— Лейни, лезь обратно в окно, пока шею себе не сломала! — приказал Ной. Но с каких это пор я была обязана слушаться его?
Я осторожно спускалась по веткам, и, когда до нижней, с которой можно было бы спрыгнуть на землю, оставалось совсем чуть-чуть, во мне решила проснуться разиня. Да-да, пока я пыталась эффектно появиться перед Ноем, эта психическая дурища решила поднять свою уродливую безобразную голову.
— Мама! — взвизгнула я, когда обе мои ноги вдруг соскользнули с ветки.
Можете себе представить мое удивление, когда я упала не на холодную твердую землю, а на стену плоти. Ной прервал мое низвержение своим телом, но не удержал, и мы оба рухнули на землю. Я приподнялась на руках и посмотрела на него, в который уж раз удивившись, как он здесь оказался. В отдалении прогремел гром, но никто из нас не произносил ни слова. Мы лежали в грязи и просто смотрели друг на друга. Он напряженно ловил мой взгляд, а я всматривалась в его глаза, пытаясь увидеть хотя бы намек на раскаяние в неожиданном предложении.
И не увидела.
Только страстное желание, равное моему, уверенность, развевающую всякие сомнения. Я любила этого человека, и он любил меня.
По челюсти заходили желваки. Он поднял руки и приложил ладони к моим щекам. Потом медленно выдохнул и убрал мокрый локон со лба.
— Я не хочу больше с тобой расставаться. Я просто не смогу, — произнес он надтреснутым голосом.
Я чувствовала то же самое, но слова застряли у меня в горле, сдавленном целым вихрем самых разных чувств. А раз уж язык мне отказал, я попыталась передать свои ощущения другими способами. Я стала целовать его так, как не целовала еще никогда. Я растворилась в Ное Кроуфорде. Весь остальной мир перестал существовать: и непрекращающийся дождь, и лай соседских собак, и стрелки часов, показывающие четыре утра.
Ной перекатился вместе со мной так, что я оказалась под ним, извиваясь и делая все, чтобы приблизиться к нему. Почувствовав мое отчаяние, он закинул мою голую ногу себе на бедро. Его мокрые джинсы прижались к моему центру, и я застонала в его губы. Он всегда знал, что мне нужно, и всегда будет заботиться обо мне, как и обещал.
Мои руки скользили по гладкой и мокрой коже его обнаженной груди, по мускулистым плечам, по мощным бицепсам. Я обхватила его и второй ногой, зажав в тиски и сгорая от желания никогда больше не отпускать.
Ной взял меня одной рукой за бедро и качнул своими, горячо и жадно целуя меня. Когда его губы наконец оторвались от меня, его талантливый рот пустился в путешествие по моей скуле, пока не оказался на чувствительной точке под ухом.
А потом он остановился, резко отстранился и посмотрел на меня. Брови его нахмурились, губы приоткрылись, в глазах появилось смятение. С кончиков его волос свисали капли дождя, одна капелька сорвалась, упала мне на щеку и скатилась по ней вниз. Вот странно, на меня за это время упало несметное количество дождинок, но именно эта капля заставила мое тело задрожать, а кожу покрыться пупырышками.
— Что? — спросила я, не понимая, почему он остановился.
— Ты не ответила.
Я засмеялась и закатила глаза.
— Ной, я вылезла через окно и свалилась с дерева, едва не свернув шею, только чтобы оказаться рядом с тобой. Нужно ли еще что-то говорить?
— Ну, вообще-то, да, нужно. — У него на лице было такое искреннее выражение. — Я прошу твоей руки, прошу выносить моих детей, состариться вместе со мной. Я прошу тебя быть моей женой, Дилейн Мэри Талбот, в болезни и здравии, в богатстве и бедности, пока смерть не разлучит нас. Как думаешь, ты можешь заниматься всем этим всю оставшуюся жизнь?
Я прикусила губу, чтобы сдержать глупую улыбку, которая начала расползаться по лицу, и беззаботно пожала плечами.
— Возможно.
Он улыбнулся, приоткрыв идеальные белоснежные зубы. Мне захотелось их облизать.
— Всего лишь возможно?
— Я от тебя без ума, Ной Кроуфорд. Я уверена, что это не потому, что ты меня доводишь до сумасшествия, а потому, что я тебя люблю. Так что, да, похоже, я смогу этим заниматься всю оставшуюся жизнь.
— Это означает «да»?
Его настойчивость заставила меня рассмеяться.
— Да, Ной.
Он просиял.
— Ну, хорошо.
Я провела пальцами по его мокрым волосам.
— Очень хорошо.
Мой взгляд прошелся по его лицу. В его ореховых глазах было столько любви и восхищения. Он был счастлив, и счастливым его сделала я.
Проведя пальцами по его твердой угловатой скуле, чувствуя, как она твердеет от моего прикосновения, я прикоснулась к его мягким губам. Ной закрыл глаза и поцеловал кончики пальцев. Шея его выгнулась, когда я продолжила движение вниз по подбородку и дальше, где легонько погладила адамово яблоко. На широкой мускулистой шее под кожей пульсировала артерия, в которой бился протекающий через его идеальное тело жизненный сок. Этот человек был до неприличия красив, но я не жаловалась. Потому что он должен был стать моим навсегда.
— Люби меня.
Ной открыл глаза и с уверенностью произнес:
— В любое время. Но сначала нужно тебя убрать из-под дождя. — Он встал и поднял меня за собой. — Мак мне за это яйца отрежет.
Несмотря на мои протесты, он обнял меня за плечи, прижал к себе и повел к двери в дом. Когда он подергал ручку, меня вдруг осенило.
— А дверь закрыта, — сказала я, констатируя очевидное.
— Ну, обратно на дерево ты точно не полезешь. — Он оглянулся по сторонам. — Черный ход есть?
— Заперт.
Ной посмотрел на свою машину.
— Придется позвонить, чтобы тебя пустили. Схожу принесу теле… — Не договорив, он выругался и схватил себя за волосы. — Черт! Какой же я идиот! Я телефон дома оставил.
— Ты поехал в такую даль без телефона?
— Без телефона, без обуви, без рубашки, — сказал он, яростно сверкнув глазами. — Если бы на мне не было штанов, я бы и без них приехал. Видишь, как я от тебя шалею.
Я встала на цыпочки и поцеловала его в кончик носа.
— Ну хорошо. Давай разберемся в нашем положении. Мы оба почти голые, сейчас ночь и идет дождь. Внутрь попасть мы не можем, и я хочу тебя… Прямо сейчас. Иди за мной.
Взяв его за руку, я сошла по ступенькам с порога и направилась в сторону небольшой посадки деревьев рядом с моим домом.
— Куда мы идем?
— Увидишь, — сказала я с хитрой улыбкой.
Мы миновали первые деревья, потом преодолели открытое пространство. Там я остановилась и посмотрела вверх, привлекая его внимание к густому навесу из веток, защищавшему нас от непогоды.
— И что теперь? — спросил Ной, когда я подступила к нему.
