– Пройдемте, мадам, – резануло ей уши, хоть и сказано это было чуть слышно.
…Не понимая, что делает, словно загипнотизированная, она шла следом за мужем, которого твердо вели под руку. Вокруг колыхались звуки, цвета и публика, какая-то вата была во всем. Наверное, так же обреченно идут на эшафот.
Позади глухо хлопнули двери комнаты. Их завели куда-то вглубь здания. Если бы ее спросили, где они и как здесь оказались, она бы удивилась вопросу, она бы не поняла его.
Ничего не говоря, муж начал раздевать ее, а она так же молча слушалась, поднимала руки-ноги, разворачивалась, позволяла с себя все снимать.
– Только расслабься, и не будет больно, – привязывая ее к кушетке, бормотал муж. Он тоже был какой-то заторможенный, может, и ему подмешали чего.
– Хорошо, – ответили ее губы. Что «хорошо», она не понимала сама.
– Они обещали, что не будут издеваться, – завязывая ей глаза, чуть слышно шептал он.
– Хорошо, – кивнула она головой, потому что он ей сказал что-то.
– Потом они позволят нам уйти, – обернулся муж напоследок.
– Хорошо, – вновь шевельнулись ее губы, и она осталась одна.
Тишина, темень, обреченность. Глухота, слепота, могила. И только что-то мутное в голове, состояние полнейшего шока.
Позади скрипнула дверь. Липкий пот на теле, странный, плотный воздух, какие-то звуки, похожие на чьи-то голоса.
– На-ка, выпей еще текилы, – прозвучало совсем близко, в ушах. – Пей, а то умрешь тут от страха, – и прикосновение стекла к губам, и резкий запах, и обжигающий вкус, и невозможность вдохнуть, и новый глоток, еще и еще. Ей буквально вливали текилу, и с каждым глотком она все больше дурела. Она обалдела совсем.
– Вот и хорошо! Теперь хоть расслабишься, – это звучало совсем издалека, она провалилась в какую-то прострацию. Она, конечно, чувствовала происходящее, но это было словно не с ней.
Ее тело начали бесцеремонно ощупывать чьи-то руки, они его жадно лапали и грубо тискали, так, словно хотели из него что-то слепить. Одна пара рук, вторая, третья… Одни руки слева, другие справа… Сверху и снизу… Спереди и сзади… Все эти руки сразу и одновременно.
Потом очень наглые и бесцеремонные пальцы, жадные и совершенно беспощадные, пытающие и лезущие в тело. Пальцы какого-то палача.
Один член, второй, третий… Ей открывают рот, разводят сильнее ноги, выворачивают наизнанку, больно раздвигают ягодицы… Ее начинают грубо иметь. Один раз, второй, третий… По одному, вдвоем, втроем… С ней что-то делают, делают и делают, и она совсем не понимает, что.
…Когда она проснулась в гостиничном номере утром, то долго не осознавала, где она и что здесь делает. Рядом на кровати сидел муж. Судя по его страшно виноватому виду, он вчера что-то отчудил.
Она купила его на день у подруги. В прямом смысле слова купила. Та, оказывается, давно увлекалась этим делом и, поскольку нуждалась в деньгах, согласилась на такую сделку. Мнением раба никто, само собой, не интересовался. И чего только не встретишь в пресыщенной, циничной Москве!
– Ошейник не снимай, так он свое место лучше чувствует. И можешь делать с ним все что угодно. Абсолютно все. Только не убивай. Он мне еще нужен, – посмеиваясь, инструктировала ее подруга, – и не особо калечь, сама будешь, если что, лечение оплачивать.
– Шутишь, что ли?! Я ведь просто так, подурачиться хочу, – засмеялась она. – Не знаю, что и взбрело такое в голову. Просто захотелось попробовать, пока муж в командировке. Незаметно его на дачу отвезу, поиграться. Завтра верну в целости и сохранности, не волнуйся.
– Договорились. В багажник его сунь, и все. Мягкое только что-нибудь постели, чтобы вещь не попортить, – цинично усмехнулась подруга. Сложно было даже предположить, что та такая извращенка.
– Вылезай! – скомандовала она, открыв багажник, когда они приехали на дачу. – Забирай пакет и сумку с заднего сиденья и – за мной!
В сумке лежали: черное кожаное белье, ремень мужа (на хлысте она решила сэкономить), страпон, анальная смазка, клизма, наручники и прочая атрибутика, которую она накупила в секс-шопе, к удивлению для себя возбуждаясь при этом.
– Снимай мне сапоги! – села она в коридорное кресло, вытянув ногу. – Только смотри, колготки не зацепи.
Встав на колени, раб стал осторожно расстегивать молнию сапога.
– Почисть их, пока я переодеваюсь, – вошла она во вкус. – А потом – на кухню, поесть мне приготовишь. Сам будешь есть вон из той миски на полу, – кивнула она на металлическую плошку, которую до этого специально купила в магазине для домашних животных. – Продукты – в этом пакете. Не понравится, накажу.
– Хорошо, Госпожа, – по-лакейски услужливо сгорбился раб.
– А что это ты сам-то так вырядился?! Ну-ка раздевайся до трусов немедленно! Посмотрим, как ты выглядишь. Может, жирный, и тебя как раз кормить не следует.
– Если велите, могу совсем раздеться, Госпожа.
– Заткнись! Надо будет «совсем», скажу. Будешь тут яйцами своими потными трясти, пока я обедаю. Делай, как велено, и не рассуждай.
Раб разделся до трусов. У него оказалась хоть и не идеальная, но довольно-таки приличная фигура.
– А знаешь что! – пришла ей в голову идея. – Пойду-ка я приму ванну, пока ты тут у плиты возюкаешься… Или нет, вот что. Налей-ка мне для начала бокал розового вина. Вон ту бутылку открой.
Анжуйское слегка ударило ей в голову на голодный желудок, и у нее родилась очередная идея.
– А давай ты меня сначала помоешь, коли я твоя госпожа. Ну-ка пошли за мной, – и, попивая на ходу вино, она направилась в ванную комнату.
– Раздевай давай и мой. Только не вздумай лапать, сразу получишь.
– Да как же я могу посметь такое, Госпожа? – униженно пролебезил раб.
Тщательно вымыв ее губкой, он пошел готовить обед, а она, блаженствуя, развалилась в ванне. «А ничего раб-то. Надо бы его оттрахать как следует, мерзавца, – сладко потянулась она, чувствуя признаки возбуждения, – все-таки мужские руки – приятная вещь».
– А ну-ка иди, вытри меня! – позвала она раба, выбравшись из ванны. Тот беспрекословно подчинился.
– А теперь помоги одеться, – кивнула она на пакет из секс-шопа, в котором лежал кожаный клепаный костюм госпожи.
В нем она смотрелась очаровательно-зловеще. Сразу захотелось за что-нибудь наказать раба. И повод, само собой, подвернулся.
– Да ты, похоже, салат пересолил, засранец!
– Я не хотел, случайно, – заскулил раб.
– Рукколу, гад, испортил, – заводилась она. – Целую пачку загубил, урод!
– Не наказывайте, я не хотел, – униженно стелился раб.
– А ну доставай ремень, ублюдок! Он в том же пакете, что и продукты, лежал. Доставай сейчас же!
