У меня была секунда, чтобы обдумать все, прежде чем Люсьен передвинулся. В конце концов он улегся на бок, другой рукой обняв, и притянул так, что моя голова была не на его груди, а на подушке, и я смотрела ему в глаза.
Боже, его глаза были прекрасны. Девять дней, мне казалось, что я все помнила, но забыла, какими прекрасными были его глаза.
— Ты крепко спала, милая. Как ты себя чувствуешь? — мягко спросил он, его пальцы все еще накручивали мой локон, другой рукой он прижимал меня к своему телу.
— Э-э... что происходит? — осторожно прошептала я.
— Ты скажешь мне, как ты себя чувствуешь, — ответил он.
— Ну... э-э... — Я замолчала.
Он не убил меня. На самом деле, глядя на него сейчас, он совсем не выглядел в ярости. Он был похож на Люсьена, только лучше. Намного лучше. Его глаза наполнились заботой и такой глубокой теплотой, что я никогда не видела ничего подобного в нем. Черты его лица были разглажены. Голос звучал мягко и тихо.
Может это часть укрощения? Типа жертва сбежала, ты должен ее найти, опять играть с ней укрощая, чтобы она потом опять сбежала, и так по кругу?
О Боже, я надеялась, что все не так. Я очень, очень надеялась, что до этого не дойдет. Серьезно, я бы предпочла, чтобы он убил меня здесь и сейчас.
— Когда ты в последний раз ела? — спросил Люсьен, когда я замолчала.
— Ты имеешь в виду, ела и не выплескивала тут же наружу? — переспросила я и увидела, как вспыхнули его глаза, а губы напряглись.
О боже.
— Да, в последний раз, когда ты ела и не выплескивала тут же наружу, — ответил он, его голос теперь звучал напряжено, но почему-то не угрожающим.
— Ну, накануне вечером... — О, черт. Я не хотела об этом вспоминать, не хотела. Ну, должна была сказать, потому что знала, что он этого не пропустит, — накануне вечером перед тем, как уехала.
— Десять дней прошло, — пробормотал он, удивив меня своей задумчивостью, и опять он не сердился при моем упоминании о побеге, его руки сжались, глаза скользнули по моему лицу, затем остановились на моих глазах. — Это было глупо, моя зверушка.
Хорошо. Сейчас. Серьезно.
— Что происходит?
— Нам нужно тебя накормить, — заявил он. — У тебя хватит сил пойти со мной в ресторан или ты хочешь, чтобы я принес тебе что-нибудь сюда? Если последнее, скажи, чего бы ты хотела. Предупреждаю тебя, ты проспала двенадцать часов, не считая того, сколько ты спала до того, как я нашел тебя. Уже не утро. Сейчас час дня.
Узнав об этом, я почувствовала, как мои глаза расширились, а губы приоткрылись. Затем почувствовала, как у меня затрепетал живот, когда он взглянул на меня, его лицо снова стало мягким, а пальцы перестали играть моими волосами, нежно сжав их в кулаке.
Он только что спросил, чего я хочу, и я сделала вывод, что он выполнит мою просьбу.
Может это новая тактика?
— Э-э... — пробормотала я, недостаточно убедительно, пытаясь осознать, защититься, понять, что происходит.
Он перевернул меня, я оказалась на спине, навис надо мной, его торс прижимался к моему, лицо было очень близко.
— Лия, любовь моя, мы не можем медлить, ты должна поесть и отдохнуть. Нам нужно вернуться домой. Нам многое нужно обсудить, но еще многое предстоит сделать. Теффи и Космо схватили Катрину и Марчелло. Совет санкционировал их пытки и сожжение, и мне нужно вернуться и проследить за этим. Так что теперь необходимо принести тебе еду, накормить тебя, уложить в приличную кровать с простынями, которые не кажутся картонными, тебе нужно отдохнуть, нам поговорить, а потом отправиться домой.
Ладно, было много чего сказано.
Во-первых, он назвал меня «любовь моя». Он никогда меня так не называл. Никогда, никогда, никогда.
Во-вторых, Совет санкционировал пытки и сожжение?
В-третьих, Люсьен собирался «проследить за этим»?
— Что происходит? — повторила я свой вопрос.
— Лия...
— Люсьен, — оборвала я его. — Что происходит?
— Мы поговорим об этом позже, после того, как ты поешь, к тебе вернутся силы, и мы переедем в другой отель.
