— Я мог бы привыкнуть к тому, что ты все время в свадебном платье.
Она закатывает глаза.
— Вау, это весело, — сухо говорит она. — Э-э, но, на этой ноте, мне нужно принять душ.
Я пожимаю плечами.
— К твоей комнате примыкает полностью оборудованная ванная комната, или ты можете воспользоваться…
— Я не собираюсь принимать душ и надевать это долбаное платье — в котором я, кстати, спала — снова.
— С другой стороны, ты могла бы не надевать его обратно. — я улыбаюсь. — На самом деле мне эта идея нравится гораздо больше.
Она густо краснеет, прикусывая нижнюю губу, что коварно соблазнительно.
— Мне нужна одежда.
Я изучаю ее.
— Это наводит на мысль, что ты планируешь остаться.
— Ну, а двери-это заперты, — сухо говорит она.
— Если бы ты захотела… — Я рычу. Но я останавливаю эту мысль. Я думаю о Федоре и об этом слиянии бизнеса, в котором он участвует, в которое я только что бросил гаечный ключ. Я его не боюсь. И я его не уважаю. Но я уважаю ту власть, которой он обладает в наши дни, работая с семьей Волковых.
Позволить ей уйти помогло бы полностью избежать бури дерьма — для меня и для братвы Кащенко. И все же мысль о том, что она уедет отсюда, начинает меня… злить. На самом деле это приводит меня в ярость. Это заставляет меня хотеть вцепится в ее и держать здесь вечно.
— Я… — Зои отводит взгляд, ее брови хмурятся. — Если бы я осталась как бы…
Я с любопытством приподнимаю бровь.
Она тяжело вздыхает.
— То, что ты сказал раньше…
— По поводу?
Она переминается с ноги на ногу.
— О том, чтобы думать об этом как об отпуске…
Я ухмыляюсь.
— Да?
Зои тяжело вздыхает.
— Хорошо, есть небольшой шанс, что я могла бы воспользоваться небольшим отпуском. — Она смотрит на свои скрюченные пальцы. — Даже если это влечет за собой запертые двери и тебя.
Она смотрит на меня, и я по-волчьи ухмыляюсь.
— Это ничем не связано с… — она краснеет. — Ты знаешь…
— Я не знаю.
Она закатывает глаза, и ее лицо становится румянее.
— Ты знаешь.
Я действительно знаю. Но наблюдать, как она блуждает в этом направлении, забавно и более чем немного возбуждает.
— Мой английский… — говорю я с очень сильным акцентом.
Она стонет и закатывает глаза.
— Ты, блядь, понимаешь, о чем я говорю, — бормочет она. — Я имею в виду, что это не имеет никакого отношения к той ночи, Лев. — Ее лицо горит ярко-красным. — Когда мы…
— Занимались любовью? — Я ухмыляюсь.
Лицо Зои почему-то становится еще краснее.
— Или что-то в этом роде, — тихо бормочет она
— Определенно что-то, — я издаю стон. Я встаю со скамейки. Ее глаза скользят по моей обнаженной груди и прессу, и ее губы дрожат. Она снова переводит взгляд на мое лицо, но он быстро замирает и снова опускается.
— Так что все ясно, если я останусь здесь… — она хмурится. — Просто потому, что это… это случилось раньше, — шепчет она. — Это не значит…
— Я знаю о понятии согласия, — рычу я. — Я не монстр.
Она сглатывает, когда ее глаза скользят по моим.
— Да, это так и есть, — хрипит она.
Я подхожу ближе, мои глаза хищно прищуриваются на ней.
— И, возможно, ты просто еще не решила, нравится тебе это во мне или нет.
Она снова прикусывает губу. Ей нужно перестать это делать.
— Все эти маленькие мальчики до меня, — рычу я. — У тебя никогда не было такого мужчины, как я, не так ли?
— НЕТ, — она шепчет.
— У тебя никогда никого не было чтобы трахнуть как тебе нужно, чтобы тебя трахнули. Как будто ты жаждала, чтобы тебя взяли.
Зои хнычет, задыхаясь, когда я продолжаю приближаться к ней. Я издаю стон, прижимаясь к ней, прижимая ее спиной к стене. Мои руки опускаются ей на талию, но она не останавливает меня. Она не отталкивает меня и не пытается ускользнуть. И когда я чувствую, как ее бедра поднимаются, чтобы выгнуться навстречу мне, я шиплю.
