– Но как? – спросил я ее, когда она отпустила мой конец, в последний раз поцеловав его налившуюся головку влажными губками.
– Как и обычно, – ответила она, легла на спину и позволила мне возлечь на нее. Она быстро направила мой инструмент в свое заждавшееся и готовое к наслаждению лоно, и я мягко ввел его внутрь, удивляясь ее способности вмещать такое гигантское орудие, казавшееся в особенности невероятным ввиду ее миниатюрности. Однако нервное, порывистое смыкание и размыкание теплых, обжигающих тканей на моем жаждущем наслаждения члене вскоре заставило меня забыть обо всем на свете, и я начал свою работу со всем рвением и пылом.
Крошка подавалась навстречу моему ныряющему члену с такой страстью, словно не желала упустить ни дюйма его набухшей плоти, и я (о, какая-то садистская страсть охватила меня!) погружался в нее с таким остервенением, будто и в самом деле хотел расклинить ее на две части. Предыдущие любовные схватки этого дня послужили продлению моего наслаждения, и я трудился на ней минут двадцать, а то и тридцать, пока наконец природа не сочла, что пора открыть шлюзы сексуальных потоков и я заполнил чрево малютки обильной порцией мужского семени.
Мы оба лежали без движения, и ее тугое влагалище высасывало влагу из моего члена всю до последней капельки. После чего я вышел из нее, хотя и не без протеста со стороны моей очаровательной крошки, пытавшейся удержать меня, меж тем как наши смешавшиеся соки струились по ее обнаженным ягодицам на покрывало.
Я был в полном изнеможении, поэтому, дождавшись, когда она оденется и уйдет, я привел себя в порядок и стал дожидаться возвращения Джозефа, который, как я знал, был где-то поблизости и наблюдал за развитием действа, им же и организованного. Я не предложил Крошке денег, поскольку знал, что Джозеф уже позаботился об этом. Вскоре он появился и, спросив, доволен ли я, ушел провожать нашу гостью.
Джозеф получил неплохое вознаграждение за этот вечер, поскольку мне понравилось придуманное им развлечение. Затем мы вернулись в машину, и он отвез меня домой. Я с нетерпением ждал следующего свидания с Анной и ее хорошенькой подружкой Грейс, а сам тем временем выдумывал новые способы, позволившие бы насытить мое неуемное желание посредством прекрасных тел двух молоденьких девушек, готовых принимать от меня деньги в обмен на божественные прелести, дарованные им природой.
Несомненно, читатель уже догадался – и не ошибся в этом, – что моя жизнь состояла в основном из приключений, связанных с удовлетворением страсти и соблазном молоденьких девушек. Что касается сугубо деловой жизни, то она была такого рода, что ведение всех дел, дававших мне доход, я передал преданным мне людям, и в моем распоряжении оставалась масса свободного времени и денег, позволявших мне беззаботно и в полной мере предаваться чувственным радостям. Как читатель уже убедился, я жил только для того, чтобы удовлетворять свои чувственные фантазии.
Прошло два дня, и наступило время свидания с Анной и Грейс. Я распорядился, чтобы Джозеф подал машину, и в назначенное время уже был на месте и с нетерпением ждал появления двух очаровательных девушек.
Ждать пришлось недолго, девушки вскоре появились, с веселым видом шагая по улице в нашем направлении. Они сели в машину, и Джозеф быстро доставил их на квартиру.
На это свидание у нас был особый уговор – обе девушки должны были рассказать о своем первом опыте в деле познания любовных утех и страсти, поэтому я велел Джозефу приготовить превосходный холодный ужин с шампанским, которое он поставил охлаждаться в холодильные камеры.
При виде накрытого стола обе девушки издали крик радости и удовлетворения. Джозеф, убедившись, что все на месте и ничего не забыто, оставил нас втроем, удалившись в другую часть квартиры.
– Итак, – сказал я, – вижу, вы обе сегодня одеты подобающим образом.
В самом деле, девушки, как я и предполагал, неплохо воспользовались деньгами, врученными им во время прошлой встречи: они накупили себе всяких модных вещичек и выглядели просто великолепно. Они в полной мере оценили мой комплимент, вежливо поблагодарив меня, и Анна, откинувшись на одну из маленьких подушек, украшавших комнату, закурила сигарету и попросила чего-нибудь выпить.
Я с готовностью поднес ей и Грейс по бокалу шампанского, один взял себе, а затем напомнил девушкам, что мы ограничены временем, и попросил их начинать.
– А кому начинать? – спросила Грейс. – Мне кажется, будет несправедливо, если первой начну я, потому что много… много раз…
– Ха-ха-ха, – рассмеялась Анна. – Дорогая Грейс, у тебя в запасе наверняка есть случаи, о которых ты мне еще не рассказывала. О многих я наслышана от тебя, о некоторых сама знаю, потому что они происходили на моих глазах, но, как я подозреваю, были еще и другие, которые ты от меня утаила, и если такие были, – здесь она укоризненно погрозила покрасневшей Грейс пальчиком, – то, сдается мне, они просто ужасны! Можешь не сомневаться, я буду слушать с интересом. Начинай же, я жду.
