Выдыхаю. Отчет, тир.
Это даже неплохо. Рутинная работа до определенного момента может успокоить и отвлечь от гула голосов, пошлых мужских шуток и свинцовых мыслей, давящих на виски. Зажимаю их пальцами, делаю несколько круговых движений, осматривая кабинет в поисках свободного места.
Местный компьютерный гений, Гера, указывает мне на стол, стоящий в притирку к его. Мы оказываемся лицом к лицу и разделяет нас только ряд из двух мониторов и раскрытого ноутбука.
С техническим обеспечением в отделе всё отлично. И мне не придется писать отчет вручную. Это не может не радовать. Пока заполняю форму, стараясь не утонуть в тяжелых эмоциях, даже не своих, матери той девочки, краем уха слушаю забавный бубнеж айтишника.
— Извини, — Гера замечает мою улыбку и тоже улыбается. — Привычка. Думать помогает.
— Всё хорошо. Ты мне не мешаешь. Ничего интересного не нашел? — спрашиваю между прочим.
Гера собирается ответить, так же, по инерции, но у меня на мобильном срабатывает напоминалка о тире, и информация до меня так и не доходит. Теперь только через Макса.
Узнаю, где у них здесь тир. Пока иду по коридорам, снова морально готовлюсь обороняться. Надеюсь, стрелять он будет одетым!
Вхожу в зал. Макс уже стоит на своем месте у специального стола. Перед ним лежит пистолет и несколько метательных ножей. Он проводит пальцами по стволу, берет его в руку, покачивает, будто взвешивая. Быстро перехватывает за рукоять. Не успеваю заметить, как он прицеливается. Звучит несколько выстрелов один за другим. Макс бросает пистолет на стол. Хватает нож. Встает боком, выставив вперед опорную ногу и метает холодное оружие одно за другим в стену напротив, сделанную специально для отработки подобного вида боя. На ней множество глубоких отметин. Ножи Макса попадают в них или рядом.
Он замечает меня. Выдает свою фирменную кривую ухмылку и взмахом руки указывает мне на свободное место рядом с собой.
— Поиграем, детка? — его улыбка становится коварной. Взгляд с прищуром, плечи расслаблены. Он явно доволен своей маленькой тренировкой.
Самовлюбленный бес!
За нашими спинами раздаются знакомые голоса. Конечно, куда же мы без свидетелей. Оглядываюсь на парней. Они смотрят на стену, в которой всё еще торчат ножи. Шаман показывает Максу большой палец вверх с двух рук, на меня смотрит скорее с лёгким сочувствием, чем только раззадоривает желание стереть, наконец, самодовольную улыбочку с лица нашего начальства.
Здесь все на его стороне. Даже Дэн, который неплохо ко мне относится. Они давно работают вместе, я здесь чужая и вписаться пока не выходит. С этим у меня всегда трудно. Странная, закрытая девочка. Замкнутая, закомплексованная невидимка, состоящая из дневных страхов, ночных кошмаров и природного упрямства, смешанного с обостренным чувством справедливости.
Оружие… подушечками пальцев провожу по рукояти, чувствуя все ее шероховатости.
— Детка, — раздается прямо у меня над ухом, — его не надо гладить, это не член. Из пистолета надо стрелять.
Опера громко ржут, а я, внутренне взрываясь, хватаю пистолет, резко разворачиваюсь. Максу приходится отскочить от меня и направленного на него ствола.
— Ты охренела?!
Секунда, и я отворачиваюсь к мишеням. Еще секунда на то, чтобы выдохнуть, прицелиться и под его недоуменное сопение, произвести свою серию выстрелов.
— Хватит называть меня деткой, — тихо повторяю, не поворачиваясь к Максу.
Скалясь, он встает рядом. Косится на меня. Его насмешливый взгляд колючками проходится по коже.
— Здесь я решаю, кого и как называть, — тихо говорит он. — А за направленный на меня ствол придётся ответить.
Всё так же улыбаясь, Макс стреляет по своим мишеням. Илья жмет на кнопку, они подъезжают к нам. Опера считают очки, чтобы было честно.
— Макс, да она тебя сделала, — посмеивается Егор. — Тридцать очков у Ивы и двадцать девять у тебя.
Внимательно смотрю на его мишень. Ушел немного на шесть часов, буквально по границе.
— Один-один получается, — добавляет Денис.
