— Пусть играет, я ей разрешил, — хриплым басом говорит Громов.
— Ты хоть видишь, что она делает?
Артём сдвигает руку с глаз. Дергает бровью и смотрит на меня. Я возвышаюсь над мужчиной с видом, мол, если что, сам виноват. Жидкость для снятия лака у меня закончилась еще на прошлой неделе.
Громов с шумом сопит, приподнимается, заставляя кровать скрипеть под тяжестью своего тела. Усаживается на край. Лениво растирает глаза и лоб после сна, хмурится, замечает красные ногти.
— Беспредел, — поглядывает на довольную Аришку, — придется с мылом отскабливать.
— Ты не мог бы выражаться более культурно?
— Она больше меня знает. — Громов снова оборачивается к Аришке, кивает в сторону ванной. — Пошли умываться.
Я забираю у дочери флакон с лаком, чтобы хоть как-то обозначить свое присутствие:
— У нас свои зубные щетки, в чемодане! Одноразовые брать не нужно. Если что!
— Позвони администратору, Фортуна, пусть организует нам кофе.
Хмыкаю, когда дверь в ванную захлопывается. Я выполняю просьбу. Разоблачение истинной консистенции лака и ор Артёма не заставляют себя долго ждать.
— Фортуна!
— Что-о-о?!
— Чем стереть?!
— А всё, Громов, поздно. Шестьдесят секунд ты прошляпил…
— Я не шучу!
Мужчина выглядывает из ванной и демонстрирует мне ногти.
— И?
— Давай ацетон.
— А нету.
Я развожу руки в стороны и больше не могу сдержать улыбку. Громов быстро кидает взгляд на умывающуюся дочь, потом шепчет, чтобы она не услышала:
— Сучка ты, Фортуна.
— Сочту за комплимент.
Позволяю себе некое кокетство и невольно краснею. Сейчас я переживаю за свой внешний вид и, едва Громов покидает ванную, хватаю косметичку и спешу привести себя в порядок.
— Арина, ты зубы почистила?
— Ага.
— Иди к Артёму и скажи, что ему очень идет новый маникюр. Под цвет его невыспавшихся глаз. Поняла меня?
Отправляю дочь в комнату и освежаюсь, чуть больше времени трачу на создание макияжа. Наношу на губы алый блеск и вместо привычной прически оставляю волосы распущенными. Растираю каплю духов по шее и запястьям. Еще раз придирчиво осматриваю себя. Возвращаюсь к Аришке и Громову и слышу:
— …Артём, а ты правда купишь мне большого медведя?
— Правда. — Громов замечает меня, оценивает с головы до ног. — Красотка. Шмот только поменять надо.
Эм… Я молча достаю блузу и брюки. У меня с утра нет аппетита, но я выпиваю чашку остывшего кофе и почти успокоилась за этим тихим завтраком. На время мне удается забыть, что за человек сидит с нами, улыбается и искренне интересуется увлечениями Аришки.
Громов отодвигает тарелку и первым выходит из-за стола:
— Собирайтесь.
Всего одно слово возвращает меня из теплой иллюзии в суровую бандитскую реалию. В голове тысячи мыслей и вспышки вариантов побега. Дочка подскакивает и бежит надевать свою курточку. Я медленно крадусь следом, как на расстрел.
— Фортуна, не тяни кота за… кхм… Одевайся.
— Я забыла пальто в школе.
Мне кажется, Громов уже давно понял мой замысел и сейчас искусно притворяется. Просто наблюдает за мной. За каждым действием. Он берет наш чемодан и идет к выходу из номера.
— Постой, я заберу оттуда сумочку.
Там ключи от квартиры, документы и деньги — все ценное, что у меня есть. Я решаю держать сумку при себе — вдруг нам с Аришкой улыбнется удача?
— Конечно, Фортуна.
В холле гостиницы Громов толкает дверь на улицу, уверенно шагает, скрыв накрашенную руку в кармане брюк.
Только переступив порог здания, дочь отбегает от Артёма и прячется за меня. Я с замиранием сердца останавливаюсь на крыльце, растеряно озираюсь по сторонам.
Серая парковка. Три черных внедорожника выстроены в ряд. Наемники Громова встречают своего предводителя. Восемь головорезов. Я сразу узнаю двух ублюдков, что потешались надо мной в чертовом ювелирном магазине. Они почти не изменились. Самый хамовитый брюнет, тот, что со смуглой кожей, смотрит на меня. В глаза. Не моргая. Будто порвать хочет. У него нет сердца и души. Ходячая машина для убийств.
