Она с опаской, как маленький загнанный зверек, берет меня под руку и идёт со мной к дому. Перед дверью она замирает.
— Как я выгляжу? — шепчет мне с мольбой. — Я растрёпана?
Моя богиня, я бы так хотел сказать тебе, как ты ослепительна, даже если растрепана, даже если твоё платье измято, даже если твоё сердце принадлежит другому мужчине. Но я не посмею.
— Всё хорошо, не беспокойтесь. — Отвечаю мягко, чтобы её успокоить. Дрожит. Боится идти. Неизвестно, что Берк успел наговорить за эти пару минут.
Мы входим в дом. Берк что-то доказывает Ханде, я слышу грозный голос господина Мехмета. Заходим в гостиную. Елена мертвой хваткой вцепилась в мой локоть. Все затихают и смотрят на нас.
— Вот, Кемаль, скажи уже наконец этой женщине, что Елене стало дурно и я вывел её в сад! — Берк бушует как ураган. — Она решила опозорить нас перед гостями своей глупостью и устроила сцену. Почему ты не позвонила мне? Я бы сразу ответил!
В этот момент я понял, что брак Ханде и Берка уже давно закончен. Во всяком случае, для него. Ханде больше не было в его сердце — оно было свободно, и теперь это место заняла Елена. Она не была для него игрушкой. Он действительно влюбился в неё. Так же, как и я.
— Тогда почему она так выглядит?! — воскликнула Ханде. — Прости Аллах, что стало с её платьем?!
Елена сделала шаг назад, прячась за мою спину, но, не отпуская руки.
— Потому что я позволил себе наглость поцеловать её, когда Берк ушёл в дом! — резко оборвал я Ханде, чтобы она ещё больше не унизила Елену своими обвинениями. — И я немного увлёкся, обнимая её.
— Ну, вот видишь! — как сумасшедший кричал Берк. — Ты смущаешь людей только из-за того, что тебе что-то показалось.
— Закрой свой рот. — Вдруг раздался тихий голос госпожи Айше, которая всегда за версту чуяла обман, и все притихли. — Помолчи, сынок. Я бы хотела извиниться перед нашей гостьей за эту ужасную сцену. Нам очень жаль, что мы испортили вам вечер этим недоразумением. Господин Тимур уже уехал в отель, не дождавшись вас. Думаю, мы немного смутили его своим поведением. Наш водитель вас отвезёт, а мы подумаем, как загладить свою вину. — Для меня было очевидно, что она обо всём догадывается, но виду не подаёт.
— Я сам отвезу Елену. Всё-таки, я отчасти виноват. — Не могу оставить её одну в таком состоянии. Дрожь в её теле не утихает.
Садимся в машину. Елена безмолвно ёжится в кресле.
— Всё хорошо. — Пытаюсь её успокоить. — Надеюсь, мои цветы хоть немного порадовали вас сегодня и, глядя на них вечером, вы будете вспоминать, что всё обошлось. Вам нечего бояться.
— Это ваши цветы? — Елена закрывает лицо руками и начинает плакать.
— Простите, я не хотел Вас расстроить. — Наверное, она думала, что цветы от Берка.
Дальше едем молча, она лишь изредка всхлипывает и отворачивает от меня своё лицо, глядя в окно. Приехали. Помогаю ей выйти из машины.
— Я должна Вас поблагодарить за своё спасение… — начинает лепетать. От этого мне становится неловко. — И извиниться.
— Я готов сделать всё, что угодно для моего друга. Он мне как родной брат. Вам не за что благодарить меня, как и не за что извиняться.
Она молча смотрит мне в глаза. Впервые. Не могу выдержать взгляда её заплаканных глаз. Сажусь в машину, улыбаюсь ей и трогаюсь. Странно. Она продолжает стоять на ступеньках и смотреть мне вслед.
17. Берк.
Ханде закрылась в комнате для гостей и единственное, что я слышу из-за двери — это горький плач. Я и подумать не мог, что всё так обернётся. Я впервые слышал, чтобы моя жена переходила на крик, впервые она плакала на людях и не скрывала эмоций.
— Чего ты стоишь под дверями? — слышу мамин голос за спиной. — Зайди и успокой свою жену.
— Она ужасно себя повела перед гостями, опозорила нас! — начинаю закипать, как вспомню, что она устроила.
