– Сукин сын, – подлетел он ко мне и ударил кулаком в живот. Дыхание перехватило, и я застонал, скрючившись. – Ублюдок! – заорал он.
– Рома! – Алекс вскочил и схватил его за локоть.
– Ты охренел? – проскулил я, пытаясь очухаться от удара.
– Это я у тебя хочу спросить. Ты охренел? – орал он. – Если бы не свадьба, я бы тебя разукрасил, урод!
– Черт, да ты можешь сказать, что произошло? – недоуменно спросил Алекс.
– А у этого урода поинтересуйтесь, – прошипел он. – Как прошло свидание с Ирой? Меня бросило в холодный пот, и я посмотрел на Риту, которая сжала губы.
– Какое это имеет значение? – прочистив горло, спросил я.
– Пошли. – Он дернулся в мою сторону, но Алекс схватил его крепче.
– Ты хочешь выяснить отношения по-мужски? – усмехнулся я, вставая. – Ну пошли.
– Ребята, вы чего? – возмутился Макс.
– Это наше дело, – не отрывая взгляда от моих глаз, сказал Рома.
– Антон, – меня за руку остановила Рита и покачала головой.
– Отвали. – Я вырвал руку и кивнул Роме. Он развернулся и пошел прочь из клуба, я следовал за ним. Захотелось пожевать жвачку, чтобы хоть как-то снять нервное напряжение. Мы вышли на прохладный воздух и отошли подальше от входа. – Кто будет первым нападать? – спросил я, сложив руки на груди.
– Какой ты мудак, Антон, – покачал он головой. – Рассказывай… правду о том, что было у тебя с Ирой.
– Ничего, пообедали и разошлись, я подвез ее до дома, поднялся с ней, пока пудрил мозги и заставил принять душ, лазил по кабинету и спальне Александра, а потом, сославшись на срочную работу, уехал, – соврал я. Рома горько усмехнулся, снова покачав головой.
– Знаешь, я верил тебе, поддерживал тебя, надеялся, что образумишься. Но больше, Антон, не позволю тебе так издеваться над ней, – тихим, но стальным голосом сказал он.
– Что ты несешь? – нахмурился я.
– Милана знает о том, что ты целовал Иру у ресторана. Она это видела, твоя шлюха приезжала к ней и назвала место вашей встречи, – выдал он, а я замер.
– Что? – переспросил, холодея от ужаса.
– Милана была в ресторане на протяжении всего вашего свидания, – по слогам сказал он, улыбаясь.
– Твою мать, – зажмурился я, – твою мать. Так вот почему она присылала такие странные сообщения, она проверяла меня, давала возможность сказать правду. Я должен был ей все рассказать заранее. А теперь?
– Зачем ты это сделал, а? Не хватает секса? Не можешь успокоиться? – засыпал он меня вопросами, но я не мог на них внятно ответить.
– Я должен был убедить Иру, что она мне небезразлична, а потом все само получилось, просто получилось. Она набросилась на меня, – распинался я, сжимая руки в кулаки. Мне требовалось сесть, потому что ноги не держали меня.
– Я не верю тебе, – с отвращением сказал он. – Больше не верю. Ты заигрался, Антон. Ты заварил такое месиво, из которого живым не выбраться. И ты пытался утянуть ее туда. Но больше я тебе этого не позволю сделать. Сегодня я понял одну важную вещь – ты не ценишь ничего, что ради тебя делают люди, и никогда не ценил. Ты совершенный эгоист.
– Я объясню ей все, – возмутился я.
– Поздно, – усмехнулся он. – Для тебя поздно.
– Что ты сделал? – зло процедил я и шагнул в его сторону. Рома выпрямился и холодно улыбнулся.
– Ничего, – спокойно ответил он, когда я сам разрывался от стольких чувств внутри. – Ты сам все сделал. Тебе не нравилось, когда тебя ревнуют? Не нравились эмоции? Так вот, самое страшное, когда они потухли. Это означает, что человек стал безразличен. И Милана сегодня это показала. Она не обвиняла тебя, а констатировала факты. И я хотел ее убедить в обратном. Ты знаешь, что такое любовь. Но передумал. Ты ни хрена не знаешь. И не узнаешь, потому что слишком любишь быть в центре внимания, драму вокруг себя и трагедию. Но с ней их больше не будет. Ты вычеркнут, и я видел это отчетливо в ее глазах, в расслабленном поведении, в ровном и спокойном голосе, улыбке. И это не актерское мастерство, это была она сама. Выдохнул и отступил. Больно от таких слов, которые били не по правилам по твоей душе. А все потому, что это была правда. Я сглотнул и закрыл глаза. Но я должен что-то сделать, должен как-то изменить все. Я не готов терять ее, никогда не смогу быть к этому готовым.