— Мы поговорим об этом сейчас.
— Позже, Лия.
— Сейчас, Люсьен! — огрызнулась я, определенно все еще уставшая, но не настолько, чтобы поддаться на его уловки. Только не опять. И ему нужно было это понять. — Я хочу знать, что происходит, сейчас, а не позже. Я не хочу умирать «дома», как ты выразился. Я не понимаю, почему ты откладываешь. Не понимаю, почему ты все еще играешь со мной. Просто сделай это. Осуши меня и продолжай жить своей жизнью.
Его брови взлетели вверх.
— Осушить тебя?!
— Да, — прошипела я. — Я знала, когда сбегала, что ты начнешь охоту на меня, и я знала, что, сбежав, ты получишь право кормиться от меня столько, пока я не умру. Так чего же ты ждешь?
Его брови нахмурились, глаза сузились, но вопреки зловещему выражению, запечатленному в его чертах, его рука оставила мои волосы, прижавшись к моей щеке.
Усиливая мои противоречия, он ответил мягким и сладким голосом.
— Я разозлился на тебя за то, что ты приняла очень неразумное решение, сбежав, учитывая опасность, находясь вдали от меня, ты же видела сон. Не говоря уже о том, что на тебя с Эдвиной напали вампиры, которые заявляли о своих мерзких намерениях, так что ты знала, что угроза была не в одном лице. Тем не менее с моей стороны было бы безрассудно убивать тебя из-за того, что ты приняла опрометчивое решение, моя дорогая, учитывая, что это значительно нарушило бы мои планы провести с тобой вечность.
Я перестала дышать.
Да, перестала.
Полностью.
Когда я выдавила, вырвался порыв воздух.
— Что?
Люсьен улыбнулся, и улыбнулся он полностью всем лицом. Я никогда не видела, чтобы он так открыто улыбался, эффект был ошеломляющим.
Затем он приблизил свое лицо ко мне и прошептал:
— Я планирую провести с тобой вечность.
Я уставилась на него.
Затем прошептала в ответ:
— Планируешь?
Он кивнул.
— Именно так.
— Я... я...
О, боже мой!
Он серьезно? Или это еще одна игра?
— Как? Почему? Когда ты...? Но ты не можешь, — пробормотала я, запинаясь.
— Могу, — ответил он.
— Это против правил, — напомнила я ему.
— Правила изменились, — сообщил он мне.
О боже. И снова Люсьен делал все, что хотел, и плевать на последствия.
— Люсьен...
И вот он уже не лежал на мне сверху, а я не лежала на спине.
Он сидел на заднице на кровати, а я сидела на нем верхом. Он крепко обнимал меня за спину одной рукой, прижимая мое тело к себе. Другой рукой зарывшись в волосах, обхватив затылок и придвинув мое лицо очень близко к своему.
В тот момент, когда он переместил нас в своей вампирской манере, и прежде чем я поняла, что сижу на нем, совершенно неготовая к тому, что он произнес дальше (не то, чтобы я когда-либо рассчитывала на это), он заявил:
— Я люблю тебя, дорогая.
О боже мой!
Он...?
Нет.
Нет!
— Не надо, — прошептала я, боль пронзила меня, и я увидела, как Люсьен моргнул.
— Не надо?! — прошептал он в ответ.
— Не играй со мной опять, — тихо попросила я, наблюдая, как мягкость исчезает с его лица, и на ее место приходит ярость.
Я напряглась.
— Я люблю тебя, — повторил он.
— Не надо, — прошептала я, это слово оборвалось на полуслове, и его хватка на мне сильно усилилась.
— Лия… Я... люблю тебя, — прорычал он, я открыла рот, но его руки сжали меня с такой силой, что у меня перехватило дыхание. — Мой отец солгал тебе. Я сказал, что не уважаю его, и ты знала, что он не тот человек, которого следует слушать и уважать. За ланчем ты все поняла. И за ланчем это было его лучшее проявление. А во время нападения на дом он вел с тобой как вампир, показав свою суть, каким является на самом деле. Он лгал тебе, Лия. Эдвина рассказала мне, что он говорил обо мне и тебе, это все гребаная ложь.
Я хотела в это поверить.
Я готова была поверить.
Но…
Прежде чем я успела обдумать свое «но», Люсьен видно считал мое «но», поэтому продолжил.
