мне нечем дышать. Как будто только сейчас я узнал, что у меня есть сердце, которое неистово стучит в груди. И мне захотелось содрать свое прошлое вместе с кожей, отмыть себя не мылом и порошком, а кислотой выжечь свое нутро, свою демоническую сущность… Забыть кровь, бои до последнего вздоха, криминальное прошлое…, да все! Все, мать его, что было в моей гребаной грешной жизни!
И вот, сейчас мне тридцать три… Для всех — я законопослушный гражданин; для криминального мира, с которым я благополучно распрощался, я — демон, способный на все; и, вот вопрос, а кто я, для нее?
Чувствую сквозь дрему, как кто-то проводит рукой мне по щеке, нежно и трепетно… Резко хватаю руку и открываю глаза. Передо мной на коленях сидит Ева с перепуганными глазами.
— Что? — спрашиваю ее.
— Я есть хочу…, проснулась, а вокруг никого. Как будто вымерли все.
Глянул на часы — половина четвертого.
— В будние дни ресторан закрывается рано, наверное, все уже ушли по домам. Может только работники клуба еще работают, но они в это крыло не ходят. — Поднимаюсь и сажусь на диване. Потер руками лицо… Спал, не спал…, как выпал из реальности…, - пошли, горе, покормлю тебя. И откуда ты свалилась мне на голову?
— Так, как и всех — мама родила, а приехала, если вы забыли — из Челябинска, — странный он. А главное спокойный, может поспал и подобрел.
— Меньше слов, дешевле телеграмма… Перебирай ногами, а рот на замок. Ясно?
— Ясно. Чего ж не понять… Рот на замок, — а нет все в порядке, а то вдруг решила, что на человека стал похож. Ан, нет…