– Черт, – прошептал я, открыв глаза. Они затуманились, и я не видел ничего, кроме Миланы перед собой. Говорил ей, что доверяю, а сам не следовал своим же обещаниям. Я не принц, никогда не смогу им стать. И ей надоел со своими проблемами.
– Я два часа ходил по городу, анализируя ситуацию, – подал голос Рома. – Говорил с матерью, и ты даже себе представить не можешь, какая это девушка. Я видел в баре, как она общается с мамой, и уже был готов спасти ее из этого ада, только услышал разговор. Она убедила мою мать, что я могу сам принимать решения, и та ее послушала. Понимаешь? Моя мать! Которая всегда себе на уме и готова была сделать все, чтобы я был с ней. Она отступила от своего плана и сказала мне об этом. Это все сделала она. А ты обманываешь ее, ты используешь ее и просто играешь. Всю жизнь ты это делал, а я закрывал глаза. Но за этот месяц все изменилось, я узнал ее настоящую. Я не влюблен в нее, нет. Но восхищаюсь силой внутри ее, мудростью, готовностью помочь. А ты видишь только оболочку, которую хочется трахать…
– Я люблю ее, Ром, – тихо сказал я.
– Нет, не любишь. Когда любят, не предают. Что ты сделал для нее? Мой мозг лихорадочно искал ответ, но его не было. Я перекручивал и перекручивал свою жизнь.
– Ничего, – прошептал я, и укол в сердце был мне наградой. Ведь действительно, она жила со мной как на минном поле. А я ей даже нормального свидания не мог подарить, цветов ей не покупал, ничего. Только пользовался, а она отдавала всю себя мне, верила и спасала меня от самобичевания.
– Вот то-то же, – вздохнул он.
– Но это не означает, что не сделаю. – Взяв себя в руки, я уверенно поднял голову.
– Хватит, успокойся и оставь ее, – покачал головой он, но я был настроен решительно. Драться так драться. Я не дам ей принимать решение за меня, не дам все разрушить. Да, оступился. Да, позволил себе слабость, но не отдавал этим вещам все свое сердце. Никогда не отдам. Достал телефон и тут же набрал ее номер. Звонок сбросили. Попытался еще и еще, и все повторилось. – Она занесла тебя в черный список, – усмехнулся на мои попытки Рома, а я озадаченно посмотрел на него. – Настя сказала.
– Ну, нет, – прошипел я. – В каком они клубе?
– Я не скажу тебе этого, – пожал Рома плечами.
– Хорошо, позвоню маме. – Я уже набрал ее номер, когда он выхватил у меня телефон.
– Прекращай! – повысил он голос.
– Я сейчас врежу тебе, или говори, или отдай телефон. Ты обвиняешь меня в том, что я не ценю ее, и ты прав. Но у меня в жизни нет ничего правильного, у меня все через задницу. Поэтому я буду делать все, чтобы доказать ей, что для меня больше никого нет. А теперь повторяю, в каком клубе? – яростно сжал я кулаки.
– Я отвезу, – сдался Рома и передал мне телефон.
– Я не предавал ее, она всегда со мной, – самому себе сказал я, следуя за ним до его машины.
– Антон!– крикнула Рита, туша сигарету. Я даже не заметил, что она тоже вышла из клуба и стояла у входа.
– Поезжай за нами, – ответил я ей и сел в машину. Рома завел мотор, и мы поехали. В машине стояла тишина, я обдумывал его слова, повторяя снова и снова то, что скажу ей. Если надо, встану на колени, буду молить о новом шансе. Потому что знаю, что без нее не будет больше красок в этом мире. Я окончательно полюбил. – Долго еще? – нетерпеливо спросил я.
– Минут двадцать, – бросил Рома. Мне казалось он нарочно едет окольными путями, чтобы оттянуть время. И это злило. Мой телефон пикнул, и я достал его из кармана.
От кого: +7...3001 1:0
в мою пользу, Волков. Советую проверить морги.
– Ром, гони! – испуганно крикнул я. – Быстрее! Уже не помнил, как позвонил Рите и рассказал все, не помнил, как Рома выругался и начал поливать меня матами, маневрируя на дороге. Я помнил только слова из сообщения. И страх внутри. Мы оба увидели машину «Скорой помощи» у клуба и не могли пошевелиться. Она мигала огнями и оповещала всех, что внутри лежит человек, борющийся за жизнь. Визг тормозов нашей машины, но ни один из нас не двинулся. Лед сковал внутри все. Мои руки отчаянно пытались открыть дверь, но из-за нервов я не мог. Рома выскочил первым и помог мне. Машина отъехала, а на дороге осталась стоять одна Ира.