— Замут, отдай девушке свой пиджак.
Громов приказывает, открывает багажник одного из авто, укладывает наш чемодан. Замут нагло скалится, демонстрируя белые зубы. Подходит ко мне, заставляя дрожать и меня, и Аришку. Бородатый страшный тип расстегивает пиджак и собирается накинуть на мои плечи. Отстраняюсь от него, как от огня:
— Нет, не нужно. Мне не холодно.
Однако грубый пиджак все равно оказывается на мне. Прокуренная тяжелая вещь с флером резкого парфюма пропитают мою блузку так, что дай бог отстирать.
Одной рукой сжимаю сумку, второй обнимаю Аришку. Дочь откровенно боится Замута, что продолжает стоять рядом. Тут я, взрослая женщина, на грани, что уж говорить о ребенке.
Громов захлопывает багажник и быстрым шагом возвращается к нам. Склоняется к дочери:
— Замута, что ли, испугалась? Так не надо. Ты у нас Дамка Козырная, поэтому давай приказывай. Смелее.
Арина смущенно утыкается носом в меня:
— Уйди, дядя…
Громов незаметно кивает, и тот без промедлений марширует обратно к внедорожникам. Под пристальным взглядом Громова мы с дочерью тоже идем к машине. Мы с Аришкой размещаемся на заднем сиденье. Артём усаживается за руль и заводит мотор. Гул двигателя звучит как из котла в преисподней. Внедорожник трогается и выезжает на дорогу.
— Куда ты нас везешь? — спрашиваю.
— Скоро узнаешь.
Я в отчаянии рассматриваю город через затемненное стекло. Прижимаю к себе дочь. Громов прибавляет скорости. Еще две машины едут за нами колонной. Я замечаю торговый центр по пути, и в грудной клетке будто огонь разгорается.
— Артём, остановись, пожалуйста.
Глава 9.
— Зачем?
— Я хочу в туалет. Срочно! И ни минутой позже.
Артём гипнотизирует меня через зеркало заднего вида. Он сосредоточен и думает, как поступить. С облегчением выдыхаю, когда все-таки сворачивает и паркуется на противоположной стороне от торгового центра.
— Иди.
Он, на удивление, абсолютно спокоен. Нажимает кнопку и открывает замки на дверцах внедорожника.
— Я заберу дочь, — говорю.
— Нет.
Громов связал меня по рукам и ногам одним словом. На мгновенье теряю дар речи. Он крепко сжимает руль и продолжает наблюдать за мной через зеркальное отражение.
— Ты не имеешь права запрещать! Вставай, Ариша.
Я разволновалась. Суечусь. Арина капризничает и упирается. Открываю дверцу авто и насильно вытаскиваю дочь на улицу. Громов выходит следом. Он разозлен, но сдерживается.
— Иди одна, Фортуна. Или уже не надо?
Громов становится так, чтобы загородить собой от меня Аришку. Я в панике смотрю в его холодные глаза. Оборачиваюсь. Вижу, как меня окружают со всех сторон наемники Громова. Плотным кольцом здоровенных тел, одетых в черное. Если сейчас откажусь, Артём сразу поймет мой умысел. Но и маленькую Аришку я не могу оставить одну с этими монстрами.
— Не доверяешь мне, Громов? Ну так сопроводи нас!
Я стараюсь не показывать, как трясутся у меня поджилки. Нельзя обнажать страх, когда находишься рядом с такими, как Громов — сожрут и не подавятся. Он делает шаг ближе, еще. Сокращает расстояние между нами практически до нуля.
— Шныря во мне увидела? — рычит на ухо. — С тобой пойдет Замут. Ты же помнишь Замута? — Громов отстраняется и кивает чеченцу.
Я хватаюсь за голову, а хочется орать от ужаса. Давлю в себе слезы, смотрю, как дочь непонимающе улыбается.
— Мы тебя подождем, Фортуна. И да, купи ацетон.
Громов не оставляет мне выбора. На слабых ногах дергаюсь к торговому центру, и наемники тут же расступаются, освобождая путь. По спине прокатывается холод, но далеко не из-за промозглого ветра. Хотя и погода портится на глазах: небо затягивается густыми серыми тучами, как в фильмах перед началом Армагеддона.
Громко стучу каблуками по асфальту и слышу шаги чеченца за спиной. Я останавливаюсь у длинного пешеходного перехода и жду зеленый. Наемник в полуметре от меня.
