С каждым визитом в эти древние стены Гарри все убеждался в той мысли, которая пришла ему в голову сразу, как только он очнулся в больничном крыле после победы над Воландемортом: это больше не его дом. Просто прошлое и просто место работы его любовника.
Но одной встречи, пока Поттер двигался к своей цели, избежать не удалось. По коридору медленно и в некоторой степени даже величественно плыло привидение Почти Безголового Ника. Заметив нежданного гостя, он в своей обычной манере склонил на бок голову, являя миру причину своего имени, и проговорил:
— Рад приветствовать вас в этих стенах снова, мистер Поттер.
— Здравствуйте, сэр Николас.
— В последнее время вы редко радуете нас своими визитами.
— Я же все-таки здесь больше не учусь. Не подскажите, директор у себя?
— Не так давно я видел его, входящим в свой кабинет.
— Спасибо, сэр Николас.
Раскланявшись с привидением, Гарри направился по пути, который до сих пор так и не забыл. Вот и нужная ниша, и знакомая до боли горгулья. Вид у статуи по-прежнему олицетворял саму неприступность, но Поттер лишь бровью повел, и та поспешно отпрыгнула, открывая вход. Статус героя магического мира давал хоть какие-то преимущества.
И обстановка кабинета, и сам Дамблдор за столом — все как в старые времена. Словно время здесь остановилось. А директор, кажется, только его и ждал. Посмотрел поверх своих очков, улыбнулся и сказал вполне ожидаемую фразу:
— Здравствуй, мой мальчик. Рад видеть тебя здесь.
— Здравствуйте, господин директор.
— Проходи, присаживайся. Чай?
— Нет, спасибо. Я в некотором роде здесь по делу.
— Понимаю. Но занятия еще не кончились?
— У меня дело к вам, господин директор.
— В самом деле? Чем же я могу помочь?
Гарри мог бы сказать, что конкретно ему — ничем, но сдержался. Начинать разговор с подобных фраз явно дурной тон. Просто, если раньше образ Альбуса, как эдакого всепрощающего и всепонимающего дедушки, располагал к себе и порождал чувство некоей сопричастности, то сейчас, когда выяснилось, что это всего лишь маска, ощущалось лишь раздражение. Сложно начать снова доверять тому, кто манипулировал тобой большую часть жизни, как пешкой на шахматной доске. Но годы бурного взросления научили Гарри играть в маски лучше многих, поэтому он без труда придал лицу радушно-деловое выражение и сказал:
— Я прошу вас предоставить профессору зельеварения Северусу Снейпу отгул на завтрашний день.
На секунду седые брови директора удивленно взметнулись вверх. Он явно не ожидал такой просьбы. Потом деликатно кашлянул и проговорил:
— Хм… несколько странно слышать эту просьбу от тебя, а не от самого профессора Снейпа.
— Не думаю, чтобы он вообще когда-либо просил о чем-то подобном.
— Ты прав, за все годы преподавания Северус лишь однажды брал внеурочный отпуск — в прошлом году, когда…
— Я понял вас, господин директор. Так вот, за него прошу я.
— Ты же понимаешь, Гарри, что сейчас довольно напряженное время…
— Но, согласитесь, гораздо менее… напряженное, чем во время войны с Воландемортом. Я не прошу месяц отпуска или неделю. Один день. Уверен, можно организовать замену, как, например, в свое время Северус подменял Ремуса.
— А как сам Северус посмотрит на подобную… инициативу? — похоже, Дамблдор решил не сдаваться.
— Я ему все объясню, об этом можете не беспокоится. Это своеобразный сюрприз.
— Неужели романтический вечер? — Альбус игриво подмигнул, явно пытаясь расположить к себе Гарри.
— Возможно, — уклончиво ответил Поттер, сохраняя абсолютно непроницаемое выражение лица. — Так могу я заручиться вашим согласием, господин директор?
В молчаливой пикировке взглядами прошла секунда, другая, потом Дамблдор вздохнул и, словно смирившись, ответил:
— Что ж, ладно.
Гарри тоже украдкой вздохнул, радуясь, что не пришлось применять тяжелую артиллерию в виде перечисления заслуг зельевара «перед отечеством» и банального шантажа их общими жертвами в прошлом. Воспоминания обо всем этом он предпочитал не доставать из пыльных шкафов памяти.
Видимо, Альбус решил, что подобная уступка с его стороны к чему-то все-таки обязывает, так как спросил:
— Как у вас с ним дела в принципе? — расшифровки с кем «с ним» не требовалось, и так понятно, но Гарри немного промолчал, прежде чем бросить ничего не значащее:
— Отлично.
— А как обстоят дела с твоим новым… состоянием? — так просто директор никогда не отступал.
— Не такое уж и новое. Скоро год как.
— Это не срок. Ремус до сих пор до конца не смирился.
— Его проблемы. У нас разный подход к нашему… состоянию. Меня все устраивает.
Дамблдор как-то уж очень пристально посмотрел на Поттера, словно в чем-то его подозревал, но вопросов больше не задал, лишь сказал:
— Я рад, если это, действительно, так.
И понимай, как хочешь. Словно в старые добрые времена намеков и иносказаний. Гарри еле сдержался, чтобы не фыркнуть. Вместо этого он поднялся со словами:
— Думаю, мне пора. Я и так злоупотребил вашим вниманием, господин директор.
— Право, какая ерунда, мой мальчик! Ты же знаешь, я всегда рад тебя видеть! — прежний облик любимого дедушки
— И все же. К тому же мне нужно к Северусу. До свидания.
Более не медля, Гарри покинул кабинет директора. Еще чуть-чуть, и это походило бы на бегство, но Поттер достаточно владел собой, чтобы не переступить грани. В этом кабинете, да и вообще в этих стенах он словно и впрямь превращался в мальчишку, что нервировало.
Выйдя в коридор и убедившись, что он безлюден, Гарри передернул плечами, отгоняя от себя ненужные мысли и ассоциации. Так или иначе, но разговор с Альбусом прошел более чем успешно, и Поттер решил, в самом деле, отыскать Северуса.
От директорского кабинета до подземелий идти довольно прилично, да и занятия, видимо, только что закончились, так как стоило выйти в общий коридор, как Гарри тотчас закрутило в водоворот снующих учеников, одновременно окунув в их многоголосье. От столь резкой перемены волк внутри него ощетинился и постарался уйти поглубже, а сам Поттер подумал, что, наверное, следовало взять с собой мантию-невидимку.
Стоит заметить, что узнал героя магического мира далеко не первый ученик и даже не десятый. За время этой «форы» Гарри успел в полной мере понять раздражение Северуса по поводу приближающегося праздника: валентинки, попадающиеся на глаза в самых неожиданных местах, ученики, пытающиеся тут же и немедленно наладить межполовой контакт, а некоторые на фоне этого и выяснить отношения. Такое бурление страстей, что Поттер даже заподозрил, не распылил ли кто в коридоре сильное любовное зелье, но он бы почувствовал. Зелья не было, только запах бурлящих юношеских гормонов. А когда ты так чутко все ощущаешь, то становится не по себе. Но тут не по себе стало еще больше — его узнали.
