Артем
Я ждал встречи с Денисом, чувствую себя идиотом, просидев около полутора часа в кафе. Он так и не явился, на телефонные звонки не отвечает. Злой я уже собираюсь покинуть кафе, когда ко мне подошел официант с небольшой коробочкой.
— Простите, но Вам просили передать, — извиняющимся тоном произнесла девушка, опуская взгляд.
Я быстро просканировал помещение, но все же принял из рук девушки неожиданный сюрприз. Едва она отошла, тут же раскрыл коробку, я вновь ощутил такой долгожданный аромат, ее запах вновь завладел мной.
Внимательно разглядывая небольшой красной кусочек ткани, на котором остались следы ее крови, в голове моментально пронеслась мысль: откуда он ее взял. Глянул на внутреннюю сторону крышки — ровным почерком написано: «Ты знаешь, что с этим делать».
— Не мог сам отдать в руки, — зло прошипел, поднимаясь с места.
Оставив крупную купюру на столе, направился к машине.
Выходные пролетели в лаборатории, пришлось вспоминать многое, не мог же я для этого Лавру вызывать, хотя желание было.
Рано утром я удивился, когда к дверям главного входа подъехала машина, парень за рулем машины натянул кепку на лицо, так что не разберешь. В широком свободном свитере и джинсах из машины вышла Лавра. Ее светлые волосы, заплетенные в свободную косу, перекинуты через хрупкое плечо, в темно-серых глазах решительность,
— Что же тебя привело в такую рань? — задумчиво вглядываясь в легкую походку, она словно парила по серой плитке.
На миг я поймал себя на мысли, что любуюсь ею. Что-то в ней изменилось.
Едва она вошла в здание, я прождал минут десять и вышел из кабинета, внимательно глядя на нее, стал задавать вопросы. Меня интересовала еще одна деталь, и я хочу знать ее мнение. Как ни крути, а она отличный лаборант. Возможно, будь у нее чуть больше уверенности, и работала бы она где-нибудь в госструктурах.
Пригласив ее в свой кабинет, незамедлительно дал ей бумагу с результатами.
— Я бы даже сказала, что это не человеческая кровь, слишком завышены эритроциты, но изменения, как я могу понять, не заметны.
Она с интересом всматривается в бумагу, я же сам того не понимая, любуюсь ею.
— Нет, — решил все же ответить и напоследок, прекрасно понимая, что она уезжает, решил дать совет. — И, Лавра Николаевна, если Вам в следующий раз срочно нужно будет уехать, ставьте в известность нас заранее.
Она явно нервничает, стоящая рядом сумка упала, и оттуда вывалилась разная мелочевка: тетради, кошелек, фотография женщины.
Быстро она присела на корточки, начала нервно собирать вещи, закинув их в сумку, она прошептала что-то нечленораздельное, покидая мой кабинет. И оставляя после себя едва заметный аромат. Отложив в сторону клочок бумаги, направился в кабинет Лавры. На поверхности все вроде бы как и было, вот только не хватает некоторых деталей: фотографии на столе, любимой ручке, но какое-какие ее вещи на месте. Может и вернется еще, и мне показалось…
Запершись в своем кабинете, стал приводить его в порядок: собрал мусор, сложил вещи, приготовив все возле входа, когда мой взгляд упал на пол. Возле кресла лежал темно-коричневый ежедневник.
С любопытством и интересом приподнял потертый ежедневник и присел в кресло.
— Надо же, забыла, — усмехнулся, открывая его.
'Дорогой дневник!
Ты одна у меня отрада и радость, лишь с тобой я могу откровенничать и рассказывать тебе самые страшные мои тайны. Лишь один ты знаешь мои страхи и пороки, лишь ты выслушаешь, примешь и не осудишь.
Скукота, уныние, тягомотина, как ее не назови, убивает даже самых активных оптимистов. Вот так и я, где-то глубоко внутри активная, целеустремленная, местами даже наглая оптимистка, но все это где-то далеко во внутренней моей вселенной. А на деле одинокая, серая мышь, мечтающая темными ночами о крепких мужских руках, о ласковых словах, которые он будет шептать мне в порыве страсти, как он будет крепко меня прижимать меня к себе, ласково поглаживать меня, страстно нашептывать. Я буду извиваться в его руках, принимать всю ту теплоту и заботу, буду чувствовать его в себе…'
Я вчитываюсь в строки, проклиная себя за невнимание.
