Устраиваюсь в двух стульях от него, выкладываю сладости из карманов и приступаю к завтраку. Эх. ещё один шаг навстречу гастриту.
Гад! Ниндзя что б его! Расслабилась на свою голову! Стащил телефон из кармана толстовки! Я даже не почувствовала!
— Я спрашиваю, что с руками? — судя по приказному тону и скрещенным рукам сейчас последует допрос с пристрастием. Издаю стон, посвященный собственной глупости. Рукава толстовки задрались, выставляя на обозрение следы внимания назойливого парня, а я даже не заметила. Девятов теперь не отстанет. Не удивлюсь, если лампу из спальни притащит, для убедительности.
— Ты телефон не сломай, — буду оттягивать время всеми возможными способами.
Кладёт телефон только для того, чтобы взять мою руку для пристального изучения. Мягко проводит пальцами по синякам, поворачивает руку, рассматривает. Ни грамма резкости. Очень близко к нежности. О неприятных ощущениях даже речи нет, наоборот, хорошо, спокойно. А что делать с таким Девятовым?! Я с огнедышащей версией ещё не разобралась. Ладно, постою, глазами похлопаю, его отпустит, наорёт и разойдёмся.
— Катарина, откуда синяки? — серьёзный и спокойный голос сбивает с толку.
— Ром, всё нормально, честно.
— Ответь, пожалуйста, на один вопрос. Тебя…
Договорить ему не даю. Стыдно, обидно и противно. Никому не рассказала. Странная обречённость в его голосе и беспокойство во взгляде перевернули что-то. Именно сейчас, я могу ему довериться. Он действительно подумал самое худшее. Играть с такими вещами я не могу.
Начинаю медленно, неуверенно, к концу рассказа обретаю уверенность и даже пытаюсь пошутить на счёт укуса. Рассказала только ситуацию с этим уродом, события до и после его не касаются. Атмосфера в комнате изменилась вместе с Девятовым. Рома внимательно слушает, не прерывает. Злится. Выражение лица серьёзное, зелёные глаза темнеют и приобретают незнакомый мне блеск.
— Умница, — одно слово содержит столько гордости.
— На что ума хватило…
— Как клуб называется?
— "БарBOSS".
— Тебе настолько противно жить здесь, что ты устроилась ТУДА ублажать на перерывах посетителей? — лучше бы наорал, чем столько разочарования в голосе.
— Я думала обычный клуб… — тут до меня дошло, — а ты откуда знаешь?
— Да все знают что в этой шараге творится! — воскресный Рома вернулся. Убирает руку, кладёт телефон передо мной и шипит, — увольняйся!
— Как узнала, сразу ушла. Точнее сказать сбежала, — жмурюсь при воспоминании о своём позорном бегстве.
— Блять, она не знала! Спросила бы у меня, — запускает руки в волосы и тянет. — С этого момента всякий раз, как решишь по притонам погулять или на работу устроиться, подходи ко мне! Пробью что и как. Поняла? Что у тебя с телефоном? — жёсткость в его голосе режет слух, но, почему-то, не пугает.
- Нормально всё, — разблокирую телефон и показываю.
— Номер свой говори.
— Нет. Второй раз за два месяца менять номер не собираюсь!
— Воронова, ты серьёзно думаешь, что я стоял, раздавал твой номер и просил тебе фотки присылать? — я — неразумное дитя по мнению некоторых. Чудесно!
— С тебя станется.
— Номер говори, мне ехать скоро, — выжидающе смотрит, глядя в телефон. Закусываю губу и прикидываю — я не скажу, сам узнает. Нехотя диктую номер.
Телефон в руке оживает. Умнее, чем "Странный сосед" ничего не могу придумать, потом решу, как забить. Тем временем товарищ следователь берёт одну из моих шоколадок и уходит.
— Ты гад! — кричу ему в спину.
В ответ поднимает руку и машет шоколадкой. Дуб многовековой! Почему он снова забрал самую вкусную?!
18. Терапия от Девятова
Роман
Лучше гадом пусть обзывает, чем мяукающей тенью еле губами шевелит. На работу она устроилась. Не знала она. Два дня молчала ещё. Ааааа. Сидела бы лучше дома, книжки свои читала.
