— Это они меня прижимали к себе, придурок! Ты видишь разницу? И вообще, почему я должна была уходить к кому-то? К тому же Паттерсу?
Почему ты должна была уйти? Потому как ты только и делаешь, что показываешь, насколько я тебе не нравлюсь! Насколько тебе плохо со мной! Я уже вконец перестал владеть собой и в порыве чувств ударил по дверному косяку кулаком.
— Да потому, что ты ненавидишь меня!
— Я не ненавижу тебя! Я люблю тебя!
Что? Я не мог поверить своим ушам, а Эрика, не замечая только что сказанного, продолжала:
— А вот тебе на меня наплевать, раз ты целовался с той сучкой!
— Я тоже люблю тебя, — само собой слетело с моего языка, и я замолчал.
Нет, она просто не могла сказать того, что сейчас сказала… Мы молча смотрели друг на друга, потом одновременно переспросили:
— Что?
Эрика молчала, ожидая моего объяснения.
— Я люблю тебя, — уже спокойно произнес я. Во второй раз сделать это оказалось намного проще, чем в первый. — Я и напился оттого, что не мог видеть, как по твоему телу шарят чужие руки, — мне показалось, что я просто должен объяснить свои поступки… после ее слов… если они, конечно, правда, и я не ослышался.
— А та девица? — Эрика задала этот вопрос, но по ее глазам было видно, что думает она о чем-то другом.
— А та девица села мне на колени перед твоим появлением. Я как раз отцеплял ее от себя, — тем не менее пояснил я и не удержался, добавив. — А теперь повтори, пожалуйста, свои слова. Я не ослышался? Ты меня что?
— Я люблю тебя, — четко и ясно ответила она. — Я уже вечность люблю тебя, практически с нашей первой встречи.
В первый раз я еще мог решить, что неправильно расслышал ее, принимая в запале желаемое за действительное, но это, кажется, правда… Эрика любит меня… Счастье разгоралось во мне, сжигая в ослепительном сиянии все наши ссоры, непонимания, недоговоренности. Глаза Эрики, от которых я не мог отвести взгляд, сверкали такой же любовью, какую чувствовал в себе. Она любит меня…
Мы коснулись губ друг друга, неуверенно, словно впервые. Да так оно и было, по сути — мы впервые целовались, как влюбленная пара. Мои руки дрожали, когда я положил их на обнаженную спину Эрики, прижимая любимую к себе. Между нами было уже многое, мы отлично знали тела друг друга, но сейчас… Я действовал, как неловкий юнец, первый раз дотронувшийся до девушки. Черт его знает, как надо вести себя, когда только что признался в любви?
„Да так же, как и всегда“, — хмыкнул внутренний голос. — „Между вами не изменилось ничего, ты все тот же Мастер, а она — твой Девил, только теперь вы вслух признались в том, что оба знали уже давно — вы любите друг друга“.
Я начал действовать смелее, приступив к расстегиванию пуговиц на ее чертовом, но невероятно эротичном платье, углубляя поцелуй. Эрика немедленно ответила мне тем же, запустив руки за пояс брюк и вытаскивая оттуда рубашку.
Мы не были бы самими собой, если бы спокойно перешли к следующему этапу, переместившись в постель. На сей раз вмешался случай в лице моей любимой сестренки, которой надоело звонить, и она решила выломать дверь моей квартиры, используя для этого Мэтта. На шум, раздавшийся за моей спиной, я отреагировал автоматически, мгновенно развернувшись к источнику и заслоняя собой Эрику. Увидев дверь, повисшую на одной петле, и нежданных гостей, я расслабился и обозлился одновременно.
— Какого черта! — прорычал я, естественно, недовольный тем, что мое общение с любимой девушкой было прервано на самом интересном месте и, судя по всему, надолго. Эту дверь еще надо будет пристраивать на место.
Из последующих объяснений я понял, что Кэтрин чересчур взволновало отсутствие Эрики и мое поведение, а также наше обоюдное молчание.
— Кэтрин, почему ты просто не могла подождать до утра? — раздраженно поинтересовался я.
— А ты себя видел? — продолжала возмущаться сестра. — С таким выражением лица только вешаться или вены вскрывать! И вы оба не отвечали на звонки.
— Но дверь зачем ломать? Дерек, ты что, не мог ее утихомирить?
Тот даже отвечать не стал, просто пожал плечами.
— Кэтрин, — уже спокойнее сказал я. — Мы взрослые люди. За нами не надо следить, как за маленькими детьми. Мы можем и сами разобраться в своих проблемах.
В этот момент появилась переодевшаяся Эрика, и все внимание Кэтрин переместилось на нее:
— Эрика, почему ты не брала телефон? И где ты была?
— Здесь. И телефон не брала, потому что мы были немного заняты, — ответила девушка.
Я привлек Эрику к себе, чтобы поддержать ее как физически, так и морально.
„Ага, а еще тебе просто нравится обнимать ее“, — заржал внутренний голос.
„А как же“, — не стал спорить я.
На возмущение Кэтрин, что Эрика исчезла с бала, не сказав ни слова, моя девушка высказалась в том смысле, что заскучала и не смогла никого найти. Я испытал и глубокую благодарность, и не менее глубокое огорчение. Благодарность — потому что Кэтрин, услышав о моем поцелуе с посторонней девицей, не преминула бы высказать мне свои претензии, хотя это совершенно не ее дело. А огорчение — от того, что повод для высказывания претензий таки был.
Эрика, радость моя, почувствовала мое напряжение и перевела тему:
— Ты лучше ответь, что нам с дверью делать? Зачем надо было ее выламывать? Грохот был такой, что вы наверняка перебудили весь дом!
— Весь дом уже давно проснулся от ваших криков. Я испугалась, что вы поубиваете друг друга! Я никогда до этого не слышала, чтобы Кейн повышал голос! — не осталась в долгу Кэтрин.
— Да? — она чуть повернулась, посмотрев в мои глаза.
— Да, — ответил я. Это действительно было так.
Я предпочитал или отмалчиваться, или говорить спокойно, сохраняя невозмутимость. Единственный раз я повысил голос, когда отец сообщил, что отправляет Кэтрин в Швейцарию. Потом я долго жалел об этом. Возможно, если бы я сохранил тогда хладнокровие, то разобрался бы в его мотивах, и мы не приехали бы в эту школу. С другой стороны, тогда я не встретился бы с Эрикой, а сестра — с Дереком… Я поцеловал Эрику. Поцелуй вышел коротким, но весьма многообещающим, и мне страстно захотелось выставить всех из квартиры и, наконец, остаться с Эрикой наедине. Да, но с дверью надо что-то делать… У Эрики, похоже, были примерно те же мысли, поскольку она потребовала поставить дверь на место и разойтись, она, дескать, спать хочет.
— Ага, спать они пойдут, как же, — заржал Мэтт
Я только закатил глаза. Ну да, у нас будет еще физическая разминка перед сном (очень надеюсь на это), но зачем же говорить вслух об этом? Здесь все и так это поняли.
