— Они не достанут тебя здесь, — сказал он, и я почувствовала, что истина этого заявления обрушивается на меня, как освежающий летний дождь. Он кивнул подбородком в сторону ванной. — Иди в душ. Избавься от запаха этих ублюдков.
Услышав его резкий тон, я вошла в ванную и закрыла дверь. Перед этим, я успела заметить, как Артур достал из кармана телефон и начал кому-то звонить. Я подошла к душевой кабинке и включила воду. Пар заполнил роскошное пространство, и я сняла платье, не глядя в зеркало. Раздевшись, я хотела встать под обжигающие струи, но боковым зрением поймала свое отражение.
Я должна была это увидеть. Нужно было знать, что эти монстры сделали со мной. От их хватки остались красные следы, а щека распухла и болела от удара по лицу. Но, как ни странно, больше всего меня привлекли отпечатки пальцев Олли Лоусона на моей руке. По спине пробежала дрожь, когда я подумала о том, как он за секунду превратился из доброго и внимательного друга, которым всегда был, в агрессивного парня с манией контроля.
И он ненавидел Артура. Артура, который только что спас меня.
Мои ноги ослабели, когда я встала под душ, горячие брызги обрушились на мою голову, как святая вода, принесенная из Лурда. Должно быть, я все еще была в шоке. Мои ноги подкосились, и я ударилась о кафельный пол.
Эти люди знали мое имя. Они пришли за мной.
Кто они? Что им от меня нужно?
Дрожа, я попыталась встать, но мои жалкие ноги не двигались, шок от нападения не давал мне возможности управлять собственным телом. Дверь в ванную внезапно распахнулась, и там стоял Артур, освещенный тусклым светом спальни, делающим его похожим на падшего ангела.
— Я не могу встать, — прошептала я, ненавидя предательскую дрожь в своем голосе.
Артур подошел ко мне. Он ни разу не взглянул на мое обнаженное тело, когда взял меня на руки.
— Ты уже помылась? — он посмотрел на мои наполовину влажные волосы и все еще грязную кожу и, должно быть, решил для себя, что это не так. Он снял очки и положил их на край раковины. Я не могла оторвать глаз от его лица, от темно-синих глаз и длинных темных ресниц.
Как будто я совсем ничего не весила, он поднял меня под струи воды. Его белая рубашка и темно-синие шорты промокли насквозь, а темные волосы из зачесанных набок упали на лоб. Так он выглядел намного моложе. Временами я забывала, что мы ровесники. Он всегда казался намного старше.
Артур усадил меня на выступ и потянулся за шампунем на угловой полке. Налив немного себе в руку, начал мыть мои длинные волосы. Я поморщилась, когда он коснулся синяка, образовавшегося на голове, когда нападавшие дернули меня за волосы назад. Руки Артура перестали двигаться, и он сделал долгий, ровный вдох. Он снова принялся мыть мне голову, но на этот раз мягче, осторожнее, так нежно, что у меня на глазах выступили слезы. Когда я откинула голову назад, слезы потекли по моим щекам, стекая по шее и сливаясь с горячей водой. Я зажмурилась, чтобы попытаться скрыть их, не показывать слабости перед таким сильным и грозным человеком. Артур отстранился, явно видя, что я плачу. Когда я снова открыла глаза, то увидела, что он смотрит на меня так, как никогда раньше. Его стальные глаза казались мягче, сочувственнее. Склонив голову набок, он положил обе руки на мое лицо, осторожно прижимая ладонь к моей ушибленной щеке.
Едва касаясь, он смахнул слезы с моей кожи большими пальцами. Я сглотнула от тяжести момента. Прикосновение его рук к моему лицу словно исцеляло мои нервы, избавляло от страха, который так густо струился по моим венам, что все тело болело.
Белая рубашка Артура стала прозрачной, и сквозь ткань я увидела рельеф его мышц и черные узоры татуировок. Лондонский горизонт на его торсе казался зловещим и готическим: Лондон старого, Викторианского, жуткого времени.
Он молча стоял передо мной, пока я проливала слезу за слезой, изгоняя образы нападавших и их нежелательные прикосновения. Когда слез больше не осталось, он взял насадку для душа и промыл мои волосы.
