«Маша, наберите номер бухгалтерии и срочно вызовите Викторию Денисовну! У нас не сходятся цифры за прошлый месяц!»
«Просителей не пускать!»
«Вы уже созвонились с больницами, которые указаны в черных папках, Маша? Нет? Почему?! Дети ведь ждут! У них каждый час на счету! Этим надо было заниматься с самого утра!… Ах, вы были заняты ревизией холодильника? Какой, к черту, холодильник, когда дети умирают?!»
У меня пылали щеки, горели уши, и уже к обеду я начала медленно понимать, за что Облонского так невзлюбила предыдущая секретарша. Видимо, марципан в коробках был ее единственной отрадой после общения с боссом.
Вспомнила, что у Облонского погибла дочка, и приказала себе молча терпеть его вопли. В конце концов, он прав. Бутерброд с колбасой можно заказать позже. Дети важнее. Особенно те дети, родители которых приходили в коричневую гостиную.
Придвинув к себе стационарный телефон, я принялась обзванивать больницы.
Виктория Денисовна из бухгалтерии вплыла в приемную через пятнадцать минут после моего звонка. Фыркнула с презрением в мою сторону и едва кивнула в знак приветствия.
Я окинула изучающим взглядом ее обтянутые брючками в деловом стиле идеальные бедра, наращенные в салоне волосы цвета пережженной карамели, и вернулась к больницам.
Скоро из-за закрытой двери послышались крики Облонского.
«Как, недосмотрели?! Да вы понимаете, какие это суммы?! Я уволю вас к чертовой матери, и долг будете выплачивать еще десять лет! Он на стоимость целой квартиры тянет!»
Бухгалтер что-то невнятно мямлила в ответ, а потом вылетела из его кабинета со слезами на глазах.
Я проводила ее взглядом и вернулась к телефонам больниц, пока на ковер не вызвали меня. Получить выговор в первый день работы мне очень не хотелось. Это я там млела утром от образа босса? Восторженную влюбленность сдуло, будто ветром. С Облонским, как на вулкане. Никогда не знаешь, когда он полыхнет в следующий раз.
В полдень я принесла ему в кабинет все черные папки с результатами звонков.
— Лечащие врачи больных детей подтвердили диагнозы, Владимир Николаевич. Средства можно переводить на счета нуждающихся.
Он испытующе посмотрел на меня.
— Хорошо, Маша. Приготовьте ланч. Там, в списке, который вам оставила Божена Брониславовна, все указано. И не забудьте пообедать сами. С двенадцати часов у вас есть ровно час на законный перерыв. Если предпочитаете обедать продуктами, которых нет в списке, закажите их.
- Да, Владимир Николаевич, — задержавшись на миг перед его столом, кивнула я.
Его суровое лицо на миг просветлело.
— Мне нравится, как вы это произносите. Говорите эту фразу почаще.
Притормозив от неожиданности, я с опаской взглянула на него. Он улыбнулся обезоруживающей улыбкой, и его рука потянулась к горлу. Пальцы нащупали и медленно расстегнули верхнюю пуговицу белоснежной рубашки и чуть ослабили черный галстук.
Я невольно сглотнула и застыла. Низ спины окатила тяжелая волна. Черт, что это за босс такой, если от одного движения его руки у меня подгибаются колени?
— Ну, же, Маша, не стойте. Принесите что-нибудь перекусить, — заметив мое смятение, развеселился он, и в карих глазах мелькнули смешинки.
Стряхнув с себя наваждение, я вспыхнула и поспешила ретироваться обратно в приемную.
— Доставка! — возвращая меня в реальность, громко оповестил парень из «Деливери» в ярко-желтой форме.
Я почувствовала себя жутко голодной. Сэндвичи с курицей и салат будут очень кстати. Другие продукты? У меня из головы вылетели все предпочтения. В ушах продолжал звенеть голос Облонского.
Я собрала ланч и понесла его в кабинет босса. На этот раз мне повезло остаться незамеченной — он стоял у окна и о чем-то спорил по телефону с одним из подрядчиков. Быстро поставив на его рабочий стол поднос, я вышла обратно.
Сделала себе капучино со свежим молоком, достала сэндвич и только тут вспомнила, что пришла на работу на час раньше еще и для того, чтобы позвонить в папину контору.
