– Взрослый уже, – выдохнула она, с силой отлепляя себя от сына. – Ну… иди.
2
Жадно затянувшись сигаретой, Мишка размял пальцами одеревеневшие от постоянного напряжения мышцы плеч и шеи. Он чувствовал себя персом в боевом режиме, в новой локации. Ощущение было настолько реальным, что он, глянув пустым взглядом на красный сигнал светофора, шагнул на дорогу. Визг тормозов, сигнал и мат моментально привели его в чувство и заставили зайцем отпрыгнуть назад.
– Ты, бля, укурок, сохранился, что ли? – его оттащили от края бордюра.
Мишка тряхнул головой и с силой потер глаза.
– Задумался, – тут же придумал он правдоподобное объяснение стоявшему перед ним однокурснику.
Арцоев задумчиво смерил его взглядом и собрал лоб гармошкой:
– Ты ж по вышмату шаришь, да? – и, дождавшись утвердительного кивка, продолжил: – Поможешь?
Мишка хмыкнул, демонстративно ожидая продолжения. Соглашаться просто так было нельзя, но и выкатывать условия не хотелось.
– С меня винишко? – полутвердительно-полувопросительно предложил Арцоев.
– Приходи вечером в общагу. Двести девятнадцатая, – кивнул Мишка, соглашаясь на самую популярную студенческую валюту.
Вино переливалось в щербатой кружке кристальным блеском. Непривычно пахло вишней и орехом. Мишка сунул нос в посуду и, подражая сомелье, жадно втянул аромат. Сделав небольшой глоток, задержал его во рту. Бархатное. Вино хотелось смаковать.
– Нравится? – Арцоев с любопытством наблюдал за Мишкиными манипуляциями.
– Очень, – тот, покачав кружку в руке, интуитивно вскружил вино и еще раз вдохнул аромат, перед тем как сделать следующий глоток.
Арцоев одобрительно кивнул. Он восседал верхом на стуле, вытащив его на середину небольшой комнаты.
– Домашнее. Родители прислали.
Мишка подтянул лист с выписанным заданием и пробежался глазами. Дел было на полчаса.
– Тебе объяснять?
Этого он не любил, предпочитая отделываться готовым решением. Арцоев красноречиво поморщился, и Мишка облегченно кивнул. Уселся на кровать, закинул подушку за спину и, устроив планшетку на коленях, принялся строчить. Арцоев мягко, почти неслышно передвигался по комнате, застывая перед книгами, замирая у окна, что-то рассматривая на столе. Мишка кидал на него короткие взгляды и снова погружался в стройную логику математики. Арцоев сел рядом, скопировав позу Мишки и плотно прижавшись плечом к плечу.
– Мешаешь, – промычал Мишка, не отрываясь от задания, а внутри мягко закачалось вкусное, терпкое, почти забытое чувство предвкушения.
– Очень?
Голос Арцоева заметно просел, окрасился какими-то чудно урчащими обертонами. Бархатными? Мишка едва заметно усмехнулся, осознавая, что его пытаются соблазнить. И это было приятно. Он неторопливо повернул голову, уставившись в темные, в вечернем сумраке комнаты казавшимися черными, глаза Арцоева.
– Как сказать? – полуслышно выдохнул он то ли ответ, то ли вопрос.
Губы Арцоева приоткрылись, а Мишка, чуть приблизившись, жадно втянул воздух, смешавший в себе едва заметный вишневый аромат вина, парфюм и личный запах.
Дверь с шумом распахнулась, и в комнату ввалился Шульц. Буркнул приветствие, скинул обувь. Арцоев моментально отвернулся и поморщился от разлившегося в воздухе амбре.
Мишка исподлобья с неожиданной злобой наблюдал за Шульцем. Давняя почти забытая неприязнь вспыхнула в нем с новой силой. Шульц прилип к нему сразу и плотно, как жевательная резинка к подошве. На первой же паре рыжий сбитый коротышка сунул ему короткопалую пятерню и с тех пор не отставал. Мишка первое время пытался соскрести эту навязанную дружбу, но толстокожий Шульц просто игнорировал или не замечал вовсе его попытки. Потом Мишка просто привык к недалекому скуповатому Шульцу, который, впрочем, довольствовался поверхностным слоем их так называемой дружбы. Шульц, перекинув полотенце через плечо и прихватив мыльницу, закатал штаны почти до колен и ушлепал в душевую. Атмосфера выдохлась, как оставленное в кружках вино. Мишка сунул дописанное решение Арцоеву.
– Скунс, – раздраженно шикнул тот и почти скомкал лист с решением, засунув его в нагрудный карман.
Мишка равнодушно пожал плечами. Предчувствие испарилось, как высококачественный спирт, не оставив следа. Шульц своим несвоевременным появлением вернул его в действительность.
– Может… – Арцоев вопросительно посмотрел на Мишку.
– Если нужно будет помочь с вышматом – обращайся, – прервал его Мишка и в противовес сказанному отрицательно покачал головой, отвечая на незаданный вопрос.
Арцоев так и не закрыл первую сессию. По универу прокатилась волна странных слухов после исчезновения парня: «Говорят, что он это…» После делалась глубокая пауза и дальше следовала наглядная жестикуляция, доходчиво объясняющая все про ориентацию и отношение говорившего к ней. «Дурак», – сделал вывод Мишка. Легкое, едва заметное сожаление переплавилось в осторожность.
Мандаринка перевелась к ним на третьем курсе. Ярко-рыжие волосы, забранные в высокий хвост, щедрая роспись косметики на лице и утрированно официальная одежда делали ее почти порнографичной. Мишка, как и все парни, жадно залип на белой рубашке, туго обтянувшей щедрую грудь, выдохнул едва слышно, заметив в разрезе узкой юбки мелькнувшую резинку чулка. Штучка. Острое слово шпилькой вонзилось в подреберье, заставляя его искать взглядом девушку и возможное решение смутно обозначенной задачи. После пар он впервые пристально глянул на себя в зеркало. Рассматривая подробно и почти придирчиво. «У меня глаза зеленые, – отметил он давно известный, но вдруг получивший смысл факт. Потом провел рукой по короткому стандартному ежику волос и вспомнил, что волосы вьются. – Не буду стричь, – решил он и, отшагнув назад, смерил себя придирчивым взглядом. – В качалку запишусь», – закончил он ревизию собственного тела. С одеждой было хуже. Подработка и скудная стипендия помогали кое-как вытягивать гардероб. На изыски не хватало.
Поболтавшись по рынку в ближайшие выходные, Мишка завис перед обшарпанным рекламным плакатом с узнаваемым мотивом «Матрицы». Он просканировал затянутого в черное парня и согласно кивнул ему – мрачный монохром надолго поселился в его гардеробе, сняв все текущие вопросы с выбором.
В книгах такие «чудо-бабочки» всегда предпочитали тех, кто был холоден и расчетлив. Поразить и заинтересовать эту штучку шансов у Мишки не было, оставалось только ждать и верить, что рано или поздно заинтересованный взгляд девушки споткнется о его деланное равнодушие. Мишка не просчитался. Маринка, решившая с наскоку положить этот, как ей тогда казалось, загадочный Монблан к своим ножкам, вскоре увязла в древней игре в «крестики-нолики». Где Мишка точно предугадывал ее следующий ход и закрывал свободное поле.