Он взял с полки мочалку, налил гель для душа и наклонился, пока не оказался на уровне моих глаз. Я протянула руки, и Артур провел мочалкой по моей покрасневшей коже. Мне становилось все труднее дышать с каждым его касанием. Он провел рукой по моей шее и вниз по груди. Я задыхалась, когда он скользил по моему телу, но он ни разу не взглянул на меня с желанием. Не в этот момент. Он заботился обо мне после нападения. И от этого меня еще больше тянуло к нему.
Артур провел мочалкой по ногам и перешел на ступни. Потом поднялся обратно, обнял меня за талию и развернул. Одной рукой удерживая меня на ногах, он провел по спине, а затем вниз по пояснице и верхней части бедер.
Я с трудом сдерживала слезы горя и облегчения. Горе из-за нападения, но облегчение от того, что Артур спас меня. Развернув меня обратно, чтобы я села на выступ, Артур поднес ко мне насадку для душа и смыл мыло.
Кто этот человек? Человек, который только что убил четверых на моих глазах, не испытывая ни напряжения, ни чувства вины. Садист, который заставил кого-то кастрировать себя на моих глазах. А теперь он здесь, заботится обо мне, словно святой, хотя мы все знаем, что он совсем не такой.
Артур вынес меня из душа и завернул в огромное полотенце. Он положил меня на кровать и ушел обратно в ванную. Дверь была слегка приоткрыта, скрывая Артура из вида. Но когда я подняла глаза, то увидела его отражение в зеркале. Я видела каждый дюйм его тела, когда он снял рубашку и шорты. Я сглотнула, когда его слегка загорелое тело полностью появилось в поле зрения. Потом он снял боксеры, и мои щеки вспыхнули, когда он выпрямился перед зеркалом, ни на что не обращая внимания, и проводил полотенцем по своим темным волосам.
Я задыхалась, но и не могла оторвать глаз. Он — высокий, подтянутый, покрыт татуировками и более чем хорошо одарен. Артур протер стекла очков и снова надел их. Прежде чем я успела отвести глаза, его взгляд нашел мой в зеркале. Мне хотелось отвернуться.
Но я не могла.
Я крепче завернулась в полотенце и замерла, пока Артур вытирался, не сводя с меня глаз, проводя полотенцем по каждому дюйму своей кожи. Кожи, покрытой множеством шрамов. Но даже они не могли отнять его суровой красоты.
Капли воды скользили по его мышцам. Я хотела прикоснуться к нему. Мне хотелось запустить пальцы в его влажные волосы и почувствовать его полные губы на своих. Артур был совсем не похож на Хьюго. На самом деле, он был полной противоположностью во всех отношениях. Я никогда не тосковала по Хьюго. Никогда не хотела, чтобы он взял меня так, чтобы я забыла, кто я и как меня зовут.
Артур вернулся в спальню, обернув полотенце вокруг бедер. Из шкафа он достал длинную футболку и пару чистых боксеров. Потом бросил их на кровать рядом со мной.
— Вот, надень.
— Спасибо, — сказала я. Он достал черные пижамные шорты и надел их под полотенце.
Артур откинул голову назад и вздохнул. Интересно, о чем он думает? А что, если он сожалеет, что я здесь? Когда он опустил голову, то сказал:
— Одевайся. Нам нужно приложить лед к твоей щеке.
Трепет, вызванный этими словами, был жалким, но, тем не менее, реальным.
Я быстро надела одежду, которую он мне дал. Она пахла им. Табаком, пресной водой и стиральным порошком, которым пользовался персонал на яхте.
Когда я была готова, он, придерживая за талию, вывел меня из комнаты. Его тело было твердым и сильным, а рука касалась моего живота, чтобы удержать меня.
От его близости у меня перехватило дыхание, голова закружилась, а кожа горела.
В главной гостиной он помог мне опуститься на диван, наполнил чистое полотенце льдом из морозилки и принес мне.
— Спасибо, — я прижала полотенце к щеке, зашипев от боли.
Артур искал что-то у барной стойки, мышцы его спины напрягались при каждом движении. Он вернулся со стаканом виски и джином со льдом для себя. Прислонившись к стойке, он посмотрел через двойные двери на темное небо и сверкающие огни красивой пристани Марбельи.
