Ну а когда совсем свечерело, а соседей так дома и не появилось — может быть, Ваня выжил их? — мы перешли к пикап-урокам. Ванюша сразу разгорячился и нахохлился.
— Ты уверена, что девушки любят опасных парней? — сомневался Коперник, пока я описывала ему идеального мужчину с точки зрения женщины.
— Даже не сомневайся.
Мне вспомнились сильные руки, скользящие по моей талии. Зубы, прихватывающие мочку уха. Грозный рык.
Да, мы любим опасных мужчин. Непонятных. Сложных.
— Как мне стать таким? — Он принялся нервно расчесывать переносицу. — Подраться с кем-нибудь?
— Не так радикально.
Во-первых, потому что его банально изобьют. Во-вторых, опасность не равняется дракам. Можно ведь сделать что-то другое.
— А как?..
— Смотри, — вздохнула я. — У меня есть одна подруга. Очень хорошая девочка, которая никогда не позволяет себе лишнего. Но тут появился мужчина… парень. И он каждый раз поступает так, что это выбивает у неё почву из-под ног. Берет нахрапом. Не спрашивает разрешения. То отдаляет её от себя, то пускается во все тяжкие вместе с ней.
— И что твоя подруга? — Ванюша посмотрел на меня очень внимательно.
— Раз за разом наступает на одни и те же грабли.
— Ей это нравится?
— Очень.
Он понимающе кивнул. Коперник вообще был далеко не глупым парнем, просто слишком заумным. А это как в книге: горе от ума.
— Ну а если дарить подарки? Цветы? Конфеты?
Я вспомнила косоглазого медведя от Семенова, который был запрятал поглубже под кровать, потому что мне казалось, что он опасно смотрит на меня из любой точки комнаты.
— Понимаешь, в чем дело. Если ты неприятен девушке, то хоть сотню роз притащи, а у неё ничего не всколыхнется. А вот если она по тебе сохнет — можешь пять лет дарить огрызки от яблок. И она каждым будет хвастаться перед подругами.
— Да ты философ, Иванова.
— Жизнь заставила, — хмыкнула я, треская десятую печенюшку.
Когда к ним привыкаешь, они не такие уж и мерзкие.
— Слушай, — вдруг спросил Коперник. — А что твоя подруга будет делать с этим парнем? Ну, который то хороший, то плохой?
Если бы я сама знала…
— Она постарается понять, какой он по-настоящему. Тогда и решит: нужно ли тратить на него время.
— Расскажешь, получится ли у нее?
Очень постараюсь.
Глава 5
Каникулы закончились, не успев начаться. Вернулись и трудовые будни, и вечерние пары, на которых возникало только одно желание — спать. Со Стасом мы не пересекались. Нигде. Никак. Даже экзамен по строительной механике я пересдала не ему, а выздоровевшему старичку-преподавателю.
Признаться, меня это огорчало. Мне хотелось заглянуть в глаза Измайлова, чтобы убедиться: между нами что-то случилось. Взаправду.
А он будто испарился.
Ладно, в расписании на пятницу была поставлена его лекция. Ох. Как же подготовиться?
Утром перед той самой лекцией я вдумчиво осматривала гардероб и понимала, что мне совершенно нечего надеть. В том плане, что я не собиралась наряжаться как на панель — никаких больше каблуков! — но и замученным тюленем быть не хотелось.
Все-таки первая встреча за две недели.
— Даш, ты чего залипла? — спросила Шевченко, подпиливая ногти ядерно-зеленой пилкой.
Мы с ней, разумеется, помирились. Ну а как иначе? Когда еженощно слушаешь сопение, к которому за три года привык, невозможно жить в ссоре. Тем более Иришка долго извинялась и даже приготовила мой любимый торт. Красный бархат, м-м-м, килограмм удовольствия и калорий.
— Думаю, что надеть. Всё какое-то старое и грязное, — выудила наружу джинсы, на которых расползлось пятно.
— Надо сменить гардероб, — обрадовалась Шевченко.
— Нет! — Я испуганно замотала головой.
Поход за одеждой с Иришкой означал пять часов невыносимых пыток, потому что подруга будет вдумчиво осматривать все вешалки и трижды обходить один и тот же магазин. Мне она соберет килограмм десять вещей, и пока я не перемерю их все — мы никуда не уйдем.
