Disgraceful lovers
Born for sin
Same blood same hell
That flows within
Самые худшие догадки Юрики начинали подтверждаться. Между этими двумя мальчиками что-то происходит. И, кажется, они сами уже прекрасно это знают.
Иватари прижала руки ко рту и решилась заглянуть в комнату. Старший брат сидел на кровати, спиной к ней, младший — рядом, с закрытыми глазами. На лице Тетсу была странная смесь удовольствия со стыдом, а в уголках глаз женщина заметила несколько капель.
«Господи, что же происходит? — думала Юрика, отступая назад, так же тихо, чтобы мальчишки не заметили ее. — И что же мне теперь делать?»
Действительно, что же она могла сказать Кеите?! Он так слепо обожал сыновей… Так радовался тому, что Тетсу, по его словам, наконец, перестал бояться людей… был счастлив, что мальчики ладили…
«Что же я ему скажу?»
Иватари снова обулась и вышла за дверь. Аккуратно прикрыла ее и вставила ключ в замок.
Повертела им немного и нажала на кнопку звонка. Пусть думают, что она ничего не слышала.
— А, это вы…
У Хаято было совсем неприветливое выражение лица. Иногда этот мальчишка пугал Юрику. С таким вот каменным лицом он обычно выбрасывал все, что она готовила.
— У меня что-то ключ заел, — улыбнулась женщина, вращая им в замке. — Поможешь вытащить?
* * *
_________________________________
Прим.
Название песни Хаято
«Let’s have a ride to hell» — «Прокатимся до ада»
Перевод адаптированный,
Не дословный.
Мы связаны грехом,
А еще кровью.
Я веду тебя
По этой грязной дороге
Просто мечтай обо мне
И чувствуй огонь
Я тяну тебя вниз,
Чтобы видеть, как ты летишь
И ты говоришь: «Давай прокатимся сегодня до ада».
Припев:
Мои руки… на твоей коже… мое дыхание… на твоих губах…
Мой язык… на твоей спине… твои дрожащие бедра…
Открой для меня свое тело, сгибайся и кричи
Потому что теперь тебе придется впустить меня внутрь
Ракета взлетает в запретный космос
Я утоплю тебя в своем пороке.
Вверх, вниз,
Внутрь и наружу,
Мы хотим, чтобы эта битва
Никогда не кончалась
Все, что мы можем –
Бежать и скрываться.
Пожалуйста, не жалей
О том, что мы сделали.
И ты говоришь: «Давай прокатимся сегодня до ада».
Припев.
Порочные любовники,
Рожденные для греха…
Одна кровь — один ад -
Струится внутри нас…
* * *
* * *
Все-таки в ванной было очень и очень тесно.
Тетсу напряженно сглотнул и глухо застонал, тотчас же спеша закрыть рот рукой. Хаято ласкал влажным языком его ухо, гуляя руками по телу братишки. Тетсу охнул и прижался к кафелю. Брат навалился на него всем телом, приспуская бриджи и забираясь проворными пальцами под белье.
— Ты… — выдохнул Тетсу, чувствуя, как сердце отбивает в груди бешеный ритм. — Псих.
В качестве ответа Хаято провел языком по шее мальчика. Потом поднес два пальца ко рту Тетсу, и тот, не сопротивляясь, взял их в рот.
— Ммм… — он пытался что-то сказать, но не мог издать ни звука.
В связи с переездом фирмы отца в новый, более просторный офис, тоо-сан уже несколько дней работал дома, что стало настоящим испытанием для братьев. Они всячески пытались улучить свободную минутку, чтобы хоть немного остудить постоянное желание: хоть одно мимолетное касание, хотя бы маленький, совсем не глубокий и не страстный поцелуй…
Они стойко держались четыре дня, но сегодня Хаято не выдержал и затащил Тетсу в ванную, пока отец работал у себя в комнате. Мальчик не смог сопротивляться столь желанному удовольствию, и сдался под напором брата.
— После… концерта… — шептал Хаято, нежно покусывая плечо братишки. — Сходим в отель?
Тетсу со стоном прогнулся, упираясь ягодицами в бедра брата. Он хотел, ах, как хотел, чтобы все произошло прямо сейчас, здесь, вот у этой стены.
— Да, — прошептал он исступленно, почти без голоса. — Конечно… нии-чан.
Выпустив пар и немного успокоившись, парни привели себя в порядок, поправили друг другу прически, одежду. Тетсу все еще не решался выходить, боясь, что алые щеки выдадут его с потрохами, но и торчать в ванной было уже нельзя.
— Как ты уговорил отца отпустить нас? — спросил мальчик, смывая с ладоней гель для укладки.
— Пообещал, что приедем домой на такси, — отозвался Хаято, поправлявший челку перед зеркалом.
— Пойдем же! — Тетсу, которому не терпелось поскорее выйти на улицу, сиял от счастья.
Акимару-сан вышел из кабинета, чтобы проводить сыновей:
— Надеюсь, вы не станете уж слишком задерживаться? — спросил он.
Хаято с милой, немного наивной улыбкой повернулся к отцу:
— Пап, ну мы очень хотим посмотреть выступление других групп! Мы честно-честно приедем на такси. Ну, может, припозднимся, но мы не станем подвергать себя опасности. Обещаю.
— Ладно уж, — вздохнул отец. — Идите.
Неожиданно его взгляд задержался на Тетсу, который уже зашнуровал один высокий ботинок на платформе и балансировал на одной ноге, обувая второй. На мальчике были черные бриджи с розовыми швами, черно-белые чулки, обтягивающая рубашка с нашивкой в виде черепа на спине и натянутый поверх рубашки топ-сетка с неаккуратно отрезанными краями.
— Тетсу, — недовольно окликнул его отец.
— Да, пап? — мальчик поднял на него подведенные черным карандашом глаза. Точнее, один глаз, не скрывавшийся под густой челкой с рыжей прядью.
— Мне не нравится, как ты выглядишь.
— В чем дело? — удивился Тетсу.
«Какого черта?! — подумал он. — Хаято может одеваться, как угодно, отец ему и слова не скажет, а ко мне придирается?!»
— Ну, не знаю, — отец сложил руки на груди. — Этот наряд такой… грязный.
— Странно, — наглым тоном заявил Тетсу. — Мне казалось, вещи хорошо постираны.
— Я не это имею в виду, — в голосе Кеиты-сана звучала угроза. — Ты выглядишь, как… как…
Мужчине было трудно подобрать слова.
— Ну и как я выгляжу? — с вызовом спросил мальчишка, уткнув руки в бока.
— Как дешевая проститутка, — сказал отец с неприязнью.
— Как дорогая проститутка, — возразил Тетсу, продолжая нагло смотреть на отца. Хаято ткнул брата в бок, чтобы тот заткнулся и, загородив его собой, с улыбкой объяснил Акимару-сану:
