Хотя нет, всё равно бы не рискнула. Зачем обманываться? Мне нужны гарантии, а Дениэль их давать не намерен.
Так. Всё. Хватит.
Взяла себя в руки, похлопала по щекам и пошла собираться. Скоро приедут стилисты, а потом мы отправимся в арендованный дворец... Красивые, яркие, Марго — счастливая, я — делающая вид, что счастлива. А потом всё закончится, и я уеду обратно в столицу и всё забуду…
Встала под душ и запретила себе лишние мысли. Я всё забуду.
Дена не видела, на завтраке пересеклись только с Марго, а потом закрутила суета, и я на время отвлеклась. А вот по дороге к месту торжества опять впала в уныние и тревогу.
До дворца добирались раздельно: Марго — в своём лимузине, я в своём, женихи из гостиницы самостоятельно — появилось время опять поддаться отчаянию. Ну а уж когда добрались до места, где осталась совсем одна, вообще заметалась из угла в угол пойманной в силки пташкой. Я буквально задыхалась от бессилия.
В этой дурацкой комнате невесты мне сразу всё не понравилось. Неправильная она какая-то. Зеркала эти проклятые, в которых отражалась совершенно неправильная невеста, отвратительно красивые цветы в вазах, совершенно не к месту радостное солнце в окнах… Весна. Юг.
Именно поэтому — да-да, поэтому, а не иначе — когда Дениэль влетел в неё и притиснул меня к стене, схватив за горло, я обрадовалась. Вот это было правильно! Это единственное, что мне сейчас казалось правильным. Из груди вырвался стон облегчения, и я сдалась.
— Ты шлюха, Тина, — заявил мне почти что уже сводный брат пред тем, как впиться в шею поцелуем-укусом. Это не правда, я не шлюха.
— Пусть так…
— Хочешь меня, Тина, да? — задал он очень правильный вопрос.
— М-м-м, — согласно промычала и впустила его язык в свой рот.
Как же я любила его поцелуи! Они были особенными, совершенно не такими, как все прежние. Они были наполнены такой запретной страстью и огнём, нашим противостоянием и потерей власти над телом, что доводили меня практически до оргазма.
— Будешь моей, змея, — прорычал он, прекращая терзать мои губы. Хрипло, тихо, интимно.
Ещё как! Ты даже не представляешь как! Ты уже полностью поглотил мой мозг и сознание, но я тебе об этом не скажу. Никогда. Ты всё равно ничего мне не сможешь дать!
— Убирайся, тебе здесь делать нечего, нам нельзя, иди к матери… — с трудом прошептала я.
Голос не слушался, а потом, вместо того чтобы его оттолкнуть, легонько укусила за скулу. Красивую, острую, тщательно выбритую ко дню свадеб…
— Только после того как оттрахаю тебя. Всегда мечтал сделать это с чужой невестой, — он специально меня унижал, я знала — он просто вредный мальчишка, пытающийся помешать воплотить в жизнь мой гениальный план…
Но что я ещё знала — у него сносит от меня крышу. Все эти дни сносило. Я никогда не спутаю этот голодный взгляд с другим. Это учащённое дыхание не спишу на пробежку, его капающие слюни — на желание поесть. Он хотел меня сильно, страстно, и его ширинка сейчас дымилась так же, как и все дни, что мы были знакомы… с самого первого.
— Даже не мечтай, — томно простонала в его шею, — я выхожу замуж и не стану…
Мои слова расходились с делом, потому что руки в это время шарили под его пиджаком, оглаживая литые мышцы. О, какое у него тело! Мечта! Да он весь — мечта: красивый, богатый, умный... Хотелось хотя бы напоследок ещё разок насладиться этим волшебным ощущением молодой, упругой плоти под подушечками пальцев, прежде чем выйти замуж за Семёна Карловича.
Он тоже не терял времени даром: под его руками декольте волшебным образом сползло, обнажив торчащие от возбуждения соски, предоставив ему возможность делать с ними всё, что он хочет. Я не могла сопротивляться, руки оказались скованными спущенными на локти рукавами — хорошая отмазка. Годная. Потому что сопротивляться я и не хотела.
Могу я, перед тем как выйти за старика, дать себе слабину и насладиться молодым, горячим будущим сводным братом? Нет? Нет! Нет! Это провал!