Захожу в кабинет и первым делом набираю Коляна. После пятого гудка раздаётся сонное нечленораздельное:
— Ты время видел!?
— Проснись и слушай. Поспрашивай в универе про некоего Андрея, в дыре "БарBOSS" зависает.
— Подробнее, — проснулся наконец-то.
— Мисс Наивность устроилась работать в этот притон, не удосужившись поинтересоваться, что за заведение. Хмырь начал к ней прикатывать. Она на перерыв ушла, он её подловил, пальцы ей в рот толкал, она его укусила. Итог, у неё все руки в синяках и трясётся вся, — каждое слово усиливает злость, появившуюся во время её рассказа.
— Бля…
— Липучку подключи, — через час уже весь универ знать будет.
— Хорошо. Что ты делать собираешься?
— Для начала хочу посмотреть на жертву неудачного аборта, а потом решу, — от вида синюшных разводов на руках Вороновой скулы свело, придушить утырка хочется.
— Увидимся.
Бэтмен их меня никакой, но помочь парнишке понять, что если у девушки не "стоит" на тебя, то надо отвалить, необходимо. Ни разу в жизни из-за стояка девчонок не пугал. Всё только по согласию. Игру в недотрогу от реального отказа отличить хватит и половины извилины.
Беру сумку с ноутом и возвращаюсь на кухню. Воронова с места не сдвинулась. Сидит, уныло кружку гипнотизирует. Ладно, сейчас взбодрю.
— Воронова. хватит гадать на кофейной гуще, иди собирайся в универ.
— Я сегодня не пойду, — подавленность в тихом голосе настораживает. Уверен, глупостей не наделает, но и умного в таком состоянии не придумает.
— Тогда с тебя ужин из трёх блюд, — лучшую усмешку потратил, а она продолжает рассеянно пальцем по кружке водить.
— Хорошо, что приготовить? — серьёзно? Послать меня сейчас должна была, а не меню составлять. Парню пиздец. Сколько там по сто одиннадцатой* дают?
Разворачиваю стул к себе и слегка приобнимаю Катарину. Маленькая и хрупкая, она утыкается в меня и всхлипывает. Согласен на сопли на рубашке, лишь бы в себя вползать начала.
— Катарин, всё хорошо, — вкрадчиво шепчу и легконько поглаживаю по голове. Никогда не имел дела с по-настоящему плачущими девушками. Что дальше в инструкции по утешению после пунктов "Превратить рубашку в слюнявчик" и "Выдрать пару волос"? Количество волос на руке и в моём рту пугает. Очухается, потом люлей мне всыплет за преждевременное облысение.
Минут пять лихорадочно перебираю варианты. Наши с ней отношения далеки от дружеских, но оставить её сейчас одну я не могу. Никого бы не смог.
— В видеоигры играть умеешь? — стараюсь говорить легко и беззаботно.
— Ром…не надо меня жалеть. я только сегодня размазнёй побуду… — пробормотала, не отлепляясь от меня.
Из каких зигзагов её мозги состоят?! Жалею её. Как же. Жалость тут и рядом не стояла. Отстраняю Воронову от себя и заглядываю в неестественно яркие на фоне заплаканного лица глаза:
— в каком месте я похож на того, кто из жалости будет весь день в приставку рубиться?
— А зачем тогда возишься со мной? — любопытство проснулось. Аллилуйя!
— Квартиру от потопа спасаю, — изображаю искреннюю озабоченность судьбой паркета.
- Хорошо, — слабая улыбка приносит облегчение. — Немного играла давно, — в строителя? Как можно играть в потоп? Издаёт небольшой смешок при виде моего недоумения. Изгибает бровь и слегка прищуривается. Блин. Видеоигры.
- Я переоденусь, а ты неси в игровую свои шоколадки.
- Еще чего! И так мало осталось! — на ёжика стала похожа. Столько возмущения, сразу видны приоритеты.
Спустя часа три я готов головой об стену биться. Такой экзекуции приставка никогда не подвергалась. Воронова абсолютно безнадёжна. В самой простой игре тупит как будто мы ракету строим.
- Катя, хватит! — уже седьмой раз рычу на неё, а она продолжает измываться над моей нервной системой.
- Ладно, ладно, я поняла, — поднимает руки, показывая капитуляцию.