— Получается, — хмыкает Хам. — Следующий раунд по нормативам. Увидим, чего стоит наша детка, — подмигивает мне, разворачивается и, зацепив Илью плечом, уходит из тира.
Парни идут за ним, а я снова подхожу к стене и рассматриваю ножи, вошедшие точно в пазы, сделанные ранее. Вынимаю холодное оружие. Отхожу к столам, в своей ладони чувствуя тепло сбалансированной рукояти. Подкидываю один нож невысоко в воздух, покачиваю, привыкая к весу. Беру за лезвие и метаю в стену. Он переворачивается в воздухе, входит в поверхность, но тут же падает на пол.
— Черт!
Разозлившись на себя, следующий замах делаю резче и вошедший в цель нож остается на месте.
— Так-то! — удовлетворившись результатом, ухожу из тира. Мне еще отчет доделывать.
Пока опера пьют кто чай, кто кофе, и гудят, обсуждая работу, меня, естественно, в это обсуждение не приглашая, я вожусь с бумажками, перечитывая и вписывая детали. Их немного, но в Академии нас так драли за правильное заполнение отчетов, все время напоминая, что это важная часть работы оперативного сотрудника и вообще, от нее на пятьдесят процентов зависит успех раскрытия дела. Правда, так нам говорили на каждой лекции. Но в мозг въелось. Сижу, еще раз перепроверяю каждую букву.
Вроде всё. Распечатываю, ставлю подпись и несу документы Максу.
Он хмыкает, быстро просматривает бумаги. Подписывает с таким видом, будто делает мне одолжение, и даже указывает направление, где искать эту Елену Юрьевну.
Постучав в дверь, получаю раздраженное разрешение войти. В светлом кабинете с раздвинутыми полосками жалюзи на окнах за столом сидит красивая женщина с удлиненным каштановым каре, касающимся плеча, и красной помадой на губах. Уверенный взгляд серо-зеленых глаз с интересом проходится по мне.
— Та самая новенькая у оперов? — спрашивает Елена Юрьевна.
— Да. Ива, — представляюсь, сжимая в руке хрустящий файлик с отчетом.
— Ну, привет, — улыбается следователь. — А я — Лена. Проходи, не стой там, я не кусаюсь.
— Конечно, — улыбаюсь в ответ.
Подхожу к её столу, присаживаюсь на край стула и отдают отчет. Небрежно мазнув по нему взглядом, Елена Юрьевна откладывает документ в сторону, и снова с интересом разглядывает меня.
— Чай будешь? Мужики, наверняка, даже не догадались предложить, — смеется она.
Наклоняется к шкафчику в столе. Достает кружку. Поднимается и глухо стуча каблуками черных лодочек идет к столику, спрятанному в импровизированной нише между шкафом и подоконником. Щелкает кнопкой электрического чайника. Несет оттуда еще одну кружку и два целлофановых пакета. В одном немного разных конфет от карамелек до шоколадных, а в другом печенье.
Бросает в кружки по пакетику чая. Как раз закипает вода. Елена Юрьевна наливает нам кипяток и садится на свое место.
— Ты же к нам переводом? — спрашивает она. Киваю. — Ну и как тебе у нас?
— Не знаю, — пожимаю плечами. — Пока трудно сказать, — мягко ухожу от ответа.
— Странно. Засранец Марьянин обычно уже в первые пару часов первого же рабочего дня оставляет о себе неизгладимое впечатление. Ты знала, что у него в отделе удержаться очень сложно? Этот гад даже крепких пацанов выводит.
— Да уж, производить впечатление он точно умеет, — кусая губы, смотрю в свою чашку.
— Фух, — выдыхает Елена Юрьевна, — а я думала, заболел Марьянин, — смеется она, разворачивая карамельку. — Я тебе так скажу, Ив, — разговаривает со мной как с хорошей знакомой, — в мужском царстве без альянсов трудно. Особенно нам, девочкам. Они же все такие из себя важные самцы, — закатывает глаза. — А мы так, бабы… Так что предлагаю дружить, — поднимает кружку, уперев локоть в столешницу.
— Я не против попробовать, — ударяюсь покатым боком своей кружки об её.
Мы пьем чай, смеемся и полностью переходим на неофициальный тон, пока никто нас не слышит.
Ухожу от Лены с хорошим настроением. Опера удивленно на меня смотрят. Наверное, потому что я улыбаюсь. Макс же смотрит на меня странно. Хмыкает и разворачивается к Герману.