Но спорить с собой уже поздно…
Дело сделано, он уже катал горошину соска во рту, и я выгибалась, млея под его жаркой лаской. Когда он посадил меня на трюмо и пристроился между ног — я только тихонько ахнула и раздвинула колени шире.
Почти братец был сам грех и искушение — как устоять? Я забылась в его руках давно, а когда ощутила касания пальцев на своих мокрых складочках, вообще растеклась лужицей. Он орудовал в моих трусиках ловко, умело, точно зная, куда надавить и что потеребить для достижения мною полной прострации. Я уже не могла сдерживаться и только стонала, когда он сдёрнул с меня белое кружево стрингов и приставил головку члена к входу. Мощный толчок, которым он вошёл внутрь, я бы уже не смогла предотвратить никоим образом.
Это потом, придя в себя, я понимала, что надо было оттолкнуть и ударить, что это подстава, но тогда не смогла — тело и разум меня предали. В тот момент его вторжение казалось просто жизненно необходимым и наполнило меня живительной энергией до самых краёв.
Я не могла говорить — только пыталась с шумом набрать воздуха в грудь, захлебнувшись экстазом. Хваталась за его широкие плечи, порвав тонкие швы рукавов платья — так сильно хотела его трогать, а ещё я обняла его ногами и подмахивала бёдрами, пытаясь попасть с ним в один ритм, чтобы достичь разрядки и улететь в небеса. Подальше из этой неправильной комнаты и своей неправильной жизни…
Наверное, кто-то сверху меня услышал, и в самый пик, в тот момент, когда я вскрикнула, достигнув оргазма, дверь в комнату с громким стуком отлетела к стене, и на пороге нарисовались все действующие лица нашей комедии абсурда.
Мой жених, мой отец, мать Дэна и его девушка Света — стояли на пороге, разинув рты в немом удивлении. Он как ни в чём небывало неспешно вышел из меня, обтёр член о свадебное платье и, усмехнувшись, ушёл, растолкав плечами шокированных свидетелей нашего грязного совокупления.
Я закрыла глаза.
Трындец.
Он меня переиграл. Тварь. Ушёл и бросил на растерзание. Заставил одну расхлёбывать последствия. Я буквально слышала, как в груди разбивается на мелкие осколки моё несчастное сердце.
Глава 12
С какой бы радостью я сейчас провалилась сквозь пол! Или растворилась в воздухе… или просто упала в обморок, но нет. Чудес не произошло, да и нервная система оказалась достаточно крепкой, не позволив спрятаться за отключкой. Три пары глаз — хорошо хоть Света свалила вслед за Деном — продолжали вынимать из меня душу, и не осталось ничего иного, как спрыгнуть со стола, поправить платье и расправить плечи.
— Тина, он тебя принудил, да? — первым отмер папа. Больше всех мне было стыдно именно перед ним.
— Что ты такое говоришь, Женя? — тут же встрепенулась Марго. — Мой Дениэль не насильник, да и посмотри только на лицо своей дочери, разве так выглядят жертвы принуждения?
Не хотела бы я сейчас видеть своё лицо, мне хватало лишь примерного о нём представления. Наверняка глаза горят нездоровым огнём, губы опухли, щёки пылают, волосы растрёпаны и на шее засосы.
— Моя дочь тоже честная девушка, она бы никогда...
Папа, папа, к сожалению, ты ошибаешься. Твоя дочь смогла. Потому что просто наивная дура! Хотелось бы мне сказать, что да, я честная! Виноват коварный соблазнитель: заставил, принудил, влюбил, обманул, но нет. Этого делать никак нельзя. Во-первых — потому что не совсем правда, а во-вторых — потому что уж их свадьба сорваться никак не должна.
А обстановка между тем накалялась, к тому и ведя.
— Нет, пап, Ден меня не принуждал, — единственный выход — принять удар на себя, — я проявила слабость.
На этих словах Семён Карлович покинул неправильную комнату, и мы остались втроём.
— Вот видишь, Женя, я же говорила! — обрадовалась Марго и обожгла меня осуждающим взглядом. — Как ты могла так поступить, Тина? В такой день! Я даже не знаю как после этого...
— Хватит, Рита! Мы уходим, пойдём дочка, — папа протянул мне руку.
Естественно, он будет меня защищать любой ценой, но вот этого как раз и нельзя допустить ни в коем случае. Папа должен остаться с Марго. У меня и без него теперь забот полон рот. А так хоть о нём не буду волноваться.