Мой рот наклоняется вниз, пока не касаясь мягкой кожи ее шеи своими губами. Зои снова задыхается, ее бедра прижимаются ко мне с таким рвением, что мой член напрягается. Я прижимаюсь губами к ее нежной шее. Когда она стонет от прикосновения, вся моя сила воли уходит.
Я рычу ей в шею, покусывая и посасывая ее. Она стонет для меня, задыхаясь, когда ее руки скользят по моим обнаженным бедрам. Мои собственные руки крепче сжимают ее, притягивая к себе. Одна рука опускается на ее платье, и я медленно задираю его все выше и выше. Моя рука скользит под подол, к ее обнаженному бедру. Зои резко вздыхает.
— Лев… — стонет она.
Мои пальцы скользят по гладкой внутренней поверхности ее бедра. Я продолжаю поднимать платье выше, рыча ей в шею и в ухо. Она с жадностью глотает воздух, когда мои пальцы скользят все выше и выше, пока внезапно я не чувствую кружево кончиками пальцев.
Со стоном моя большая рука обхватывает ее между бедер. Мои губы растягиваются в голодной улыбке, когда я чувствую, какие чертовски влажные у нее трусики.
— Ты жаждешь меня, — тихо рычу я.
Зои стонет. Она пытается покачать головой, но я останавливаю ее, прикусывая зубами мочку ее уха.
— Да, это так, lastachka, — Я снова прикусываю ее кожу. — Нетерпеливая и голодная по мне. По моим прикосновений. По моим рукам на тебе, прямо здесь. И чтобы мой рот последовал за ними.
Она стонет, дрожа в моей руке. Мой палец скользит по ее шву сквозь промокшие кружевные трусики. Я чувствую, какая она чертовски влажная и липкая под моим прикосновением, когда ее возбуждение пропитывает ее трусики и мой палец. Я растираю вверх и вниз, прежде чем мой палец дотрагивается до края кружева. Я засовываю его под подол.
Зои хнычет, когда я оттягиваю ее трусики в сторону. Мой толстый палец скользит по ее киске, проскальзывает между ее губ, а затем погружается в нее. Она задыхается, хватая меня за запястье, когда палец загибается глубоко внутри нее. Моя ладонь трется о ее клитор, и мой член поднимается, когда я чувствую свежую волну влаги, стекающую по моему пальцу.
— Лев, — отчаянно стонет она. Ее бедра прижимаются ко мне, как будто она умоляет о большем.
— Ты была такой мокрой с тех пор, как я украл тебя у него? — Я рычу.
Она снова стонет, тяжело дыша.
— Ответь мне, — шиплю я.
Моя ладонь трет ее клитор, когда я погружаю палец глубоко в ее тугую маленькую пизду. Зои вскрикивает от удовольствия и нетерпеливо кивает головой.
— ДА! — ахает она.
— Плохая девочка, — я издаю стон. — Такая плохая девочка становится такой чертовски мокрой и так чертовски отчаянно нуждается в таком плохом, плохом мужчине, как я, чтобы прикоснуться к ней. Прикоснуться к тому месту, где ты умираешь от желания, чтобы я прикоснулся к тебе. Чтобы сделать эту маленькую киску своей маленькой игрушкой. Сделать тебя моей игрушкой.
Я растираю ее быстрее, и ее ноги начинают дрожать. Зои прижимается ко мне, отчаянно постанывая, когда ее влагалище стекает сладостью по моей руке. Я прижимаю второй палец к ее входу. Она такая чертовски тугая, что я почти задаюсь вопросом, могу ли поместить два. Но она такая скользкая и хочет этого, но потом, когда я вхожу, они оба погружаются в нее.
— Ой Мой Бог, — выдыхает она. Она прижимается ко мне, покачивая бедрами в моей руке. Мой рот скользит вверх по ее шее и подбородку, прежде чем она поворачивает голову, чтобы встретиться со мной. Она стонет, когда мой рот пленяет ее. Мои губы пробуют ее на вкус, и мой язык танцует с ее языком.
Ее тело дрожит и выгибается навстречу мне, ее бедра бесстыдно дергаются. Я рычу, погружая пальцы внутрь и наружу и поглаживая ее клитор. Ее стоны становятся все громче и отчаяннее, пока все ее тело не начинает трястись и покачиваться ко мне.
Посасывая ее нижнюю губу зубами и рычу, пронзая ее клитор. Зои вскрикивает, когда ее начинает бить судорога. И вдруг она снова кончает со мной. Точно так же, как в течение нескольких недель я умирал от того, чтобы снова почувствовать, как она кончает.