– Минуточку, – вмешался я. – Грейс говорит, что если первой начнет она, это будет несправедливо, но поскольку в любом случае кто-то из вас должен начать первой, то я предлагаю бросить монетку, чтобы решить эту проблему. Думаю, это будет и справедливо, и честно. Что скажете?
Обе девушки согласились, я вытащил из жилетного кармана монетку и, когда они выбрали, кому орел, а кому решку, подбросил монетку в воздух; к неудовольствию Анны, первой рассказывать о потере девственности выпало ей.
Она была немного расстроена этим, но вскоре приободрилась и, усевшись на подушке со скрещенными ногами так, что вся ее столь соблазнительная и почти обнаженная нижняя часть предстала нашим взорам, начала свой рассказ:
– Ну что ж, дорогая Грейс, я вижу, тебе, как всегда, повезло, и мне приходится первой утомлять мистера Андерсона своим рассказом, но я все же надеюсь, что моя короткая история о мальчиках и твердых пипках, по крайней мере, развлечет вас. Думаю, она не покажется вам ни захватывающей, ни тем более возбуждающей, но если уж вы так этого хотите, то пожалуйста. Так, с чего бы мне начать? – она сложила губки трубочкой, восхитительно выгнула бровки и оперлась подбородком о пальчик, словно погрузилась в глубокое раздумье, а мы с Грейс при виде ее ужимок разразились веселым смехом. – Хорошо, – наконец решительно сказала она, – я опущу все глупые поступки и мысли детства, маленькие домашние проказы и шалости, да и все такое…
Тут мы с Грейс просто прыснули от смеха, Анна тоже рассмеялась, но потом подняла руку, призывая нас к вниманию, и сказала:
– Я вижу, что вам не терпится услышать главное, поэтому сейчас попытаюсь вспомнить. Первое, что я помню – я имею в виду сексуальное ощущение, – относится к девяти годам. У меня была подружка Дорис, приблизительно то же возраста, что и я, и мы с ней гуляли по берегу реки, стараясь подглядеть, как купаются мальчишки, потому что, как вы уже догадались, купались они совсем голыми. Я считала, что подглядывать нехорошо, но мне почему-то было интересно, хотя и я понятия не имела, с чем это связано. Мы ползали по кустам, пытаясь рассмотреть мальчиков, – которых мы, конечно же, знали, – нырявших в воду с берега в чем мать родила. Теперь-то я знаю, как сильно возбуждает впечатлительную девушку вид обнаженного мужского тела, и вполне могу понять тот жадный блеск, который появлялся в глазах моей подружки, да, вероятно, и в моих тоже, при виде маленьких писек, свисавших между ног. Конечно, мы с Дорис видели такие штучки и раньше и как-то даже дошли до того, что завели в кусты ее младшего братишку и, несмотря на его отчаянные крики и протесты, вытащили его письку, играли ею и ласкали ее, даже не подозревая о том, каково ее назначение. Я думаю, мы ничем не отличались от тысяч других девчонок нашего возраста, и уверяю вас, что у меня в это время не было никаких особых чувственных позывов. А если мы и подглядывали за мальчишками, чтобы увидеть их штучки, то нами просто руководило всеохватывающее любопытство. Поскольку Дорис была любопытной не меньше, чем я, то мы старались не упускать ни одного удобного случая, однако время шло, но ничего особенно интересного не случалось. Думаю, мне было уже лет одиннадцать или двенадцать, когда я стала ходить на вечеринки, где мы играли в «бутылочку», «стук почтальона» и другие игры с поцелуями, и хотя там были ребята и постарше и они крепко прижимали меня к себе, «доставляя письмо», я не видела в этом ничего необычного или была слишком маленькой и глупой, чтобы разобраться в различиях между мальчиками и девочками. Но потом наступило время перемен. Когда у меня стала наливаться грудь, на лобке появились волосы, а бедра приобрели женственные очертания, я начала бессознательно избегать, сама не зная почему, наиболее озорных мальчишек и предпочитала оставаться наедине с собой. В этот период мне не повезло, так как мою подружку Дорис отправили в школу-интернат, теперь было некому давать мне советы, поэтому мне все приходилось додумывать самой. Конечно, мать рассказала мне, что меня ожидает, и меня, естественно, разбирало любопытство, как все это будет. Когда в первый раз у меня случились месячные и мне пришлось носить прокладки, я испытывала возбуждение, но при этом понятия не имела о том, что такое половой акт. Наконец, когда этот неприятный период прошел, мне показалось, что мой взгляд на мир немного изменился, и я стала инстинктивно сторониться некоторых знакомых мальчиков, стала еще скромнее и старалась быть незаметной.