'- Как хочешь, малышка, — глухим от возбуждения голосом произносит мужчина.
Оценивающе глянув на него, она принимает решение и одними когтями с силой разрывает ненавистные ей пуговицы. Голый, накаченный торс приводит ее восторг. Она исследовательски изучает рельефные мышцы мужчины, ее взгляд переключается на темную блядскую дорожку, спускающуюся вниз к ремню. Крепкие мужские руки на моей груди привели ее в чувство, сквозь кружевное белье он медленно ласкал твердые соски, умело доставляя наслаждение, заставляя выгибаться от удовольствия.
— Сильнее, — шепчет она, скидывая с себя преграду.
— Любишь грубее, — усмехнулся мужчина, и на его губах расцветает самодовольная улыбка.'
Я узнаю из этих строк нашу с ней ночь. Нервно взлохматив рукой волосы, я жадно продолжаю вчитываться в строки.
— Артем Андреевич, доброе утро, — прошептала секретарша, переступая мой кабинет. — Что-то желаете?
Ее рука пошло прошлась по глубокому вырезу белоснежной рубашки.
— Пошла вон, — прошипел не своим голосом.
Дверь быстро закрылась унося с собой секретаршу. Я же вновь отдался на милость строкам.
' Едва за мой закрылась дверь квартиры, медленно устало сползаю, прислонившись к спиной к двери, чувствую себя опустошенной без него. Что это было? Этой ночью рядом с ним я ощущала себя наполненной, полноценной, сейчас же словно чего-то или кого-то не хватает?'
— Кто же ты? — нервно шепчу, продолжая читать.
«Я стояла перед ним беззащитная, мою уверенность словно рукой сняло. Обхватив руками меня за плечи, он внимательно разглядывает каждую черточку моего лица. Склонившись, он уверенно проник языком в расслабленный, подвластный рот, я ощущаю знакомый вкус, и тут же застонала, почувствовав, как окончательно и бесповоротно теряю себя.»
— Ну, братец, — прошипел я, едва себя сдерживая.
Быстро поднимаюсь с места, направляясь в приемную.
— Где Леонид Анатольевич? — резко спрашиваю у оцепеневшей Ани.
— Уехал, сказал на пару дней.
— Уехал, значит, — злость на пару с раздражением затмевают мне разум.
Ухватившись руками за край стола, перевожу дыхание, чтобы успокоиться.
Забрав со стола дневник, чтобы он больше не попал ни к кому в руки, направился на выход.
— В кабинете убери, — бросил через плечо секретарю и направился на выход.
Хорошо, что братец живет недалеко от работы, а то по этим пробкам я приехал бы только к вечеру. В квартире, как и ожидалось, никого нет. Присев на диван в гостиной, я принялся дожидаться брата, перечитывая дневник.
С каждой новой строкой, в душе отражалась боль Лавры.
— Почему ты не сказала? Почему не попросила помощи? — всматриваясь в темные сумерки квартиры шепчу. — Где ты сейчас? Ведь не с ним!
Прилег на диван, обхватив дневник Лавры, словно стараясь ее успокоить, уплыл впервые за неделю в безмятежный сон.
Поворот ключа я услышал сквозь сон, и меня моментально охватила злость от воспоминаний. «Знал и промолчал. Знал и не сказал», — стоило ему переступить порог комнаты, и я больше не сдерживался.
Глава Девятнадцатая
Глава Девятнадцатая
Леонид
С несколько минут я стою молча, потираю метку моей избранной, раздумывая, что ответить отцу, взвешивая все за и против. Приняв верное решение, собираюсь уйти.
— Забыл тебя предупредить, сегодня у нас на ужин планируются гости, так что не уезжай.
— Я понял, — произнес, направляясь в сторону холла.
Усмехнувшись наполеоновским планом отца, решил, что прежде всего займусь своими.Для начала мне стоит выяснить, кто она. Не может обычный человек ставить метки, даже если она на половину человек. Ночью и днем- это совершенно разные существа.
