— Да, и я очень сожалею, что мне пришлось так написать. Но я надеялся: ты прочтешь между строк и поймешь, что это всего лишь уловка для университетской администрации. Ведь перед этим я отправил тебе со своего Gmail адреса другое письмо. Там я писал тебе, что мы расстались лишь на время.
— Никакого другого письма я не получала.
Габриель достал телефон и принялся листать сообщения. Потом опечаленными и страдающими глазами уставился на Джулию:
— Сразу после слушаний я заперся в мужском туалете и послал тебе короткое письмо.
Он осторожно взял Джулию за руку.
— Посмотри сама.
Джулия мельком взглянула на дисплей.
Беатриче, я люблю тебя. Никогда в этом не сомневайся. Прошу тебя, верь мне.
Г.
Джулия моргала, снова и снова глядя на короткое письмо и пытаясь соединить его смысл со своим тогдашним состоянием.
— Ничего не понимаю. Я впервые вижу твое письмо. Я его не получала.
— Знаю, — измученным тоном произнес Габриель.
Джулия вновь посмотрела на дисплей. Дата и время отправки вполне соотносились с тем, о чем рассказывал Габриель. Однако адрес письма был совсем другой. Адрес человека, который вообще не должен был знать об этом письме.
Дж. X. Мартин.
У Джулии округлились глаза. Она поняла всю чудовищность ошибки, допущенной Габриелем. Вместо того чтобы отправить письмо на адрес Джулианны X. Митчелл, Габриель послал его Джереми X. Мартину, заведующему кафедрой итальянского языка и литературы.
— Боже мой, — выдохнула Джулия.
Бормоча проклятия, Габриель взял из ее руки мобильник.
— Всякий раз, когда я пытался чем-то тебе помочь, я получал обратный результат. Я пытался тебя спасти, но вызвал подозрения членов комитета. Хотел в разговоре дать тебе ключ к пониманию, но вызвал у тебя ощущение, что рву наши отношения. И даже это письмо, которое намного бы облегчило твое состояние, я отправил тому, кто настрого запретил мне всякие контакты с тобой. Честное слово, Джулия: если бы я не надеялся, что когда-нибудь между нами состоится этот разговор, я попросту выскочил бы в час пик на проезжую часть Блур-стрит, и все было бы кончено.
— Не говори таких слов. Даже не думай о подобных вещах.
Всплеск ее чувств был искренним, и Габриелю это понравилось. Но их разговор еще не закончился, и он поспешил ответить:
— Потеря тебя и так была для меня равнозначна падению на дно. А самоубийство… Однажды я чуть не сделал такой выбор и больше никогда к нему не вернусь. — Он взглянул на Джулию, и его взгляд был намного красноречивее произнесенных слов. — Джереми был взбешен. Ради помощи мне он рисковал и репутацией кафедры, и своей карьерой. Можешь представить его состояние: не успел я выйти из зала, как тут же его обманул. Более того, я обманул и комитет, и у Джереми имелось неопровержимое доказательство. Мне не оставалось иного, как целиком подчиниться его требованию. Если бы он переслал мое письмо декану, мы с тобой получили бы по полной.
Их разговор прервало появление Ребекки. Та принесла кувшин домашнего лимонада, украсив напиток несколькими замороженными ягодами малины, красиво плававшими по желтой поверхности. Налив Габриелю и Джулии по стакану, экономка ободряюще улыбнулась и скрылась в доме.
Габриель жадно пил прохладный лимонад, обрадовавшись напитку и паузе.
— И что было дальше? — спросила Джулия, сделав лишь несколько маленьких глотков.
— Джереми приказал мне исчезнуть из поля твоего зрения. Выбора у меня не было. Над моей головой раскачивался дамоклов меч, а волосок, на котором он висел, держала рука Джереми.
— И он позволил тебе уехать?
— С рукопожатием и взяв с меня обещание. — Габриель поморщился, вспомнив жуткий разговор со своим бывшим начальником. — Он вторично проявил ко мне милосердие, и теперь я был просто обязан подчиниться и сдержать данное слово. Я решил не напоминать о себе до тех пор, пока ты не начнешь учиться в гарвардской докторантуре.
Джулия упрямо покачала головой:
— Ты решил. А каково было мне? Ты дал мне столько обещаний. Неужели ты не подумал об их выполнении?
— Естественно, подумал. Прежде чем уехать из Торонто, я опустил учебник в твой почтовый ящик на факультете. Я думал, ты найдешь в письме Абеляра четвертый абзац и прочтешь слова, написанные на обороте фотографии.
— Мне и в голову не приходило, что учебник положил ты. Я вообще только позавчера обратила на него внимание, когда расставляла книги. Потому я выскочила из дома. В моей квартире нет Интернета, а мне захотелось написать тебе электронное письмо.
— И что бы ты в нем написала?
— Не знаю. Ты должен меня понять. Я думала, что попросту тебе надоела. Вдруг ты решил, что я не стою твоего внимания, времени и сил?
Из глаз Джулии брызнули слезы, которые она торопливо смахнула ладонью.
— Это я никогда не стоил твоего внимания, времени и сил. Я бездумно обращался с твоим сердцем. Но я не желал причинить тебе боль. Мною управляли гордость и ошибочные суждения, отчего я делал ошибку за ошибкой. — Габриель опустил голову и стал вертеть обручальное кольцо. — Кэтрин Пиктон старалась мне помочь. Обещала проследить, чтобы в мое отсутствие университетская администрация больше не цеплялась к тебе. Обещала сделать все, чтобы ты сумела вовремя окончить магистратуру. От Кэтрин я узнал, что ее давнишний друг, который преподавал на факультете романских языков и литературы Бостонского университета, должен вскоре уйти оттуда, поскольку его пригласили в Калифорнийский университет. Она спросила, не буду ли я возражать, если на его место она предложит мою кандидатуру. Я согласился и попросил ее сделать это как можно быстрее. Меня пригласили на собеседование, и пока решался вопрос, я поехал в Италию. Мне нужно было каким-то образом выбить себя из депрессии, иначе я мог сделать то, о чем потом пожалею.
— То, о чем потом пожалеешь? — переспросила Джулия, внутренне напрягаясь.
— Речь не о женщинах. Меня тошнило от одной мысли, что рядом со мной может быть другая женщина. Нет, меня больше тревожили другие мои пороки.
— Прежде чем ты продолжишь рассказ, я тоже должна кое-что тебе рассказать.
Фраза прозвучала твердо и решительно, хотя состояние Джулии было далеко от твердости и решительности.
Габриель внимательно смотрел на нее, даже не представляя, какие откровения может услышать.
— Когда я говорила тебе, что мои отношения с Полом не зашли дальше дружбы, так оно и было. Формально.
— Формально? — вскинув брови, почти зарычал Габриель.
— Ему хотелось большего. Он признался мне в любви. И мы… целовались.
