— Лучше, — бормочу я.
— Никогда не видел, чтоб ты так ела.
Я вскидываю на него глаза, и сердце мое падает. Рано или поздно нам придется поговорить о ребенке.
— Это потому, что я беременна, Кристиан.
Он фыркает, и рот его кривится в ироничной улыбке.
— Если б я знал, что, обрюхатив, заставлю тебя как следует есть, то, пожалуй, сделал бы это еще раньше.
— Кристиан Грей! — возмущенно восклицаю я и отставляю овсянку.
— Не прекращай есть, — предостерегает он.
— Кристиан, нам надо поговорить об этом.
Он цепенеет.
— А что тут говорить? Мы будем родителями. — Он пожимает плечами, отчаянно стараясь изобразить беспечность, но все, что я вижу, — это его страх. Отодвинув поднос в сторону, я пододвигаюсь к нему на кровати и беру его руки в свои.
— Ты боишься, — шепчу я. — Я поняла.
Он бесстрастно смотрит на меня широко открытыми глазами; от прежней мальчишеской веселости не осталось и следа.
— Я тоже. Это нормально, — говорю я.
— Какой из меня может быть отец? — Голос его хриплый, еле слышный.
— Ох, Кристиан. — Я подавляю всхлип. — Такой, который будет делать все от него зависящее. Как делаем все мы.
— Ана… я не знаю, смогу ли…
— Конечно, сможешь. Ты любящий, ты забавный, ты сильный, ты установишь границы. Наш ребенок ни в чем не будет нуждаться.
Он сидит, оцепенев, глядя на меня, на красивом лице отражается сомнение.
— Да, идеальным вариантом было бы подождать. Подольше побыть нам вдвоем, только ты и я. Но теперь нас будет трое, и мы все будем вместе расти. Мы будем семьей. И наш ребенок будет любить тебя таким, какой ты есть, как и я. Безо всяких условий и оговорок. — Слезы выступают у меня на глазах.
— Ох, Ана, — шепчет Кристиан, голос его полон муки и боли. — Я думал, что потерял тебя. Потом думал, что потерял тебя снова. Когда я увидел, как ты лежишь на земле бледная, холодная и без сознания, я решил, что материализовались все мои худшие страхи. И вот пожалуйста: ты храбрая и сильная… даешь мне надежду. Любишь меня после всего, что я натворил.
— Да, я люблю тебя, Кристиан, люблю больше жизни. И всегда буду любить.
Он нежно берет мою голову в ладони и вытирает слезы подушечками пальцев. С нежностью смотрит мне в глаза, серые — в голубые, и все, что я вижу, это его страх, изумление и любовь.
— Я тоже люблю тебя, — выдыхает он. И целует меня нежно, как мужчина, который обожает свою жену. — Я постараюсь быть хорошим отцом, — шепчет он у моих губ.
— Ты постараешься, и у тебя получится. И давай уже скажем прямо: другого выхода у тебя и нет, потому что мы с Комочком никуда не денемся.
— Комочек?
— Комочек.
Он вскидывает брови.
— Вообще-то я думал назвать его Джуниором.
— Ну, пусть будет Джуниор.
— Но мне нравится Комочек. — Он улыбается своей застенчивой улыбкой и снова целует меня.
Как бы мне ни хотелось целовать тебя весь день, но твой завтрак остывает, — бормочет Кристиан у моих губ. Он с нежностью смотрит на меня, теперь довольный и улыбающийся, лишь в потемневших глазах — чувственный блеск. Господи. Он опять переключился. Мой мистер Переменчивость!
— Ешь, — мягко приказывает он. Я сглатываю (реакция на его тлеющий взгляд) и осторожно отодвигаюсь назад, чтобы не задеть капельницу. Он подвигает ко мне поднос. Овсянка остыла, но блины под крышкой в самый раз. Вкусные, просто объедение.
— А знаешь, — бормочу я. — Комочек может быть девочкой.
Кристиан ерошит рукой волосы.
— Две женщины, а? — Тревога вспыхивает у него на лице, чувственность пропадает из глаз.
Черт.
— У тебя есть предпочтение?
— Предпочтение?
— Мальчик или девочка.
Он хмурится.
— Лишь бы был здоровый, — тихо говорит он, явно в замешательстве от вопроса. — Ешь, — бурчит он, и мне совершенно ясно, что он пытается избежать этой темы.
— Да ем я, ем… не выпрыгивай из штанов, Грей.
Я исподволь наблюдаю за ним. Беспокойство залегло в уголках его глаз. Он сказал, что постарается, но я знаю, что ребенок его все еще пугает. Ох, Кристиан, я тоже боюсь. Он садится в кресло рядом со мной и берет «Сиэтл Таймс».
— Вы опять попали в газеты, миссис Грей. — Тон горький.
— Опять?
— Писаки просто пересказывают вчерашнюю историю, но факты, похоже, изложены довольно точно. Хочешь прочесть?
Я качаю головой.
— Почитай ты мне. Я ем.
Он ухмыляется и читает статью вслух. Она изображает Джека и Элизабет как современных Бонни и Клайда. Коротко говорится о похищении Миа, моем участии в ее спасении, а также упоминается тот факт, что мы с Джеком находимся в одной больнице. Как пресса раздобыла всю эту информацию? Надо будет спросить Кейт.
Когда Кристиан заканчивает, я прошу:
— Пожалуйста, почитай еще что-нибудь. Мне нравится тебя слушать.
Он исполняет просьбу и читает статью о новых изобретениях в информационном бизнесе и о том, как компании «Боинг» пришлось отменить взлет какого-то самолета. Кристиан читает и хмурится. Но я слушаю его успокаивающий голос, умиротворенная сознанием того, что со мной все хорошо, Миа — в безопасности, мой маленький Комочек — цел и невредим, а я сама наслаждаюсь драгоценными минутами покоя, несмотря на все то, что случилось в последние дни.
Понимаю, что Кристиан напуган из-за ребенка, но не могу постичь глубины его страха. Я решаю как-нибудь еще поговорить с ним об этом. Посмотреть, сумею ли облегчить его тревоги. Озадачивает меня то, что у него ведь перед глазами был положительный пример его родителей. И Грейс, и Каррик — прекрасные родители, по крайней мере, так кажется. Может, это вмешательство педофилки нанесло ему такой вред? Надо бы это обдумать. Но, говоря по правде, мне кажется, это идет от его биологической матери, хотя и миссис Робинсон помогла. Я торможу свои мысли, когда мне почти вспоминается услышанный разговор. Проклятье! Он завис на краю памяти о том времени, когда я была без сознания. Кристиан разговаривает с Грейс. Но нет, воспоминания растворяются, расплываются, словно в тумане. Какая досада.
Интересно, признается ли Кристиан когда-нибудь сам, почему он пошел к ней, или мне придется вытягивать это из него. Я уже собираюсь спросить его, когда раздается стук в дверь.
Детектив Кларк с извиняющимся видом заходит в палату. Он прав, что чувствует неловкость, — сердце падает, когда я его вижу.
— Мистер Грей, миссис Грей, здравствуйте. Не помешал?
— Помешали, — сердито бросает Кристиан.
Кларк не обращает на него внимания.
— Рад видеть, что вы идете на поправку, миссис Грей. Мне надо задать вам несколько вопросов насчет четверга. Простая формальность. Сейчас вам удобно?