— Здравствуйте. Я Маша Грачева, дочка Евгения Васильевича Грачева. Не могу найти папу, он не отвечает на звонки.
— Маша! — без приветствия воскликнула секретарь. — Сколько лет, сколько зим! Папа твой в командировку в Московскую область улетел еще в пятницу. А на звонки не отвечает, потому что там тариф другой. Он сим-карту поменял.
— А вернется когда?
— Не раньше среды, Машенька. Я тебе его новый номер продиктую, ты ему вечером сама и позвони.
Я быстро записала на обрывке бумаги номер и выдохнула. Как камень с души упал.
Остаток дня прошел намного спокойнее утра. Я подготовила список дел на следующий день, составила расписание Облонского соответственно заявкам и письмам. Два раза уточняла, можно ли назначать встречу с людьми из черного списка. Облонский дал добро. В шестнадцать часов к нему приехал кто-то важный со стройплощадки, а мой телефон завибрировал вызовом из Москвы. Видимо, моему отцу сообщили, что я искала его в конторе.
— Милая, я очень рад, что у тебя есть новая работа. А зимний сад… понимаешь, Тамаре так нужно свободное пространство для кондитерской, — оправдывался он. — Цветы начали болеть, а чтобы их лечить и поддерживать сад в тонусе, нужны деньги и специалист. Те цветы, что не заболели, я отвез в контору. Наша секретарь Нина Олеговна очень обрадовалась — ей давно хотелось устроить зеленый уголок в своем кабинете. Пообещала ухаживать.
— Пап, мне Тамара и Валентина Филипповна предложили выкупить твой долг.
— Что значит, выкупить?
— Значит, стать женой Саши Волкова, а он в обмен на мою персону выкупит твой долг у банка. Ему это пустяки — такую сумму оплатить.
— Не твой долг это, и не тебе его отдавать! Не позволю я какому-то засранцу за меня деньги платить, да еще и в обмен на родную дочь! Не дождутся! Сами выпутаемся!
— Пап, я на новую работу устроилась. Мы… можем из моей зарплаты проценты понемногу гасить.
— Маша, долг этот не твой! И платить его не тебе! Работай спокойно. И никого не слушай! Я, конечно, понимаю, что Валя подруга Тамары, но Волков… он не тот мужчина, который сделает тебя счастливой.
— Ладно. Спасибо, пап. Я тебя люблю.
— Я тоже. До встречи дома.
— Да, до встречи.
Я отложила сотовый телефон в сторону и задумчиво взглянула на плотно прикрытую дверь кабинета, за которой Облонский обсуждал что-то важное с подъехавшим подрядчиком.
- Маша, принесите кофе. Две чашки американо и сахар, — взорвалось его голосом переговорное устройство, и я вздрогнула от неожиданности.
— Да, Владимир Николаевич. Кофе сейчас будет, — постаралась вложить в ответ всю чувственность своего голоса, и с улыбкой двинулась в переговорную. Перед глазами стояли его пальцы, ослабляющие строгий черный галстук. Что ж, у меня очень привлекательный босс. К этому надо привыкнуть и воспринимать его, как манекена на витрине очень дорогого магазина. Или как музейный экспонат. Любоваться можно, а трогать нельзя. Иначе, чего доброго, еще взорвется.
Глава 13. Маша
Всю следующую неделю я упорно работала в приемной у Облонского. Он почти всегда был занят, а когда требовал от меня какие-то документы на подпись или кофе, я с придыханием повторяла его любимую фразу: «Да, Владимир Николаевич», и он дарил мне обворожительную улыбку. Я же пыталась воспринимать его персону, как дорогостоящий музейный экспонат, которым разрешено только любоваться, и кажется, к концу недели мне удалось научиться справляться со своим смятением от его улыбок.
Пару раз мне удавалось ускользнуть на обед вместе с Настей из отдела кадров, и от нее я узнала много интересного. Например, я бы никогда не подумала, что Божена Брониславовна в юности подрабатывала моделью на модных показах, и только после тридцати ушла в кадровики. Работает она исключительно ради развлечения, потому что покойный муж оставил ей приличное наследство, позволяющее ни в чем не нуждаться.