— Ты скучная.
— Знаю.
— С таким подходом у тебя никогда не будет мужика.
— Ага.
— Ты умрешь старой кошатницей.
— Шевченко, спасибо за твою доброту, но в какой момент с одежды мы перешли на мою убогую кошачью старость?
— Просто ты никогда меня не слушаешь.
Подружка надулась как воздушный шарик, готовый вот-вот лопнуть и разлететься во все стороны.
Я выудила из недр полки что-то, отдаленно похожее на бежевый свитер. Потрясла. Вроде приличный. Не мятый даже, что вдвойне приятно.
Решено, пойду так.
Кстати, была ещё одна проблема, которую я пыталась разрешить вот уже вторую неделю. Проблема по имени Миша Семенов, который решил, что одного свидания достаточно, чтобы мы слились в страстном поцелуе, нарожали детей и умерли в один день.
Семенов не понимал отказов. Я пыталась тактично объяснить, мол, мы не можем встречаться. Он смотрел на меня понимающим взглядом и кивал. Сказала честно, что предпочитаю других мужчин. Миша пообещал стать для меня единственным. Даже соврала, будто у меня есть парень.
Вы думаете, это остановило Мишу от поползновений в мою сторону?
Нет. Именно поэтому он сейчас плюхнулся на соседний стул и улыбнулся мне такой широкой улыбкой, что можно было рассмотреть гланды.
— Как дела?
— Всё чудесно, пожалуйста, убери руку с моего колена, — буркнула я, вперившись взглядом в дверь.
Когда же она откроется, и внутрь войдет Стас? Как вести себя рядом с ним? Почему Семенов чуть ли не прижимается ко мне всем телом? Это, как минимум, неприлично.
Миша со вздохом прекратил ощупывать мою ногу и изрек многозначительно:
— Ты, Дашка, женщина-загадка, вот что. Не так-то просто тебя заполучить!
— Меня сложно найти, легко потерять и невозможно забыть, — ответила цитатой из какой-то ванильного сообщества. — Семенов, потеряй меня, пожалуйста. Я уже устала говорить, что между нами ничего нет.
— Конечно, моя сладкая киса. А если я предложу отведать моего язычка? — согласился он, изобразив языком движение, будто что-то вылизывает.
ЧЕГО?!
В первую секунду я отпрянула подальше под хохот парней с задних рядов. Во вторую открылась дверь, и вошел пасмурный как грозовое небо Стас Измайлов. В третью Миша получил звонкую пощечину.
— Хорошее начало хорошего дня, — резюмировал Измайлов, вытирая доску тряпкой. — Иванова, чем вам не угодил Семенов?
Не угодивший мне по всем показателям Семенов сидел очень тихо, держась за красную от удара щеку. Парни тоже замолкли.
Утихни, Даша. Выдохни. Не убивай этого идиота-извращенца прямо сейчас.
Оставь это удовольствие на вечер.
Да, не так я рассчитывала предстать перед мужчиной, с которым нас свело аж два сексуальных контакта. И множество бессонных ночей, которыми я воспроизводила эти два раза в голове.
— Разрешите мне пересесть, — спросила тоном, от которого веяло ненавистью ко всему мужскому роду.
Измайлов безразлично кивнул, даже не поднял на меня глаза.
Я плюхнулась на первый ряд, к Копернику, который изгрыз половину карандаша в ожидании лекции. Моему присутствию он не был особо рад, но выпихивать со стула не стал. Сиди, мол, ущербная.
Больше ничего примечательного на паре не произошло. Стас в мою сторону не глядел, не подкалывал, не обращался. Я тоже не лезла на рожон и изображала из себя скромницу. Даже записывала лекцию.
Почти всю.
Ну, треть точно.
Я ждала, что после занятия Измайлов попросит меня задержаться, даже представила, как он произносит чуть с насмешкой:
— Иванова, останьтесь.
Но ничего. Сидит, уставившись в телефон, пока все расходятся. Ну и что делать? Не ходить же вокруг него и зазывно предлагать остаться, чтобы обсудить…
Кстати, а что я планирую обсудить? Волшебный интим? «Станислав Тимофеевич, вы, конечно, бомба!»?
Черт, придется сделать вид, что просто завязываю шнурки. Да, пять минут кряду. Может быть, я не очень сообразительная и вообще привыкла к липучкам.