— Нам с тобой прекрасно известно, кто попытался опозорить тут всех! — зашипела госпожа Айше прямо мне в лицо и замахнулась, но не ударила. — Ты можешь обмануть кого угодно, — она трясёт указательным пальцем перед моим носом. — Но не собственную мать! Ты должен уладить это любым способом. Я не позволю тебе покрыть нас позором, только потому, что ты увлёкся этой русской женщиной. Я думаю, ты не слепой и тоже заметил, что наш дорогой Кемаль от неё без ума. Оставь Елену в покое, отдай её брату!
— Она выбрала меня! — чуть не заорал я — слова матери больно кольнули меня. Я не замечал того, о чём она говорит. Да, он поцеловал ей руку при первой встрече, но потом…
Мама хватает меня за локоть и начинает трясти.
— Опомнись, сынок! Что ты делаешь со своей жизнью? Зачем хочешь всё испортить? — на её глазах выступают слёзы, но она умело сдерживает их.
О Аллах, что мне делать? Меня подмывает зайти в комнату к Ханде и сказать, что я хочу развода, а затем поехать в отель к Елене. Наверняка она очень расстроена, а я даже не могу её сейчас успокоить. Всё-таки это произошло по моей вине. Но мама права, я не могу действовать импульсивно. Не сейчас и не так.
— Ты права, я поговорю с женой. И поговорю с Кемалем, обещаю.
Мама гладит меня по щеке, затем целует в лоб и уходит. Собираюсь с мыслями, чтобы как можно спокойнее поговорить с Ханде. Я стучу в дверь и, на удивление, Ханде тут же открывает. Видимо, она только этого и ждала — когда я приду просить прощения.
— Ты всё еще переживаешь? — не знаю, с чего начать разговор.
— Я очень расстроена. — Говорит жена, пряча от меня глаза и садясь на диван. — Я видела, как вы смотрели друг на друга с этой женщиной! Я всегда была покорной и хорошей женой, но всему есть предел.
— Ты снова фантазируешь! — она начинает меня попросту раздражать. — Ведь Кемаль сказал тебе, что это он ухаживает за Еленой!
— Я этого не заметила! — снова начинает голосить Ханде. — У меня есть глаза. Наверное, за годы моего потакания тебе, ты решил, что я глупая дура! Но это не так. Я ничего между ними не увидела, ничегошеньки. Зато ты вёл себя как павлин перед ней.
— Ты ошибаешься, и ты пожалеешь о своих словах. — Не могу с ней спорить. Не могу, потому что она права и мне стыдно.
Я нахожусь в каком-то тупике. Но я должен попытаться доказать ей обратное — это единственный выход сейчас. Ухожу, хлопнув дверью, и снова слышу плач жены. Нужно поговорить с Кемалем — он сегодня остался ночевать в доме моих родителей. Спускаюсь на первый этаж и вижу, что Кемаль сидит в гостиной с чашкой чая.
— Хвала Аллаху, ты здесь. — Чувствую небывалое облегчение, увидев друга.
Кемаль всегда помогал мне, прикрывал спину, выручал в любой ситуации и поддерживал, даже когда я был не прав…
— Как ты? Вы помирились с Ханде? — обеспокоенно спрашивает друг.
— Не совсем. Как Елена?
После её имени лицо Кемаля тут же меняется, янтарные глаза темнеют, брови ползут вниз. Он что, злится?
— Она очень расстроена. Друг, не играй с этими женщинами. Они обе отдали тебе свои сердца. Разве можно так поступать?
— Ты осуждаешь меня? — вспоминаю мамины слова и чувствую прилив ярости.
— Прости, но я впервые не согласен с тем, что ты делаешь.
— Я всё улажу, обещаю. — Понимаю, что без его помощи не справлюсь. — Но сначала мне нужно успокоить Ханде. Успокоить, чтобы мы могли мирно разойтись, без скандалов и огласки…
Кемаль грустно улыбается и качает головой, будто разочарован. Но мне плевать, кто и что думает. Мне нужна Елена и я сделаю всё, чтобы быть с ней. Единственное, что мне надо сейчас, это немного времени всё уладить. И Кемаль мне в этом поможет.
— Ты уже говорил об этом с Еленой, она согласна на это? — Кемаль беспокоится о ней, он даже не пытается скрывать своих чувств. Мама оказалась права. Но это не имеет значения — Елена его совсем не замечает. Опасаться нечего. Да и Кемаль несмотря ни на что не станет идти против меня.
— Я пока не могу с ней поговорить из-за Ханде. Один неверный шаг — и я уже не смогу унять шумиху. Господин Аслан-младший изменяет дочери мэра города… — меня передернуло от этих слов, когда я представил заголовки газет. Отец точно уничтожит меня за это на месте и мать не простит. — Ты моя единственная надежда, друг.
